Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем

добела камней, достаточно больших, чтобы пробить голову зазевавшемуся человеку. И это были не просто слухи. Свидетели таких неординарных событий приезжали в Рим и докладывали о происшествиях Сенату. Совет Десяти проконсультировался с божественными писаниями. Согласно рекомендациям жрецов, горожане почти всю зиму воздавали подношения Юпитеру, Юноне и Минерве. Они участвовали в общественных пирах и выполняли различные ритуалы — например, осыпали цветами жертвенных свиней, закланных позже в честь Сатурна.

Прекрасно, думал Ганнибал. Пусть молятся до полного безумия.

Ранней весной к нему пришла весть, что новыми консулами были избраны Сервилий Гемин и Гай Фламиний. Сенаторы призвали их вести войну самыми жесткими мерами. Им следовало взять под контроль все маршруты через Апеннины и тем самым остановить продвижение Ганнибала на юг. Для них собрали два новых легиона. Еще два оставалось в Риме, два — в Сицилии и один легион защищал Сардинию. Кроме того, два легиона продолжали действовать в Иберии. Фламиний — новый человек в Сенате и первый в своей семье добившийся консульства — буквально горел желанием сражаться. Он решил незамедлительно покинуть город и начать кампанию без традиционных церемоний, которые отложили бы его поход до середины весны.

Эти новости тоже порадовали Ганнибала. С одной стороны, религиозный пыл, с другой — самонадеянный и нетерпеливый выскочка. О чем еще можно было просить у богов?

В дни, предшествующие первым проявлениям весны, командующий проводил совет за советом, расспрашивал разведчиков и рассматривал географические карты. Каждый маршрут становился предметом долгих обсуждений. Его главными целями были Рим и южные земли, где обитали союзники республики. Трудность заключалась в выборе пути. Они могли направиться к восточному побережью, взять или обойти Ариминум и спуститься вниз по Виа Фламиния прямо к Риму. Другой путь лежал через Апеннины к этрусскому городу Фесуле, откуда они могли начать путь к югу по разным тропам — не так прямо, как по Фламинии, но это был разумный маршрут, богатый фуражом и хорошо защищенный горами. Он привел бы их к сердцу полуострова. Еще они могли бы попытаться пересечь лигурийский хребет. Ганнибал считал подобный вариант почти невыполнимым, но, тем не менее, учитывал его в связи с возможным подкреплением, которое могло быть доставлено карфагенским флотом вдоль Тирренского побережья.

Как обычно, генералы приходили к нему с различными предложениями и свободно высказывали свои мнения. Бомилькар и Магон склонялись к наступлению на Ариминум, поскольку этот маршрут предполагал сражение с консулом Сервилием. Вся Италия открылась бы им, если бы они победили его. Махарбал и Карфало советовали остановиться на центральном пути, позволявшем быстрым всадникам охватывать большие территории и сражаться в стычках, в которых они превосходили противника. Бостару понравился трудный переход через хребет на пути к побережью. Он подчеркивал выгоды от встречи с карфагенским флотом. Мономаха вообще не волновало, какой маршрут будет выбран: каждый из них вел к римской крови и этого ему вполне хватало.

Однако ни один из вариантов не устраивал самого Ганнибала. Ему хотелось чего-то более хитрого и более запутанного — того, что смутило бы римлян и ввергло их в панику.

Когда он услышал, что среди всадников Махарбала имелся человек, который знал тайные тропы через близлежащие земли, он велел привести его к нему без промедления.

В середине теплого и приятного утра этот человек был вызван в палатку командира, в которой помимо Ганнибала в тот момент находились Магон и Силен. Молодой воин вошел вслед за Махарбалом, скромно склонил голову и молча уставился на земляной пол. Его исхудавшая фигура указывала на то, что он месяцами страдал от недоедания. Парень походил на пугало, с помощью которого крестьяне гоняли птиц с полей. Его одежда представляла собой коллекцию из шкур и мехов, едва защищавших от холода. Длинные и грязные волосы давно не знали ухода. Они не опадали на спину, а дыбились вокруг головы, как львиная грива.

— Его зовут Туссело, — сказал Махарбал. — Он с нами после Сагунтума. Хороший всадник, но я не могу сказать, откуда он знает эти края.

— Ты массилиот? — спросил Ганнибал.

Туссело кивнул.

— Откуда ты знаешь итальянские земли?

Не поднимая взгляда, Туссело ответил ровным и спокойным голосом:

— Я был рабом римлян и жил в этой стране двенадцать лет. Один из моих хозяев промышлял торговлей. Мы много путешествовали, поэтому я знаю территорию. Много мест и путей сохранились в моей памяти.

— Теперь, когда ты смотришь на Италию свободными глазами, она стала казаться тебе другой?

— Да, другой. И той же самой.

— Наверное, трудно возвращаться в страну, которая поработила тебя — особенно для массилиота. Твои соплеменники редко становятся рабами. Ты вернулся, чтобы отомстить?

Нумидиец ответил не сразу. Он прочистил горло и пожал плечами, не желая говорить. Но Ганнибал терпеливо ждет.

— Я не знаю, — наконец сказал Туссело. — Да, мое сердце пылает от гнева. Римляне нанесли мне большой урон, но не материальный. Его нельзя возместить. Я хочу отомстить, командир, но пока не нахожу слов, чтобы объяснить свои желания.

— Я не заставляю тебя подбирать слова, был бы ты уверен в своих поступках, — произнес Ганнибал. — Какую тайную тропу, ведущую на юг, ты знаешь?

Туссело объяснил, что к северу от Арретии проходила заброшенная дорога. Он указал ее на карте, которую генералы использовали при обсуждении маршрутов. Тропа вела прямо на юг от реки Арно и далее шла через болотистую местность. О фураже не могло быть и речи. На постоянно мокрой земле росли только водяные растения. Гнилые деревья, с затопленными корнями, уже много лет стояли голыми. Трава почти отсутствовала. В это время года дорога выглядела холодной пустошью, широкой полосой земли, часто уходившей под воду. Большую часть пути пехоте пришлось бы идти по колено в грязи. Туссело рекомендовал эту тайную тропу лишь по той причине, что никто из римлян не примет ее в расчет, когда их войска будут блокировать остальные дороги. Карфагенская армия могла бы просочиться в центр Италии за спинами двух легионов, направленных Сенатом, чтобы преградить ей путь.

— Мой хозяин однажды поехал по этой дороге, чтобы избежать сборщиков налогов, которые охотились на него, — рассказал Туссело. — Ион не прогадал. Но даже в середине лета земля там была мокрой и вязкой. Весной, наверное, будет еще хуже.

— Ты по-прежнему называешь его хозяином? — спросил Силен.

Туссело метнул на него сердитый взгляд, затем снова повернулся к Ганнибалу.

— Это просто слово, которым мне легче пользоваться. Истина в другом.

Магон