Верь только мне (СИ) - Тори Мэй

Кирилл вытирает губы салфеткой и, перескакивая через гостей, стремится в коридор. На этот раз без криков про сюрприз. Кого он так ждет?

Нет! Не может быть!

Дверь в прихожей отворяется, и я слышу только хруст обертки цветов.

—Проходи! — говорит Кирилл, и меня бросает в мелкую дрожь.

—А вот и я! — в гостиную насколько это возможно грациозно заплывает Ванька, наш друг детства. Тот самый из клуба.

—Виолетта! С днем рождения! — рапортует весело и вручает мне фиолетовую орхидею в зеленоватом горшке. —А всех остальных — с наступающим Новым Годом!!!

—Ванюша! — восклицает мама. —А ну-ка, давай, Кирилл, табуретку с балкона принеси! Скорее к столу! — весело приглашает она. Ванька практически вырос у нас, она его как родного любит.

—Ой, теть Марин, конечно! — с энтузиазмом потирает руки гость, и не понятно, он пришел ко мне или за едой.

Ваня оценивает ситуацию и фиксируется на единственном незнакомом лице — на Мише. А Миша на нем.

—Ставь табуреточку вот сюда, напротив именинницы! — Ваня пытается втиснуться между гостями, чтобы сидеть аккурат лицом к лицу со мной и ухажером номер один.

Миша тоже ощетинивается:

—Вы, молодой человек, вон, справа присаживайтесь, к детям, — говорит и на всякий случай кладет руку на спинку дивана, якобы обнимая меня.

Самец метит территорию, ха-ха.

—Давай ко мне, — Кирилл отодвигается и пускает друга за стол.

Тот располагается наискосок от нас. И пока развеселые взрослые говорят тосты и подкладывают друг другу отбивные, на нашем углу стола нарастает напряжение.

Предприимчивый жираф Миша и молодой носорог Ваня начинают перглядки не на жизнь, а на смерть.

—Вы кем Виолетте приходитесь? — смачно жует Ваня, не сводя глаз с моего коллеги.

—Друг. А Вы, простите?

—Друг детства! — поднимает палец носорог, мол, это весомый аргумент.

—Ну, то есть френдзона, — будничным тоном резюмирует жираф.

Кажется, в этот момент я чувствую толчок под столом. Жираф кривится, и я понимаю, что Ванька попытался его лягнуть. Точно в мире животных.

Сверлю глазами Кирилла, но брат просто приклеился к своему телефону. Наверное, снова с Лизой своей ненавистной сладко ругается прямо в канун праздника.

—Может, потанцуем? — в нетерпении предлагает кто-то из разгоряченных гостей.

—Конечно, где пульт от телевизора? Погромче сделайте! — подхватывают другие.

Предчувствуя неладное, решаю сваливать на кухню, прибрать посуду, чтобы пересидеть в укрытии брачные танцы диких зверей.

—Потанцуем? — тянет руку через стол носорог.

—Пописять бы сначала, — с натянутой улыбкой отбриваю Ванька и выхожу из-за стола.

Он чудесный, правда. Женщине, которая его выберет, несказанно повезет с веселым и заботливым человеком. Но мне Ваня как брат.

Натягиваю фартук, прикрываю дверь на кухню и принимаюсь мыть первую партию тарелок под громкие звуки веселья семьи.

За окном уже хоть глаз коли, благо вывешенные на балконах соседних домов гирлянды да пушистый снег разбавляют ночную акварель яркими красками.

Мне тепло на душе от традиционного веселья семьи, и невероятно тошно от собственных итогов года.

Хотелось бы сказать, что папа в своем тосте был прав, и все мои решения были верными. Но верные решения автоматически не означают приятные, к сожалению.

Когда тусовка немного успокаивается, взъерошенная от танцев мама заглядывает на кухню:

—Солнышко, да оставь ты эту посуду, идем к столу, поиграем часик до полуночи, я конкурсы подготовила для всех. А там уже и шампанское пора разливать будет! И захвати еще одну тарелку и приборы, пожалуйста.

—Еще тарелку? — округляю глаза.

—Год богатый у нас будет — столько гостей! — радуется она.

—Еще один «друг Виолетты» пришел? — прикалываюсь.

—Ха-ха! Нет, этот сказал, что друг Кирилла.

—Ну окей, — пожимаю плечами. Было слишком громко, чтобы я услышала звонок в дверь.

