Среди паксов - Никита Юрьевич Садыков

Кот с огромными ушами действительно орал звонко. Звук, который его якобы раздражал, был звуком от щёток: тихий, обычный и неизбежный, когда льёт с неба и приходится держать дворники работающими.

С этой поездкой с самого начала всё было наперекосяк. Подача к шлагбауму дома, где никак не встать, не мешая проезжающим машинам и пешеходам. Долгое ожидание – и наконец не по-зимнему, я бы даже сказал, фривольно одетая девушка с чемоданом и переноской, в которой не было животного (а в заказе – именно перевозка животного). Пассажирка вручила мне чемодан и пустую переноску, а я спросил, будет ли животное?

Ответ был слишком громким и слишком нервным. Что-то вроде: «У меня что, десять рук? Сейчас вернусь с другой переноской, в ней будет кот». Спокойно, спокойно, подумал я про себя, зачем так нервничать…

Через десять минут она вернулась с котом, недовольно встала перед машиной и, объясняя кому-то по телефону что-то про ужасное такси, стала сверлить меня взглядом: сесть в заднюю правую дверь действительно было невозможно, я припарковал Мурену к сугробу, чтобы меня можно было объезжать и обходить.

Я вышел из машины и картинно открыл заднюю левую дверь, тонко намекая, что у Мурены они с обеих сторон и, если водитель был вынужден раскорячиться так, как был вынужден раскорячиться я, значит, не грех догадаться самой и сесть через левую: от этого никто ещё не умирал.

Так что поездка началась напряжённо. Едва отъехали, встряли в пробку. Кот противно орал. И потом эта просьба сделать потише звук дворников.

А дальше я знаю, что будет. Она достанет его из переноски. А я возражу. А кот рванёт по салону, вырывая нитки из сидений. А я вспомню, что адрес, куда мы едем, наверняка указан неправильно (я уже заранее вижу ошибку, ехать придётся гораздо дальше, внутрь территории жилого комплекса).

Поглядываю в зеркало и пытаюсь придумать ответ на просьбу делать дворники потише. Желательно какой-нибудь очень язвительный и остроумный. Чтобы заржал даже кот. Терять уже нечего, обстановка напряжённая и сдетонирует в любую секунду. Путин сказал бы: «Если драка неизбежна – бей первым». Я зачем-то накручивал себя.

– Хотите, музыку включу? Он нормально к музыке относится? Это же он, верно?

– Да, это он. Так орут только мужики.

Я включил плейлист с французскими девчонками.

– Доставайте его, только последите, чтобы не хулиганил, хорошо?

Почему я готовился к войне, совсем не рассмотрев вариант установления мира? Девушка открыла переноску, из неё показались огромные розовые уши, я протянул к ним руку и дал её обнюхать. Затем похлопал ладонью по своему подлокотнику, и розовый кот уселся на него.

– Ты куда?! Иди сюда! Нельзя! – заволновалась девушка.

– Всё в порядке. Я же сам его позвал. Дайте ему успокоиться. Главное, чтобы вниз мне под ноги не сиганул. Я мониторю. Не волнуйтесь.

Кот перестал орать, с интересом наблюдая за мной, убранством Мурены, затем переключился на пробку за окном. Запрыгнул на торпедо и полежал под лобовым, удобно облокотившись о дисплей магнитолы, как на спинку кушетки. Вернулся на переднее пассажирское, затем снова на подлокотник и потёрся, урча, о моё плечо.

– Миконос! Не приставай, иди сюда! Давай обратно в переноску.

Я успокоил пассажирку: всё в порядке. Он не хулиганит, шерсти от него никакой нет, может побыть и в салоне. Девушка поблагодарила.

Напряжения уже никакого не было. Я поймал себя на мысли, что мне даже нравится этот не по-зимнему фривольный наряд.

Нервничала? Психовала? Ну что тут поделать. Бывает. Мы все бываем нервными, на взводе. А тут ещё снег с дождём, грязь, чемодан и переноски, толстый таксист и орущий кот.

– А почему Миконос, если не секрет? Порода не греческая явно.

Весь оставшийся путь мы обсуждали Крит и Миконос, уличных котов и собак, расслабленное и медленное Средиземноморье. И что, состарившись, уезжать нужно именно туда, к оливкам, котам, белому сыру и тишине, только подальше от туристов.

У подъезда дома, к которому мы подъехали, ждала другая девушка, готовая не только схватить вещи, но и защитить подругу от таксиста, о котором наслышалась 30 минут назад по телефону.

Я открыл багажник и достал вещи. Пассажирка подошла ко мне, высоко держа кота в прозрачной сумке:

– Миконос, попрощайся с Никитой. Пока, Никита. Спасибо вам большое.

Она протянула переноску ничего не понимающей остолбеневшей подруге, а потом обняла меня.

– Спасибо!

Я смущённо отводил взгляд от совершенно фривольного и какого-то не очень зимнего наряда, бормоча «Да не за что, вам спасибо», затем сел в Мурену и пополз по двору в сторону выезда, поглядывая в зеркало на двух девушек и розового, с огромными ушами, смешного кота.

* * *

– Алё. Здравствуйте. Да, это Максим. Я вас слушаю. Какие погрузчики? Куда? Мы не работаем по Свиблово, у вас там свои подрядчики. Вы видите, сколько снега? Нет свободных, откуда? А были бы, не дал бы. Нет, нет. А кто звонит, представьтесь пожалуйста. Марина Николаевна, погрузчики все в работе как минимум до понедельника. Нет, извините. Я понимаю, что вы руководите департаментом, но нет. Решайте свои вопросы сами. Мы тоже, знаете ли, в огне. Я понимаю. Стоп, подождите. Марина? Маришка, это ты?! Я не узнал. Погоди. Мариша, а что ты делаешь в Свиблово?! Я не знал. Ух ты. Я соскучился. Я знаю. Я помню. Погоди. Как ты? Надо встретиться. Да хоть сейчас. Где ты? Я подъеду. Можно? Ну пожалуйста. Я соскучился. Я хочу ногу целовать. Хотя бы краешек. Краешек ноги. Можно? Я сейчас буду. Нет, с другой стороны краешек. Ну пожалуйста. Я умоляю. Хочешь, я на погрузчике подъеду? Я серьёзно. Сколько тебе надо? Я прямо сейчас… Подожди… Я позвоню прямо сейчас. Сколько? Три? Пять? Да хер с ним, с Ленинским. Я соскучился. Я сам на погрузчике приеду. Столько лет. Ты там же? Не уезжай никуда. Жди. Простите! Простите! Как вас? Никита? Как адрес поменять в заказе?

* * *

Каждое утро, часов с семи и до восьми, на ближайшей теплостанской мойке нет очередей. Только редкие гаишники да таксисты.

Здесь как на водопое: действует перемирие. Видя, как в боксы заезжают такси с сугробами на крышах и капотах, менты не просят «документики», хотя все прекрасно понимают, что ни машина, ни водитель никаких «предрейсовых» осмотров не проходили, а выехали только что из ближайшего двора.

Все путевые листы, которые каждый таксист вынужден возить у себя в бардачке, имеют необходимые отметки: механика, врача… Сев в холодную машину каждый водитель такси вынужден заполнять бумажку от имени людей в белых