Шесть историй о любви - Михаил Антонов

Если честно, Оленька, я влюблялся многократно. И если рассказывать вам историю создания моих картин, это значит говорить о моих романах. Нет, вы пожалуйста не пугайтесь, я не дон Жуан и не Ловелас. Я, отнюдь, не пытался и не пытаюсь сооблазнить всякую приглянувшуюся мне женщину. Но внутри, в душе, я влюблялся очень часто.

Первый раз я влюбился еще в школе. Классе во втором или в третьем. Чувство, ясное дело, было детское, невинное. Училась в нашем классе девочка, как сейчас помню, звали ее Верой. Беленькая, симпатичная, умненькая- училась хорошо. Я тогда первый раз проглотил язык. Знаете, как это бывает, порой, очень хотелось с ней дружить и разговаривать, но, когда я ее видел, я становился скованным и молчаливым. А тут, как раз, меня пересадили на первую парту… Как раз ту, за которой сидела Вера.

Мне даже сейчас трудно передать, что творилось в моей душе.

Я сидел как деревянный и боялся повернуть голову в ее сторону. А как описать те чувства, что я испытывал, когда она повязывала галстук на моей шее. Вы, наверное, знаете, что раньше было пионерское движение, и мы, в определенное время всем классом дружно вступали в эту организацию. Я же малость подзадержался и вступал в ее ряды чуть позже других, когда Верочку уже успели избрать председателем совета отряда. А тогда была такая традиция, что вновь вступавшим первый раз пионерский галстук повязывал именно председатель отряда. И вот я стою, читаю клятву пионера Советского Союза, а потом она подходит ко мне и повязывает красный шелковый галстук на моей шее. Я испытывал в душе необыкновенную радость и очень жалел, что в пионеры вступают один раз в жизни, а не каждую неделю.

Тогда-то и отчетливо проявился мой талант. Я, конечно, рисовал и до этого и довольно неплохо. Но, когда я узнал, что она еще и член редколлегии стенгазеты, я начал рисовать карикатуры в этой газете и, в не малой степени, благодаря ей узнал о своих художественных способностях. Вернее, я подозревал о своем таланте и ранее, но тут уж очень хотелось произвести на нее впечатление, выделиться. С годами, конечно, классе этак в шестом, я стал замечать и других симпатичных девочек, но с рисованием уже не расставался. Поступил в художественную школу, потом в училище.

Тогда же в школе была у меня и юношеская любовь. Звали ее Наташей. Она училась на класс старше меня. А познакомились мы с ней опять же благодаря, как теперь говорят, ритуалам тоталитаризма. В те незабвенные времена была традиция первомайских демонстраций, вы, наверное, в детстве тоже на них бывали?

Кстати, вам сколько лет? Нет, по-моему вы еще не вступили в тот возраст, когда это является личной тайной.

Двадцать один? Как я вам завидую!

Так вот, в те давние времена, была традиция, что открывать первомайскую демонстацию должны были колонны школьников. Ну, естественно, и в нашей школе создали сводный отряд учеников, которых физрук и военрук готовили к торжественному маршу. Наташа стояла в девичьем ряду, прямо передо мной. Тогда нас ставили в колонне по рядам: ряд мальчиков, ряд девочек. Она была очень стройненькой жгучей брюнеткой с огромными карими глазами. Мне повезло, что в моем классе учились пацаны, с которыми она жила в одном дворе. С их помощью мне удалось привлечь ее внимание и к своей скромной особе.

Вера? Да нет, она никуда не делась. Мы до конца школы учились с ней в одном классе. Я всегда с ней был в прекрасных отношениях и даже как-то встречался с ней уже после службы в армии.

Она к двадцати двум годам была уже замужем и дважды мамой. К счастью, природой заложено, что человек может влюбляться в течение жизни чаще, чем один раз. Когда-то я преодолел свою робость перед Верой, и, со временем, благоговение прошло. А поскольку в начальных классах я учился в шестидесятых годах этого века, то в те времена мы не пытались вступать в какие-либо более откровенные отношения друг с другом. Хотя уже и подозревали, что детей не аисты приносят. Это сейчас, я слышал, школьники любят заниматься сексом, причем, не обязательно старшекласники. А у нас было немного другое воспитание.

Так вот, перейдем к Наталье. Как я уже говорил, познакомились мы с ней на предпраздничных маршировках. Но потом года два виделись с ней исключительно редко. Школа была у нас большая, учеников было много, и учились мы поэтому в две смены. Причем так получалось, что смены у нас с ней были разные. Поэтому только когда она училась уже в десятом классе, а я в девятом, история получила продолжение. Мы с ней стали встречаться в школе.