—Кирилл, Санек, зовите всех, будем играть! — кричит мама в сторону спален, где набилась молодая часть нашей вечеринки.

Вытираю руки и даже не парюсь снять цветастый фартук — оберег от диких животных, а заодно прикрою им ненужные вырезы от греха подальше.

Беру дополнительную тарелку, фужер и приборы.

Вхожу темную в гостиную, наполненную смехом, где уже очень густой воздух праздничного веселья. Папа по традиции приглушил свет, оставив только гирлянды на елке и слабый свет телевизора.

Сейчас начнется вакханалия в виде конкурсов из интернета.

Передаю маме приборы и пробираюсь на свое место — диван у стены.

И только усевшись, поднимаю глаза на Кирилла, который откровенно придурковатым взглядом смотрит на меня из темноты, прямо мышь летучая.

—Чего? — говорю ему одними губами.

—Ты слепая, — давится он.

—В смысле? — переспрашиваю, одновременно с этим пытаясь отодвинуться от сидящего рядом Миши, который типа невзначай касается моего плеча.

Кирилл не отвечает и сдавленно ржет со слезами на глазах.

—Не беси меня! — цежу ему.

—Ладно-ладно! — поднимает руки и принимается разливать напитки.

Оглядываю комнату, и сделав вывод, что брат как обычно меня подкалывает, забиваю. Концентрируюсь на простом и понятном: накидываю себе в тарелку салат Цезарь.

Тут я слышу звонкий голос Санька, который сидит ближе к другому краю стола:

—Так, а почему покемоном называют? — спрашивает.

Сухарик, который я жевала, камнем проваливается в желудок.

Отодвигаю Мишку в сторону и наклоняюсь вперед, чтобы увидеть противоположный край дивана.

Моргаю в так мерцанию огней на елке, потому что происходящее начинает казаться мне психоделическим сном.

В один ряд со мной через несколько человек на диване сидит Вильгельм. ВИЛЬГЕЛЬМ!

—Не знаю, так повелось, — звучит до боли родной голос. —Меня иногда еще и Лосем упрямым называют.

Глава 56. Виолетта

У меня подкашиваются коленки.

Выглядываю в сторону Фишера еще раз семнадцать, чтобы убедиться, что это не мое больное воображение, а он действительно здесь, в этой комнате.

—С Новым годом, систр! — подмигивает мне Кирилл, и кажется, что таким счастливым брата я не видела примерно никогда.

Никакая Лизка ему не писала дороге. Это был Вил. Вил, который сидит плечом к плечу с моей родней и чувствует себя очень комфортно. Вот только на меня он не смотрит.

—Ну, что, все расселись? — вещает мама из центра комнаты, закрывая собой телевизор и поблескивая платьем.—Для первого конкурса мне понадобится три добровольца! Давайте, парни, не стесняйтесь. Конкурс будет на силу.

—На силу — это ко мне, — вызывается Вил, и выходит в центр комнаты под аплодисменты друзей и родни.

Фишер как и всегда ощущает себя центром мира. Думаете, он удостоил меня взглядом? Нет.

—Ну, и я пойду, — подхватывает Кирюха.

—Нам нужен еще один крепкий парень! — подбадривает мама.

—Давайте я! — в один голос заявляют жираф и бегемот. Осознают, что нужно спешить и одновременно выскакивают из-за стола, звеня посудой.

—Я был первый! — Ванька уже запыхался.

—Да щас, — преграждает ему дорогу Мишаня.

Ух, самцы.

—Тише, борзые, — Вил успокаивает разбушевавшегося стадо. —Марину Викторовну не снесите, —он бережно отодвигает маму за плечи, становясь возле ребят.

Так, симпатию женщин в этой комнате он уже завоевал.

—Фига себе, как все играть хотят! Я тогда посижу, понаблюдаю, — ретируется Кир, уступая парням.

И на «сцене» остаются Вильгельм, Ванька и Миша. Лось, Бегемот и Жираф. И если обитатели сафари уставились на меня голодным взглядом, то Вильгельм все еще не спешит баловать меня своим вниманием.

—Выбираем группу поддержки за каждого участника! — мама рада такому интересу к ее самодеятельности.

—Я буду за Вильгельма! — верещит двоюродная сестра, чем вызывает у него довольную улыбочку в тридцать два винира.

Он мой, ведьма мелкая!

Пока все голосуют за участников, я посылаю все мыслимые и немыслимые сигналы Вилли, но тот как нарочно делает вид, что меня в этой вселенной не существует.