Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем

— Я уверена в тебе, Имаго. Мой отец часто рассказывал о вашей дружбе. У меня нет сомнений относительно тебя, но твои слова встревожили мое сердце. Если наши советники решили оставить Ганнибала без поддержки — в тот момент, когда он демонстрирует блестящие победы — то что они сделают, если он хотя бы раз споткнется?

— Молись, чтобы твой брат не спотыкался, — ответил Мессано.

Он отвел взгляд в сторону и, сменив тему, спросил о здоровье Дидобал. Сапанибал нехотя позволила беседе перетечь в другое русло. Тем не менее, она многое узнала и была благодарна Имаго. Она ответила, что ее мать чувствует себя хорошо. На вопрос о младшей сестре ее ответ был почти таким же. Поначалу Сапанибал удивил интерес Мессано к этой девочке, но он быстро пояснил свои мотивы.

— Насколько я знаю, ей нравится Масинисса, — сказал он. — Сын короля Гайи. Твоя мать уже дала согласие на их союз?

Сапанибал говорила с матерью на эту тему вчера вечером. Разговор получился нелегким. Он напомнил ей об интригах, которые привели к ее собственному несчастному браку. Конечно, союз с массилиотами принес бы Карфагену большую выгоду. Их царь обещал поставлять в армию прекрасно обученных всадников. Но она боялась, что сестра станет игрушкой в руках дикаря, который будет оскорблять и унижать ее по каким-то мелочным прихотям. Кто знал, что таилось за улыбкой этого парня? Она сказала Дидобал, что оба подростка еще слишком юные для супружеского союза. Мать согласилась и добавила, что будет лучше, если их брак благословит Ганнибал. Им нужно подождать момента, когда он вернется с войны.

Услышав это, Имаго усмехнулся и довольно серьезно ответил:

— Я молю богов, чтобы твоя сестра не ожидала слишком долго. Ганнибал может не успеть к решению этого вопроса. Масинисса прекрасный юноша. Ему предначертаны судьбой великие дела. Многие советники одобрили бы его брак с тво ей сестрой. Есть и такие, которые с радостью выдали бы замуж за него своих дочерей. Но Карфаген отдаст Софонисбу либо Масиниссе, либо тому, кто узурпирует его власть. В любом случае, твоей матери придется уступить. Нам, как никогда прежде, нужна стабильность на морском побережье. Если Рим пойдет войной на Карфаген, нашему городу понадобятся сильные союзники. И тогда Софонисба не минует ливийского царя Сифакса.

— А он-то тут причем?

— Разве ты не слышала о пире, который состоялся во время его последнего визита? Твоя сестра танцевала перед ним. Обычный танец, но царь слюни пускал от удовольствия. Сифакс весь вечер расспрашивал о ней. Он отвратительный развратник, но нам пришлось учитывать важность его персоны. Боюсь, он скоро натворит дел. Как ты знаешь, ливийский царь давно уже зарится на земли Гайи. Трудно сказать, чем все это закончится, однако я думаю, что твою сестру лучше выдать замуж за Масиниссу, чем за Сифакса. Прорицатели утверждают, что этот юноша сыграет большую роль в судьбе Карфагена. Они никогда не ошибаются. Поэтому запомни мои слова и передай их матери.

Имаго поднялся со стула и приблизился к ней. Он снова сменил тему беседы, а заодно и тон голоса.

— Ты хорошо выглядишь, Сапанибал. Похоже, африканское солнце пошло тебе на пользу. Я считаю великим блаженством быть рядом с тобой...

* * *

За всю свою несчастную жизнь Имко Вако не видел ничего хуже, чем болота у реки Арно. Прежде он думал, что горы являли собой ад изо льда и скал — самое гиблое и ужасное место на земле. Эти вершины, ущелья и перевалы снились ему в кошмарах на протяжении долгой зимы. Он просыпался с криками, зная, что тысячи душ навечно остались в ледяном плену. Имко ежедневно благодарил богов за то, что выжил в том чудовищном испытании, и он ни за что не повторил бы его заново в здравом рассудке.

Вот почему нынешний маневр Ганнибала казался ему отвратительным и почти личным оскорблением. Как он только мог послать их в эти топи? Имко встретил весну болезненным и жалким, утратившим былую красоту. Его тело пострадало от холода и снега. Он с ужасом наблюдал, как хирург отрезал ему зазубренным ножом обмороженный палец. Каким-то чудом эта операция не повлекла за собой инфекции, но Имко заподозрил, что полученная рана открыла проход для злых духов, которые теперь легко входили в его тело. Иначе откуда у него появилась лихорадка? А надсадный кашель? Возможно, в его груди разрасталась плесень. Легкие хрипели, из носовых проходов все время изливалась зеленая слизь. И если некоторым людям удавалось добывать себе приличную пищу, то у Имко просто не было сил искать питание для поддержания жизни. Он удовлетворялся пайковым рационом, состоявшим, в основном, из мяса павших вьючных животных. С тех пор как они разграбили Таурин, он не имел во рту ничего такого, что хотя бы мало-мальски походило на фрукты или овощи.

К весне его живот впал внутрь, а мышцы сморщились. Бедра, икры ног и предплечья болели весь день, но не от работы. Они ныли даже в моменты отдыха. Зубы шатались в деснах. Волосы, казалось, выпадали с неестественной скоростью. Зрение ухудшилось. Он мог видеть предметы достаточно ясно, но с трудом воспринимал все то, что передавали ему глаза. Например, он видел круп коня, однако по-прежнему шел вперед, пока животное не лягало его грязным копытом. Иногда он наступал на навоз и, поскользнувшись, падал, хотя прекрасно видел кучу на дороге. Он как бы не успевал просчитывать, какое влияние увиденный им факт может оказать на его жизнь.

К концу первого дня, проведенного в болотах, он понял, какими могут быть страдания. Ад не был замерзшим и твердым. Он представлял собой вездесущую сырость. Они брели в воде — иногда по колено. Илистое дно засасывало ноги. Солдаты не могли ни сесть, ни остановиться. Ни одного мгновения отдыха. Впрочем, он сразу догадался о подвохе, когда их подвели к болотам. Впереди пошли ливийцы — ветераны пехоты. Для первых нескольких тысяч из них грунт был еще твердым. За ними двинулись другие африканские отряды, включая тот, в котором находился Имко. Затем иберийские союзники, которые едва преодолевали размешанную грязь. Тыл замыкали галлы. Тысячи ног и копыт перемесили болото до пены. Последние солдаты шли по грудь в грязи, загребая ее руками и тщетно стараясь сохранить свою поклажу не запачканной.

Оценив их беды, Имко поблагодарил богов за свое африканское рождение. Он не вынес бы тех мук, которые выпали