Нет, у нас не было настоящих свиданий. Просто я уже мог случайно увидеть ее в школьном коридоре, на комсомольском собрании, на вечере. Вы не можете себе представить, какое счастье, в том возрасте, увидеть любимую девушку. Жизнь наполняется смыслом. А вдохновение, что я испытывал после встреч с ней, мне здорово помогло. Я тогда нарисовал те рисунки, которые и помогли мне поступить в Художественное училище. Но я не только созерцал ее издали.

У нас был в школе сначала осенний бал, потом новогодний, и я имел счастье танцевать с ней несколько раз. Правда, на настоящем свидании я все-таки настоять не осмелился. Она, наверное, тоже понимала, что не безразлична для меня, но в школе каждый год разницы представляется такой пропастью…

Ну а потом, она закончила школу, поступила в институтстала взрослой, а я оканчивал десятый класс…

Ей уже было бы не интересно знаться со школьником…

Самое смешное, что с ней я повстречался лет через восемь. Мы столкнулись совершенно случайно на одной из баз отдыха. Знаете, были тогда у предприятий на озерах базы отдыха для сотрудников.

Вот даже не знаю, существует ли такая система сейчас.

Существуют? Надо же. Видимо не все предприятия еще сидят на мели. Так вот, когда на одной из баз мы с ней встретились, то, как мне кажется, мой возраст уже не являлся для нее препятствием к новому роману. Ей, наверное, даже было уже интересно, что же она упустила в годы юности, но я был тогда увлечен другой женщиной, и повторение пройденных чувств со старой знакомой и чужой женой меня интересовало мало.

Ну а если все же вернуться в школьные времена, то я должен признаться, что бывали у меня и другие сердечные увлечения. Обычно это случалось летом в пионерском лагере. Ах, какие времена!

Игры на свежем воздухе, записочки, прощальный костер, встречи у фонтана… Там, к слову, я и поцеловался первый раз с девочкой…

После окончания школы я поступил в Художественное училище. И уже тогда подавал определенные надежды. Там я тоже был влюблен.

Ее звали Ларисой. Ларисой Тетеркиной. Но и здесь мое счастье продолжалось недолго. На втором курсе она уехала из нашего города. Ее папаша был неслабый начальник в рыбных делах, и его перевели в Куйбышев. Видимо, поближе к рыбе. Кстати, то, что он- начальник, я узнал только тогда, когда она мне сообщила о нашей близкой разлуке. Это я объясняю для того, чтоб вы не подумали, что я имел какие-то другие интересы к Ларисе, кроме душевно-сердечных.

Я даже сделал ей предложение руки и сердца, но увы, оно не было принято. Лариса уехала. Я до сих пор желаю ей только хорошего и надеюсь, что у нее все в порядке. Это благодаря ей я нарисовал первые серьезные картины. Такие, что мне не стыдно за них до сих пор. С этими картинами я побеждал в конкурсах учащихся.

Потом мне забрили лоб. Я попал в армию. Служил я хорошо, то есть в хорошем месте. За меня очень просили знакомые в военкомате, и поэтому услали новобранца Алексеева недалеко- в Свердловск.

Там был очень большой штаб войск ПВО, и я попал в нем в секретный отдел. Я служил почти что по специальности. Рисовал по большей части. Правда, не картины и даже не стенгазеты. Мне приносили очень точные карты нашего Уральского округа. Хорошие карты. Очень подробные, их печатали для Генерального штаба. Я бы с удовольствием имел такие дома. Но на них уже в типографии ставили гриф "Секретно" и каждая под своим номером числилась в секретной библиотеке. Только поэтому я ни одной из них не увел на память.

Ну а моя служба заключалась в том, что я отрезал этот самый гриф, рисовал на карте кое-какие значки, стрелочки и цифры. После чего резиновым штампом ставил новый гриф "Совершенно секретно" и отдавал карту в тот отдел, который ее заказывал.

Что такое губа и наряд я не знаю. Не бывал ни там, ни там.

В общем, мне служба показалась малиной, хотя, не настолько, чтобы остаться на сверхсрочную. Все-таки армейская дисциплина- это на любителя.

Между прочим, то, что я был связан с секретной документацией и давал, соответственно, всякие подписки, явилось причиной того, что меня не выпускали за рубеж.

Но, естественно, самым приятным воспоминанием об армии для меня была платоническая любовь к дантисту части. Помните, как говорил Остап Бендер: "… и даже одна женщина- зубной техник."

А дело было так: как-то, во время исполнения мной воинской повинности, у меня разболелся зуб. Прихожу я в санчасть, узнаю, где зубоврачебный кабинет, вхожу. Спиной ко мне у стола с инструментом стоит женщина в белом халате и предлагает сесть в кресло.