Верь только мне (СИ) - Тори Мэй

Тетя Миля, добродетель, мать вашу! Наш с ней разговор ранее этим вечером недостающим пазлом складывается в единую картину. Она просто вытравила Олененка из моей жизни. Вершительница судеб.

Злюсь страшно! Нет, мазафака, я в ярости! Но вместе с тем, с моей морды не сползает остервенелый оскал. Не могу объяснить этот феномен, возможно, последствия защемления от вывиха плеча, но при мысли о том, что Виолетта оставила меня не по своей воле, на моей морде автоматически натягивается улыбка.

Сердце наяривает в своем собственном ритме, практически несовместимом с жизнью. В теле гуляет жажда действий, что я мог бы голыми пятками по снегу несколько тысяч километров к ней пробежать. Прямо сейчас.

Однако, сегодня Рождественский сочельник — я не то что никуда не улечу, я даже такси от гостиницы не вызову.

Благо, мне есть чем заняться. Настроение, знаете ли, поднялось! На праздник даже захотелось.

—Семья! — объявляю неестественно громко, заставляя все ближайшие столики обернуться на нас. —А вот и я! К семейному Рождеству готов.

Друзья дяди и тети коротко переглядываются, и немного рассаживаются, чтобы подвинуть мне еще один стул. Показательно радостно плюхаюсь за стол, тут же подхватываю и по воздуху закидываю в рот блестящую маслину.

—Как настроение? — широко улыбаюсь сидящим.

—Отлично, родной, отлично! — подхватывает тетя. —Ты как раз вовремя.

И она права, поскольку к нам приближается официант с заказанными блюдами на блестящих тарелках.

—Чего заказать тебе выпить? — спрашивает Пауль.

—Оооо, я сегодня в особенном расположении духа, так что возьму, пожалуй, воду с газом! — щелкаю пальцами в нетерпении.

—Кхм, Вильгельм, смотрю, свежий воздух, пошел тебе на пользу, — любезно замечает друг семьи.

—Не то слово! — панибратски хлопаю его по плечу, хотя бедолага ни в чем не виноват. Но вы уже запомнили, что если меня понесло, то лучше не стоять на пути. —Погода сегодня радует!

—Итак, друзья мои! — перехватывает инициативу тетя, —Сегодня самая главная ночь в году. Хочу пожелать всем нам благополучия, радости и здоровья! И, конечно, чтобы наши самые родные и близкие всегда были рядом с нами.

—Prost!* — подхватывает подруга тети.

—Prost! — подхватывают все.

Педантично простукиваю своей водой каждый из поднятых бокалов и на всякий случай чокаюсь с семьей за соседним столиком.

—Классное пожелание, теть Миль, — откидываться на стуле. —Уточнить хочу только: а что такое наши родные и близкие?

За столом прокатывается смех, мол, глупыш философские вопросы задает.

—Это те, кого мы любим и те, кто любит нас, — отвечает, как ребенку.

—Ммм, интересно, — прикладываю руку к подбородку. —А кто принимает решение о любви?

—Вилли, солнышко, ты очень интересные темы поднимаешь, — тетя растерянно улыбается, натыкаясь на удивленные взгляды друзей, которых начало смущать мое поведение. —Однако думаю, мы можем поболтать о них завтра утром на прогулке, а сейчас….

—И все-таки, — перебиваю с наигранным дружелюбием. —Кто принимает решение, кому кого любить, а кого нет?

—Эээ, ну… Люди! Встречаются, влюбляются, женятся, — спешно перечисляет она, в наивной попытке отделаться от моих расспросов.

—Интересно. А третьи силы могут воздействовать на любовь?

—Если любовь сильная, то никакие третьи силы не властны, солнышко, — тетя пытается сохранить лицо.

—А если третья сила, это твоя родственница, которая решила, кого тебе можно любить, а кого нельзя, и организовала расставание? — прищуриваюсь батиным фирменным взглядом. Пусть он мне не отец, но кое-что полезное я от него все же перенял.

—О чем он говорит, Эмилия? — Пауль пристально смотрит на тетю.

Она только поджимает губы:

—Прошу меня извинить! —убирает с колен салфетку и порывается встать из-за стола.

—Куда же ты побежала, тетушка? Ты давай, сиди, отмечай в кругу родных и близких, а я за своей семьей полетел, — поднимаюсь из-за стола, пожимаю всем руку. —Как говорится, Frohe Weichnachten*!

