Экспериментальный фильм - Джемма Файлс

столько возможностей, что голова шла кругом. По телефону мы с Вробом мерялись пиписьками, и мне удалось нанести ему сокрушительный удар своим метафорическим членом и убежать хохоча. Конечно, через несколько дней мне пришлось корчиться в судорогах на полу теплицы, ощущая, как мозг шипит и плавится под раскаленным взглядом Госпожи Полудня. Но, подобно бедному Арту Уиткомбу, тогда я еще не понимала, что к чему. Ни одна из многочисленных странностей, с которыми я сталкивалась до сих пор, не отменяла состояния восторга, почти экстатического воодушевления, охватившего меня, едва я прикоснулась к этой теме. Да, я испытывала небывалый подъем духа… до того самого момента, когда мне пришлось осознать, что, приняв безрассудное и самоуверенное решение вытащить на свет божий давно забытые творения бывшей Гизеллы Вробль, я подвергла риску не только себя.

Если бы платить пришлось только мне, я смирилась бы с этим безропотно, ибо в глубине души ожидала, что платить рано или поздно придется. Сознавала, что не заслуживаю лучшей участи и, вероятно, заслуживаю даже худшей.

Когда ты поняла, что ненавидишь себя, Луиз? Я задавала себе этот вопрос снова и снова. Учитывая произошедшие события, точнее будет спросить: когда ты поняла, что любить тебя не может никто, даже ты сама?

Почему, черт возьми, человек не может быть другом себе самому?

Дело рук Вроба, думала я, глядя на дымящийся остов здания. Но причина того, что он решился на преступление, – я. Да, я, как ни ужасно это признать, я, пнувшая его, когда он упал, и посмеявшаяся над ним. После этого он решил одержать победу любым способом.

В итоге это означает, что случившаяся катастрофа – моя вина. По крайней мере, в значительной степени. Хотя я ничего не поджигала.

– Как ты думаешь, это сделал Вроб Барни? – спросил стоявший рядом Саймон, словно прочитав мои мысли.

– Нет, – ответила я только для того, чтобы услышать это самой. – Если искать виноватого, то это я.

Конечно, Саймон ждал объяснений, но времени давать их не было. Приехали его родители, и мы немедленно переключились в режим встречи и приветствий. Мама Саймона обняла меня, пока папа Саймона поглаживал ее по спине. Глаза наши встретились, и взгляд его был полон такого сочувствия, что мне захотелось плакать. Саймон рассказал то немногое, что нам было известно о внезапной болезни Кларка. После этого моя мама взяла нить беседы в свои руки, позволив нам отступить на задний план и вернуться к прерванному разговору.

– Послушай, солнышко, – произнес Саймон так тихо, что никто, кроме меня, не мог разобрать его слов. – Я понимаю, день выдался во всех отношениях тяжелый. Наверное, под воздействием стресса ты решила взвалить на себя ответственность за все проблемы и неурядицы, которые случаются в этом мире. Но, учитывая, что я тоже не возлежу на ложе из роз, мне бы хотелось узнать, что ты имеешь в виду.

Я вперила в него долгий взгляд, чувствуя, что необходимость пускаться в объяснения приводит меня в отчаяние. Тем не менее, собравшись с силами, я кивнула и выдавила из себя:

– Ты прав. Пора поговорить начистоту.

Саймон растерянно моргнул, возможно, удивленный тем, что я так легко согласилась. Он кивнул головой в сторону семейной группы.

– Пойду скажу им, что нам с тобой нужно какое-то время побыть наедине. А ты пока сходи в туалет, умойся и все такое. После встретимся в кафе. Можем в здешнем Старбаксе, можем в «Тиме» поблизости, на углу.

– Лучше в «Тиме». Если уж я решила рассказать тебе все, надо отойти от родителей на безопасную дистанцию.

– Договорились, – кивнул Саймон и добавил, пристально взглянув на меня: – Ты действительно решила рассказать мне все?

– По крайней мере, я готова попробовать.

– Уже хорошо.

Разумеется, у меня были с собой материалы, предназначенные для презентации, которой не суждено было состояться никогда: письма и дневники мистера и миссис Уиткомб, которые я собиралась представить Яну вместе с кадрами, отснятыми Сафи. Когда мы с Саймоном устроились за столиком, я извлекла бумаги из рюкзака и разложила перед ним. Вводный рассказ занял около двадцати минут, и к тому времени, когда к нам присоединилась Сафи (которой я послала сообщение из больничного туалета), мой муж (бедный Саймон, как, вне всякого сомнения, выразилась бы покойная Айрис Данлопп У.), выглядел, мягко говоря, ошеломленным.

– Это не может быть правдой, – пытался возразить он.

В ответ я лишь мрачно улыбнулась и сказала:

– Знал бы ты, сколько раз я пыталась убедить в этом себя.

Саймон открыл рот, готовясь снова возразить, но тут его телефон запикал, извещая о новом сообщении. Пока он читал, мы с Сафи обменялись понимающими взглядами. Она вскинула бровь, сочувственно и насмешливо одновременно – мы обе уже успели привыкнуть ко всей этой жути, по крайней мере начали привыкать, и в этом тоже было что-то пугающее.

– Кто это? – спросила я, когда Саймон вновь поднял взгляд. Лицо его побледнело, как бумага, взгляд стал еще более ошеломленным, чем прежде.

– Мама. Ли, я имею в виду. Твоя мама. Говорит, у доктора есть новости. Они уже сделали анализы.

– Прекрасно. И что же?

– Помнишь, как его рвало? Говорят, в рвоте обнаружена земля и, похоже, какая-то луковица – возможно, цветка. Все это может быть ядовитым.

– Земля? То есть почва? – Он молча кивнул. – Саймон, но это полная ерунда. Кларк никогда не тащит в рот всякую дрянь. Другие дети постоянно этим занимаются, я знаю. Но его трудно заставить съесть даже что-нибудь вкусное.

– Я в курсе.

– Да еще какая-то цветочная луковица! Откуда она взялась? Где он ее нашел в нашей квартире? К тому же посреди ночи!

– Понятия не имею, Луиз. Вряд ли ему принес эту чертову луковицу призрак миссис Уиткомб. Или какая-то долбаная языческая богиня, провались она пропадом…

– Госпожа Полудня, – подсказала Сафи.

Я бросила на нее предостерегающий взгляд, призывая к молчанию, но было уже поздно. Саймон взорвался.

– Черт побери, по-моему, ей больше подходит имя лорд Волан-де-Морт! – Рявкнул он так громко, что люди, сидевшие за соседними столиками, оглянулись на нас с откровенным любопытством. Заметив это, Саймон взял себя в руки и стал говорить тише. – Очнись, Луиз! Неужели ты думаешь, что у тебя полопались сосуды в глазах, потому что какая-то Госпожа Полудня коснулась тебя во сне? Неужели ты думаешь, что потеряла сознание, увидев то, что тебе не следовало видеть: загадочную сущность, не запечатлевшуюся на пленке?

– Не запечатлевшуюся в тот раз, – кивнула я. – Снимок на планшете Кларка. Там она вполне различима, по крайней мере для меня. И для вас с