Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.

– Они могли бы мне подойти, – ответила Дени. Это сир Джорах посоветовал ей говорить только на дотракийском и на общем языке, пока они в Астапоре. Ее медведь умнее, чем кажется с виду. – Расскажи мне, как их обучают.

– Вестеросская женщина довольна ими, но не говорит похвальных слов, чтобы сбить цену, – доложила девочка своему хозяину. – Она хочет знать, как их обучают.

Кразнис мо Наклоз покивал головой. Пахло от него так, словно он искупался в малине, рыжая с черным борода лоснилась от масла. А груди у него больше, чем у меня, решила Дени, наблюдавшая их сквозь тонкий, цвета морской волны шелк его токара с золотой каймой, который обматывался вокруг одного плеча и туловища. Левой рукой он поддерживал токар во время ходьбы, в другой держал короткую ременную плеть.

– Неужто все вестеросские свиньи столь же невежественны? – посетовал он. Весь мир знает, что Безупречные – мастера копья, щита и короткого меча. – Он широко улыбнулся Дени. – Расскажи ей то, что она хочет знать, только побыстрее. Очень уж жарко.

В этом он по крайней мере не лжет. Две молодые рабыни держали навес из полосатого шелка над их головами, но у Дени даже в тени кружилась голова, а Кразнис обильно потел. Площадь Гордости пеклась на солнце с самого рассвета. Дени чувствовала сквозь сандалии жар нагретого красного кирпича.

Волны зноя поднимались от него, колебля воздух, и ступенчатые пирамиды Астапора вокруг площади казались миражем.

Но Безупречные, если и страдали от зноя, виду не подавали. Глядя на них, можно было подумать, что они сами из кирпича. Для смотра из казарм вывели тысячу солдат. Построенные в десять рядов по сотне человек в каждом перед фонтаном с бронзовой гарпией, они стояли навытяжку, глядя каменными глазами прямо вперед. Белые полотняные повязки прикрывали их чресла, на головах торчали конические бронзовые шлемы, увенчанные пиками длиною в фут. Кразнис приказал им сложить наземь копья и щиты, снять пояса с мечами и стеганые камзолы, чтобы королева Вестероса могла лучше оценить твердость их поджарых тел.

– Их отбирают в раннем детстве по росту, проворству и силе, – начала рассказывать девочка. – Обучение начинается в пять лет. Каждый день от зари до зари их учат владеть коротким мечом, щитом и тремя копьями. Наука эта очень сурова, ваше величество, и лишь один мальчик из трех выдерживает ее. Сами Безупречные говорят, что в тот день, когда они получают свою остроконечную шапку, лучшее остается позади, ибо никакая служба не может сравниться с пройденным ими учением.

Кразнис, не понимавший предположительно ни слова на общем языке, тем не менее важно кивал головой и время от времени тыкал девочку рукоятью плети.

– Скажи ей, что они стоят здесь уж сутки без пищи и воды и будут стоять, пока не свалятся, если я им прикажу. А когда девятьсот девяносто девять из них рухнут на кирпич и умрут, последний по-прежнему будет стоять и не двинется с места, пока смерть не сразит его. Вот каково их мужество. Скажи ей.

– По мне, это безумие, а не мужество, – сказал Арстан Белобородый, когда девочка перевела им речь купца. Его посох то и дело постукивал по кирпичу, выражая недовольство своего хозяина. Старик не хотел плыть в Астапор и не одобрял намерений Дени купить себе армию рабов. Королева должна выслушать все стороны, прежде чем принять решение – именно поэтому, а не ради своей безопасности, Дени взяла его с собой на площадь Гордости. Для защиты ей вполне бы хватило ее кровных всадников. Сира Джораха она оставила на борту «Балериона» – охранять ее народ и ее драконов. Их она скрепя сердце заперла в каюте. Было бы слишком опасно позволить им летать над городом: в мире полно людей, которые охотно убили бы их лишь для того, чтобы потом сказать «я убил дракона».

– Что там болтает этот вонючий старикан? – осведомился работорговец, а получив ответ переводчицы, улыбнулся и сказал: – Скажи этим дикарям, что у нас это называется повиновением. Есть солдаты сильнее, крупнее и проворнее Безупречных, есть даже такие, что с равным искусством владеют мечом, щитом и копьем, но нигде между морями нельзя найти такого же послушного войска.