Не стесняясь подхватываю со стола свое горячее блюдо и практически напевая, двигаю из зала.

Быстро нашариваю телефон свободной рукой и проверяю ближайшие рейсы домой. Впервые применяю слово дом не по отношению к Германии. Домой к Виолетте.

В голове стартуют торги:

А, что, если она уже начала меня забывать? Я тоже хорош, раз после первой попытки разговора свалил.

Ниче, нафиг, вспомнит!

А если, у нее уже кто-то появился?

Исчезнет, значит!

А если она правда меня не любит, и тетя тут не при чем?

«О любви не обязательно говорить, когда мы ее чувствовать способны.»

Свободных билетов ой как негусто, ближйшие дни аusgebucht***. Остается маленькая надежда на предпоследнюю ночь года. Вот ее и бронирую. Не знаю, как буду успевать, но, допустим, мне впервые повезет.

_

Prost* — универсальный тост на немецком языке, мол, за все хорошее да за здоровье))

Frohe Weichnachten** — (нем.) С Рождеством!

аusgebucht*** — (нем.) полностью забронировано

Глава 54. Виолетта

—Включай свою музыку, — Кирилл забрал меня с работы в последний рабочий день года, и мы выезжаем в наш родной городочек на празднование нового года и моего дня рождения к родителям. —По блютусу передай.

Выбираю новогодний плейлист, хотя настроение мало напоминает праздничное, и под звонкие напевы и мерное шуршание шин мы выкатываем на темную трассу.

За окном дубак, а в салоне тепло и уютно.

—Еще одни год, когда взрослые дети до сих пор не обзавелись семьями, — подначиваю Кирилла. —Ты готов слушать тосты с пожеланиями внуков?

—Да мне пофиг, систр, хоть правнуков, я свое еще не отгулял, — ухмыляется брат. —Ну, и не встретил ту самую, своего человека.

—Ммм, это ты так свои безответные чувства в Лизе называешь? — снова колю его.

—Эй! Запрещенный прием! У нас с занозой несерьезно, развлеклись и хватит, — недовольно подергивает плечами.

Брат настолько сильно ненавидел коллегу, с которой они воевали в офисе, что втюрился по уши. Естественно, он даже себе в этом не признается.

Считает, что их спонтанная совместная ночь ничего не значит. Их вылазка в хюгге-домик в лесу, которую он подстроил как розыгрыш на «Тайного Санту», вышла из-под контроля и переросла в нечто большее для них обоих.

Вот и подшутил Кирюша над вредной коллегой. И когда та на следующий день сделала вид, что между ними ничего не было, впал в депрессуху. В которой, само собой, он тоже не признается.

Наоборот, стал вести еще более залихватский образ жизни и еще чаще тусить по клубам со своим диджейским пультом. Только вот клубные красавицы его так не заводят, как Лиза-заноза.

—Кир, ты ей тоже нравишься ей! Просто ты полгода превращал ее жизнь в ад и решил, что за один вечер в ваших отношениях что-то кардинально изменится! — учу брата, как мы устроены. —Ей нужно время, чтобы начать тебе доверять. А пока она боится и игнорит! Так привычнее и понятнее.

—Ой, что-то слабо верится! — отмахивается брат, хотя в его взгляде я все же улавливаю искорку надежды.

—Просто у тебя эмпатии как у сушеной корюшки! А я знаю, что говорю!

—Не из своего ли горького опыта ты мне сейчас советы об отношениях раздаешь, корюшка? — смотрит строго Кир. Мы замяли тему с Вильгельмом, но он до сих пор считает мой поступок, мягко говорят, тупым.

—Запрещенный прием!

—Пора признать, систр: у нас с тобой получается все, кроме отношений. Мы рушим их своими руками. Особенно ты! — подкалывает.

—Ну все, два запрещенных приема подряд, и ты вынудил меня на крайнюю меру! — тянусь на заднее сиденье за сумкой, которых на неделю отпуска мы взяли немало.

—Не вздумай! Виолетта!

—Ооо! Еще как вздумаю! — достаю из кармашка блестящую синюю пачку сухариков и, не мешкая, срываю тонкую полоску с упаковки. —Ммм! Луковые со сметаной.

—Убери немедленно, я только салон пропылесосил, систр, блин! — сокрушается брат.