Дорога в тысячу ли - Мин Чжин Ли

диких животных. Здесь есть только дорогие травники и врачи, которые не могут помочь, но продляют агонию.

Его удивило, что он все же чувствовал ужас смерти, ее окончательности. Столь многое он не успел сделать. Еще больше того, чего не должен был делать. Он думал о родителях, которых зря покинул, о брате, которого зря вызвал в Осаку, о работе в Нагасаки, которую не следовало принимать. Почему Бог все еще длит его существование? Ёсопу хотелось увидеть добро в своей жизни, но он не мог. Он лежал на чистой постели, лекарство на время смягчило боль, зато он мог ясно видеть свои ошибки, настолько очевидные, когда оглядываешься назад. Он молился, чтобы Бог простил его.

Ёсоп мягко постучал по полу в надежде, что Кёнхи услышит его. Он не хотел разбудить мальчиков, которые спали в задней комнате, и Чанго, который спал в передней. Когда жена появилась на пороге, он попросил ее позвать Сонджу и Чанджин.

Три женщины сидели на полу у его постели.

— Для начала вы можете продать мои инструменты, — сказал он. — Они чего-то стоят. Может быть, этого хватит на покупку учебников. Вы должны продать все ювелирные изделия. Это тоже поможет.

Женщины кивнули. У них было два золотых кольца на всех троих.

— Мосасу должен попросить у своего босса, Горо-сан, аванс, равный стоимости обучения Ноа, оплате его жилья и еды. Вы трое сможете заработать на еду. Во время каникул Ноа сможет найти временную работу. Мальчик должен пойти в университет Васеда. Он заслуживает этого. Мы должны думать о его образовании как инвестиции.

Он хотел сказать больше. Он хотел извиниться за все беспокойство, которое причинил им, но он не мог.

— Господь поможет, — сказала Кёнхи. — Он всегда заботился о нас.

Сонджа слегка покачала головой.

— Ноа не допустит, чтобы младший брат заплатил за его обучение, — сказала она. — Он уже сказал мне об этом. Ко Хансо обещал заплатить за обучение и питание Ноа. Даже если Мосасу получит аванс…

— Глупости! Ты не можешь взять деньги этого ублюдка! Они грязные.

— Тс-с-с, — мягко сказала Кёнхи. — Пожалуйста, не расстраивайся. — Она не хотела, чтобы Ким Чанго услышал, как Ёсоп говорит о его боссе. — Ноа сказал, что найдет работу в Токио, и это правда, он сказал, что Мосасу не может платить за обучение. Он справится.

— Я предпочел бы быть мертвым, чем слушать это, — сказал Ёсоп. — Как это мальчик сможет работать и ходить в университет? Невозможно. Я сам попрошу у Горо-сан деньги. Я скажу Ноа, что он должен взять у него в долг.

— Но мы не знаем, согласится ли Горо-сан. И просить его стыдно. Я не хочу, чтобы Ко Хансо оплачивал учебу Ноа, но как еще справиться? Потом мы все вернем ему, и Ноа не останется в долгу, — сказала Сонджа.

— И почему деньги Горо от патинко чище, чем деньги Ко Хансо? Ко Хансо владеет строительными компаниями и ресторанами. В этом нет ничего плохого, — сказала Кёнхи.

— Заткнись.

Кёнхи поджала губы. В Библии сказано, что мудрый человек виден по его языку. Не следует говорить все, что пришло в голову.

Сонджа тоже ничего больше не сказала. Она никогда не хотела ничего от Хансо и раньше, но проще было попросить человека, который уже предложил деньги, чем беспокоить совершенно незнакомого. Горо и так был очень щедрым к Мосасу, и мальчик очень доволен своей работой. Зачем все это портить?

— А как насчет Ким Чанго? Он может помочь? — спросила Чанджин.

— Этот человек работает на Ко Хансо. У Чанго нет таких денег, и он может получить их только от своего босса. Горо-сан — лучший вариант, — ответил Ёсоп. — А сейчас мне надо отдохнуть.

Женщины вышли из комнаты и закрыли дверь.

На следующий день Хансо пригласил Ноа и Сонджу приехать в его офис в Осаке. В офисе было два секретаря в одинаковых черных костюмах и крахмальных белых рубашках. Один из них принес им чай в тонких синих фарфоровых чашках на лаковом подносе с инкрустацией из золотой фольги. Приемную украшали изысканные цветочные композиции. Наконец один из секретарей проводил их в огромный, отделанный деревом кабинет Хансо. Тот сидел в черном кожаном кресле за письменным столом из красного дерева, привезенным из Англии.

— Поздравляю! — сказал Хансо. — Я так рад, что вы пришли. Мы должны пойти в суши-бар отметить поступление!

— Нет-нет, спасибо. Мы должны вернуться домой, — ответила Сонджа.

Ноа взглянул на мать, удивляясь, почему она отказывается от обеда. У них не было никаких планов. После встречи они, скорее всего, просто вернутся домой и съедят нечто простое, приготовленное тетей Кёнхи.

— Я попросил вас приехать сегодня, потому что я хочу, чтобы Ноа знал, как я горжусь его достижениями. Не только для себя или для своей семьи, но и для всех корейцев. Университет! И Васеда, самый лучший! Так много корейцев не могли пойти в школу, но ты учился и учился. Ты заслуживаешь награды!

Ноа застенчиво улыбнулся. Все в доме были счастливы, но больше беспокоились о плате, чем поздравляли его. Ноа тоже беспокоился о деньгах, но верил, что все будет хорошо. Он работал всегда, будет работать и в Токио. Он был уверен в своих силах.

— Мне неловко спрашивать, но вы говорили, что могли бы помочь Ноа с оплатой, — сказала Сонджа. — Как вы думаете, это возможно?

— Мама, нет. — Ноа покраснел. — Я смогу устроиться на работу.

Ноа был удивлен просьбой матери. Она никого ни о чем не просила.

— Ноа, я прошу о кредите. Потом мы все заплатим. С процентами, — сказала Сонджа. — Мы можем составить кредитное письмо.

Хансо рассмеялся и тряхнул головой.

— Это не обязательно, и Ноа не нужно беспокоиться о плате за учебу. Я уже позаботился об этом. Как только я услышал великую новость от Ким Чанго, я перевел деньги в университет. Я позвонил другу в Токио и нашел хорошую комнату рядом