– Овцы тоже послушны, – заметил Арстан, выслушав перевод. Он тоже немного знал валирийский, хотя и похуже Дени, но, как и она, притворялся непонимающим.

Кразнис оскалил свои крупные белые зубы.

– Одно мое слово – и эти овцы выпустят его вонючие кишки на кирпич, но этого ты ему не говори. Скажи, что эти существа сродни скорее собакам, чем овцам. У них в Семи Королевствах едят собак и лошадей?

– Они предпочитают коров и свиней, ваше великолепие.

– Говядина. Фу. Еда для немытых дикарей.

Дени, не слушая их, медленно двинулась вдоль шеренги солдат-рабов. Девушки с шелковым балдахином последовали за ней, но тысяча стоящих перед ней человек не имели никакой защиты от солнца. У половины из них была медная кожа и миндалевидные глаза дотракийцев или лхазарян, но она видела здесь и уроженцев Вольных Городов, и белокожих квартийцев, и черных жителей Летних островов, и других, чьего происхождения не могла угадать. У некоторых она замечала кожу того же янтарного оттенка, что и у Кразниса, и щетинистые, рыжие с черным волосы – отличительные черты древних гискарцев, именовавших себя сынами гарпии. Они даже своих сородичей продают. Впрочем, что тут удивительного? Дотракийцы поступают так же, когда один кхаласар встречается с другим в травяном море.

Одни солдаты были высокими, другие низкорослыми, а возраст их, на взгляд Дени, разнился от четырнадцати до двадцати лет. Щеки у них были гладкие, а глаза, будь они черными, карими, голубыми, серыми или янтарными, – совершенно одинаковыми. Эти мужчины все на одно лицо, подумала Дени и тут вспомнила, что они вовсе и не мужчины, а евнухи.

– Зачем их кастрируют? – спросила она Кразниса через переводчицу. – Я всегда думала, что полноценные мужчины сильнее евнухов.

– Тот, кого сделали евнухом в детстве, никогда не будет обладать грубой силой вашего вестеросского рыцаря, – ответил ей Кразнис. – Бык тоже силен, однако быков каждый день убивают в бойцовых ямах. Одного три дня назад убила в яме Джотиэля девятилетняя девочка. Скажи ей, что у Безупречных есть кое-что получше силы, а именно дисциплина. И сражаются они так, как было принято в древней империи. В них заново воплотились непоколебимые легионы древнего Гиса, абсолютно послушные, абсолютно преданные и абсолютно бесстрашные.

Дени терпеливо выслушала перевод.

– Даже самые храбрые люди боятся смерти и увечья, – возразил Арстан.

Кразнис улыбнулся.

– Скажи ему, что от него разит мочой и что без палки он на ногах не удержится.

– Так и сказать, ваше великолепие?

– Ты что, полная дура? – Купец ткнул девочку плеткой. – Скажи, что Безупречные не люди и что смерть для них ничто, а увечье даже меньше, чем ничто. – Он остановился перед крепким рабом с чертами лхазарянина и сильно хлестнул его плетью, оставив красный след на медной щеке. Евнух моргнул, но не шелохнулся. – Еще? – спросил Кразнис.

– Как будет угодно вашему великолепию.

В этом случае трудно было сделать вид, что ничего не понимаешь. Дени удержала руку Кразниса, поднявшуюся для нового удара.

– Скажи доброму господину, что я вижу, как сильны его Безупречные и как стойко они переносят боль. Это требует большого мужества.

Кразнис хмыкнул.

– Скажи этой невежественной западной шлюхе, что мужество здесь ни при чем.

– Добрый господин говорит, что дело не в мужестве, ваше величество.

– Пусть раскроет свои шлюхины глаза и глядит в оба.

– Он просит вас следить за ним внимательно, ваше величество.

Кразнис перешел к следующему по порядку рабу, высокому, с голубыми глазами и льняными волосами лиссенийца, и сказал ему:

– Меч. – Евнух опустился на колени, достал свой меч из ножен и подал хозяину рукоятью вперед. Меч был короткий, из тех, которыми удобнее колоть, чем рубить, но на вид острым как бритва. – Встань, – приказал Кразнис.

– Слушаюсь, ваше великолепие. – Раб встал, и Кразнис медленно провел мечом по его торсу, оставив красную черту на животе и ниже ребер. Потом поддел острием большой розовый сосок и стал резать.