Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.

Арья кивнула.

– Они называли это щекоткой – Полливер, Рафф и другие. – И она рассказала им о деревне у Божьего Ока, где их с Джендри взяли в плен, и о вопросах, которые задавал Щекотун. «Есть ли в деревне спрятанное золото? – всегда спрашивал он. – Серебро, драгоценные камни? Провизия? Где лорд Берик? Кто из ваших деревенских ему помогал? В какую сторону он отправился? Сколько с ним было человек? Сколько рыцарей, лучников, конных? Какое у них оружие? Сколько раненых? Так куда, говоришь, они ушли?» Стоило ей вспомнить об этом, и она вновь услышала крики, почувствовала запах крови, нечистот и паленого мяса. – Вопросы он задавал одни и те же, но щекотка каждый день была другая.

– Дети не должны такое видеть, – сказал Харвин, выслушав ее. – Мы слышали, что Гора потерял половину своих людей у Каменной Мельницы. Может, этот Щекотун плывет теперь по Красному Зубцу, и рыбы его обгладывают. А если нет, то им придется отвечать и за его преступления. Лорд Берик сказал как-то, что война началась, когда десница послал нас покарать Григора Клигана именем короля, и что этим он ее и закончит. – Он ласково потрепал Арью по плечу. – Садитесь в седло, миледи. Нам предстоит долгий дневной переход до Желудей, зато там у нас будет крыша над головой и горячий ужин.

Они и правда ехали целый день, но в сумерки, переправившись через ручей, они увидели каменные крепостные стены и большой дубовый сруб замка Желуди. Его хозяин сражался где-то вместе со своим хозяином, лордом Венсом, и ворота замка были наглухо заперты. Но леди-хозяйка была старым другом Тома Семиструнного – Энги сказал даже, что они когда-то были любовниками. Энги часто ехал рядом с Арьей – он был ближе к ней по возрасту, чем все они, не считая Джендри – и рассказывал ей всякие забавные истории о Дорнийских Марках. Но она не поддавалась на эту удочку, говоря себе: «Он мне не друг, он просто следит за мной, чтобы я опять не убежала». Ну что ж, она тоже будет следить. Сирио Форель научил ее этому.

Леди Смолвуд приняла разбойников довольно радушно, хотя и не преминула обругать их за то, что они таскают с собой в военное время маленькую девочку. Еще больше она рассердилась, когда Лим проговорился, что Арья знатного рода.

– Кто налепил на бедного ребенка эти болтонские лохмотья? – осведомилась она. – Эта эмблема… да девочку могут повесить в мгновение ока, увидев ободранного человека у нее на груди. – Тут Арью быстро погнали наверх, посадили в ванну и начали поливать кипятком. Служанки леди Смолвуд скребли ее так, будто с нее самой кожу хотели содрать, и даже добавили в воду что-то такое, пахнущее цветами.

После этого ее еще и одели как девочку. На нее напялили шерстяные чулки, полотняную сорочку, а поверх всего – зеленое платье с коричневыми желудями, вышитыми на лифе и подоле.

– Моя двоюродная бабушка – септа в староместском Доме Матери, – сказала леди Смолвуд, пока женщины зашнуровывали платье у Арьи на спине. – Когда началась война, я отправила свою дочь к ней. Она, конечно, уже вырастет из своих старых платьев, когда вернется. Ты любишь танцевать, дитя? Моя Кариллен прелестно танцует и красиво поет. А ты чем любишь заниматься?

Арья поворошила ногой тростник на полу.

– Работать Иглой.

– Это очень успокаивает, правда?

– Только не меня.

– Правда? Я всегда любила шить. Боги каждой из нас дают свой маленький талант, и мы не должны дать ему зачахнуть, как говорит моя бабушка. Любое деяние может стать молитвой, если мы вкладываем в него все свое старание. Правда, чудесно сказано? Вспомни это, когда снова примешься за иглу. Ты этим каждый день занимаешься?

– Занималась, пока не потеряла свою Иглу, а новая уже не так хороша.

– В такие времена мы все должны делать лучшее, на что способны. – Леди Смолвуд захлопотала, оправляя на Арье платье. – Ну вот, теперь ты настоящая молодая леди.

«Я не леди, – хотелось сказать Арье. – Я волк».

