Тысяча ударов сердца - Кира Касс

его в разгар охоты. Не самое удачное время для беседы, но в случае с Каваном удачного времени не бывает. Я ускорил шаг и даже издалека разглядел, как тот недовольно закатил глаза.

– Я не в настроении! – рявкнул он, склонившись над невидимой мне добычей.

– Аналогично. Тем не менее нам нужно поговорить. – Я остановился чуть поодаль, чтобы не попасть под горячую руку. – Не понимаю, почему вы так взъелись на меня. С самого первого дня я стараюсь служить вам – нашему народу – верой и правдой. Неукоснительно выполняю все ваши поручения.

– С самого первого дня ты только и делаешь, что критикуешь меня и вставляешь палки в колеса, – огрызнулся Каван.

– Ничего подобного, сэр. У меня, как и у моего отца, нет ни малейших сомнений в том, что вы возвратите отнятое у нас королевство, взойдете на престол и обеспечите нашему народу достойное существование. Мне часто доводилось ошибаться, но моя вера в вас непоколебима.

Каван фыркнул и неопределенно махнул рукой куда-то вдаль:

– Королевство вот-вот станет моим. Ждать недолго. Через неделю-другую принцесса умрет, мы вторгнемся в страну, перебьем всех землевладельцев – потомков предателей, отнявших у нас все, – и заживем в достатке.

– А нет другого способа, получше?

Его ледяной взгляд был красноречивее любых слов.

– Заруби себе на носу раз и навсегда! Если ты еще хоть раз посмеешь критиковать меня, мои планы и методы, я отрежу тебе язык. Посмотрим, многих ли ты поведешь за собой, лишившись дара речи.

– Сэр, я ни в коем случае не критикую. Напротив, умоляю о помощи. Мы понесли колоссальные потери на Острове. Если ваши сведения о королевской семье неверны, очередная вылазка может вновь обернуться катастрофой…

Каван выхватил нож и нацелился острием прямо мне в глаз. Одно неловкое движение могло стоить мне голоса и зрения. Однако я не шелохнулся и, затаив дыхание, ждал.

– Еще. Одно. Слово, – пригрозил Каван.

Мы замерли друг напротив друга. Минуты казались вечностью. Почему он не расправится со мной здесь и сейчас? Почему давным-давно не убрал меня с дороги, хотя возможностей имелась масса? Матери все равно некуда идти. Почему Каван столько лет вытирает об меня ноги, вместо того чтобы просто стереть с лица земли?

Наконец Каван убрал нож и, наклонившись, поднял из травы тушку серого зверька. У меня потемнело в глазах.

Нет! Нет!

– Кстати, – небрежно бросил он, – у нас запрещено держать домашних питомцев. – Он встряхнул за шкирку мою серую лису, и я с трудом подавил желание вцепиться ему в глотку. – Спасибо за ужин.

Каван отвернулся и вразвалку зашагал прочь, уверенный, что я не кинусь следом.

Впрочем, ноги понесли меня в противоположную сторону. Отбежав на приличное расстояние от западных ворот, я согнулся пополам и затрясся в рвотных спазмах.

– О, Колючка! – всхлипнул я, не разгибаясь.

Сердце разрывалось от жалости к ней. Но боль потери затмевало поистине чудовищное осознание, что моя любимица сгинет в утробе Кавана.

Меня снова вырвало.

Всякий раз, стоило мне уверовать в свою неуязвимость, Каван изобретал новый способ сломить мой дух. Такой изобретательности можно было позавидовать… если бы не вопиющая жестокость его поступка.

Но отныне моя совесть чиста.

Я честно старался служить Кавану верой и правдой. Старался беспрекословно подчиняться ему. Старался воззвать к его разуму.

Довольно! Когда пробьет час, я разделаюсь с ним без малейших колебаний. Рано или поздно случай представится. И посыпать голову пеплом я не стану.

Анника

В покоях Эскала я застала доктора, который проверял у больного пульс. Ноэми склонилась над шитьем, однако ее взгляд был прикован к лекарю.

Тот наклонился и оттянул Эскалу веко, высматривая там нечто неведомое. Потом пощупал пациенту лоб и, выпрямившись, направился ко мне.

– Ваше величество, – поздоровался он.

– Высочество, – поправила я.

Почему меня заранее записали в королевы? Такое ощущение, что все эти люди действовали по чьей-то указке. Выяснить бы, откуда ноги растут, чтобы подавить тенденцию в зародыше.

– Да-да, разумеется. Ваш брат идет на поправку. Тоны сердца значительно окрепли, лихорадка постепенно отступает.

Я покосилась на Эскала, по-прежнему бледного и неподвижного:

– Нельзя ли… нельзя ли как-нибудь ускорить процесс?

– К сожалению, нет. Только время. А сейчас мне пора проведать его величество. По словам коллег, его состояние остается неизменным, но я сообщу, если произойдут какие-либо подвижки… в любую сторону.

– Спасибо.

Слова благодарности прозвучали фальшиво. В глубине души я жаждала большего. Больше усилий, больше ответов. Странным образом дарованная мне безграничная власть не избавляла от ощущения беспомощности, а только усугубляла его.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я подошла к Ноэми, по-прежнему занятую шитьем:

– Это его рубашка?

Ноэми кивнула:

– Я починила два воротничка, заштопала манжет. На очереди три камзола. Когда его высочество очнется, ему не придется тревожиться за свой гардероб. Только бы он поскорее поправился. – Ее голос предательски дрогнул.

Я чувствовала исходящее от Ноэми напряжение, волну отчаяния, гасившую слабый огонек надежды. Наверное, всему виной усталость, иначе с моих губ никогда бы не сорвались неосторожные слова. Дни, наполненные государственными заботами, и бессонные ночи притупили мою бдительность.

– Ноэми, не теряй веры. Эскал обязательно поправится. Если не ради меня, то ради тебя точно.

Игла застыла в воздухе. Одновременно осознав смысл сказанного, мы с минуту таращились друг на друга. Потом Ноэми вскочила.

– Давно… давно вы знаете? – прошептала она.

Лукавить более не имело смысла.

– Все выяснилось незадолго до отплытия на Остров. Собственно, поэтому я и настояла на твоем присутствии. Не хотела, чтобы ты томилась в мучительном ожидании.

– Ну и?..

– Ну и – что?

Я вгляделась в ее очаровательное, встревоженное личико и поняла, что Ноэми вот-вот заплачет.

– Вы меня ненавидите?

Я устремилась к ней и взяла за руки:

– Милая Ноэми, с чего мне тебя ненавидеть?

Фыркнув, она пожала плечами:

– За молчание. Все это время меня терзало чувство вины, но Эскал очень просил сохранить наши отношения в тайне. Простите.

Я погладила ее по щеке:

– Прощаю. Обидно, когда тебя держат в неведении, но ведь у вас на то имелись веские основания. Одно мое неосторожное слово – и тебя бы удалили из дворца. Мы оба не переживем твою утрату. – Из моей груди вырвался тяжелый вздох. – Николас совсем извелся, требует отлучить тебя от постели Эскала. Хотя мы обе понимаем, что брат будет счастлив обнаружить тебя у своего изголовья. Сказать по правде, без тебя все пошло наперекосяк. Ты мне необходима, но отнюдь не в качестве прислуги. Просто мне совсем не на кого положиться. Не с кем переговорить.

Ноэми понурилась:

– Я