– И не знаю, кто ты, дитя, – продолжала хозяйка, – и это, пожалуй, к лучшему. Боюсь, ты какая-то важная персона. – Она поправила Арье воротник. – В такие времена лучше быть мелкой сошкой. Жаль, что я не могу оставить тебя здесь – это небезопасно. Стены у меня есть, но людей, чтобы оборонять их, не хватает.

К тому времени, как Арью вымыли, одели и причесали, в чертоге замка накрыли ужин. Джендри, глянув на нее, начал так ржать, что вино потекло у него из носа, пока Харвин не съездил ему по уху. Пища была простая, но сытная: баранина с грибами, черный хлеб, гороховый пудинг и печеные яблоки с желтым сыром. Когда слуги, убрав со стола, вышли, Зеленая Борода понизил голос и стал расспрашивать хозяйку о лорде-молнии.

– Не прошло и двух недель, как они побывали здесь, – улыбнулась она. – Они двое и еще дюжина человек. Овец перегоняли. Я глазам своим не поверила. Торос в благодарность оставил мне трех барашков – одного вы только что съели.

– Торос перегоняет овец? – покатился со смеху Энги.

– Да уж, зрелище было престранное, но Торос сказал, что он, как пастырь, умеет обращаться со стадом.

– И стричь его, – хмыкнул Лим.

– Об этом можно сложить замечательную песню, – заметил, дернув струну, Том.

Леди Смолвуд наградила его уничтожающим взглядом.

– Пусть ее сочиняет тот, кто не рифмует «в паре он» с «Дондаррион». И не поет «Приляг на травку, мой дружок» каждой встречной молочнице, после чего две из них оказываются беременными.

– Песня называлась «Дай мне испить красы твоей», – возразил Том, – молочницы всегда охотно ее слушают. Некой высокородной леди, сколько мне помнится, она тоже нравилась.

Ее ноздри раздулись.

– В речных землях полно девиц, которым ты нравился, и все они теперь пьют чай из пижмы. Уж казалось бы, мужчина твоего возраста должен знать, как уберечь женщину. Скоро тебя станут звать Том Семь Сынов.

– Семь сынов у меня уже есть. Чудесные парни и поют, что твои соловьи. – Заметно было, что Тома это нисколько не удручает.

– А не сказал его милость, куда направляется, миледи? – спросил Харвин.

– Лорд Берик ни с кем не делится своими планами, но я знаю, что близ Каменной Септы и в Трехгрошовом лесу теперь голод. На вашем месте я поискала бы его там. – Леди Смолвуд отпила глоток вина. – Надо вам знать, что у меня бывали и менее приятные гости. Стая волков долго выла у моих ворот, полагая, что я прячу здесь Джейме Ланнистера.

Том перестал бренчать.

– Так это правда, что Цареубийца снова на свободе?

Леди Смолвуд презрительно прищурилась.

– Вряд ли они охотились бы за ним, если бы он сидел в цепях под Риверраном.

– И что же миледи им сказала? – спросил Джек-Счастливчик.

– Что сир Джейме лежит голый у меня в постели и слишком обессилел, чтобы спуститься к ним. Один из них имел наглость обозвать меня лгуньей, и мы спровадили их, пустив пару стрел. Думаю, они отравились к Черной Луке.

Арья поерзала на сиденье.

– А что это были за северяне, которые спрашивали о Цареубийце?

Леди Смолвуд, видимо, удивило то, что она заговорила.

– Они не назвались, дитя, но одеты были в черное, с белыми солнцами на груди.

Белое солнце на черном – эмблема лорда Карстарка. Это люди Робба. Может, они все еще где-то поблизости. Если бы она сумела ускользнуть от разбойников и найти их, они, возможно, отвезли бы ее к матери в Риверран…

– Не говорили они, как Ланнистеру удалось бежать? – спросил Лим.

– Говорили, да только я не поверила ни одному их слову. Они утверждают, что его освободила леди Кейтилин.

Тома это так поразило, что он снова дернул струну.

– Полно вам. Это же безумие.

Неправда это, подумала Арья. Не может это быть правдой.

– Я того же мнения, – сказала леди Смолвуд.

Тут Харвин вспомнил об Арье.

– Такие речи не для ваших ушей, миледи.

– Я хочу послушать, – воспротивилась Арья, но разбойники были непреклонны.

– Ступай, белочка, ступай, – сказал Зеленая Борода. – Веди себя, как подобает маленькой леди, и поиграй во дворе, пока мы разговариваем.