Монархическая государственность - Лев Тихомиров

В 1622 году Устьянские волости жаловались на новоявленных у них приказных, людей и просили о самоуправлении. Просьба также была уважена. "В 1627 году государь указал во всех городах устроить губных старост, дворян добрых..." Иногда города просили, чтобы воеводам у них не быть, а быть одним губным старостам. Государь обыкновенно соглашался и на это, и тогда губной староста получал наказ, одинаковый с воеводским. Иногда города, напротив, сами просили о назначении воевод, но при этом указывали лицо, которое желали бы иметь воеводой... Так сделали Дмитров в 1641 году, Углич в 1641 году, Кашин в 1644 году.

Но, несмотря на это, внимание царя к желаниям народа, процесс утеснения земщины шел поступательно, и служило-бюрократические элементы вызвали громкие жалобы Собора 1642 года. На Соборе Никита Беклемишев и Тимофей Желябужский говорили, чтобы сбор денег совершался не приказными.

"Для сбора денег на жалованье ратным людям пусть государь прикажет выбрать из всех чинов человек добрых по два и по три, да чтобы государь пожаловал - сделал при сборе денег разницу между богатыми и бедными: указал бы брать с больших мест, с монастырей и с пожалованных людей, за которыми поместий и вотчин много, а у иных за окладами много лишней земли, да они же ездят по воеводствам, и бедным людям с такими пожалованными людьми не стянуть". Городские дворяне - суздальцы, юрьевцы, переяславцы, костромичи, смольняне, галичане, арзамазцы, новгородцы, ржевцы, зубцовцы, торопчане, ростовцы, пошехонцы, новоторжцы, гороховцы - просили брать людей с "обогатевших и отяжелевших" и сказали:

"Твои государевы дьяки и подьячие твоим денежным жалованием, поместьями и вотчинами пожалованы, а будучи беспрестанно у твоих дел и обогатев многим богатством неправедным, от своего мздоимства, купили многие вотчины, и дома свои построили многие, палаты каменные такие, что неудобь сказуемые. При блаженной памяти, при прежних государях у великородных людей таких домов не было". Далее дворяне просят сделать точную роспись вотчинам и поместьям у всяких чинов людей, в том числе у дьяков и подьячих и составить уложение, со скольких крестьян служить без жалованья, а у кого окажутся лишние против этого крестьяне, то брать деньги за это в казну на жалованье ратным. Нужно также, говорили они, произвести учет приказным, дьякам, подьячим, таможенным, "чтоб казна без ведомости не терялась". "А ту свою государеву казну вели собирать своим государевым гостям и земским людям". "А которые люди теперь в твоих городах по воеводствам и приказам - вели им быть на твою службу против басурманов".

То же самое сказали южные дворяне, прибавивши: "А разорены мы пуще Турских и Крымских басурманов - Московскою волокитой, от неправд и неправедных судов"... Против той же бюрократии в пользу самоуправления говорили на Соборе и торговые люди:

"А в городах всякие люди обнищали я оскудели до конца от твоих государевых воевод... При прежних государях в городах ведали губные старосты, а посадские люди судились сами между собой. Воевод в городах не было: Воеводы посылались с ратными людьми только в украинские города для бережения от Турских, Крымских и Ногайских татар". То же самое говорили и жаловались на разорение и "черных сотен и слобод сотские и старостишки и все тяглые людишки"... Земщина от дворян до черни вся жаловалась на бюрократию.

Но любопытно, что и тогда уже бюрократия умела подносить на Высочайшее воззрение только то, что хотела пропустить ее цензура: "В выписях, сделанных из речей, вероятно, дня государя, - говорит С. Соловьев, - жалоб на злоупотребления не находится" [Соловьев, т. IX, стр. 1256-1259].

Эти жалобы земщины и стремление восстановить самоуправление в прежних размерах относятся уже к концу царствования Михаила Феодоровича. Он скончался в 1645 году. Но больших результатов жалоб не заметно при "тишайшем царе". Уложение Алексея Михайловича, составленное в 1649 году, вообще "враждебно самоуправлению" ["История России", том ХIII, стр. 659], по выражению С. М. Соловьева, и вполне предоставляет суд воеводам и приказным людям, хотя для составления Уложения созывался особый земский собор. При Алексее Михайловиче же было снова воспрещено обращаться к царю с челобитными помимо установленных учреждений, хотя, несмотря на это, государь иногда производил и личный суд" [Хартулари, стр. 89].

При царе Феодоре Алексеевиче бюрократия сделала новые успехи. В 1679 г. отменены были все городельцы, сыщики, губные старосты, ямские приказчики, сословные головы, и все дела их ведено сдать воеводам. Происшедшее тут же уничтожение местничества при всей разумности и пользе этого усиливало бюрократию насчет аристократии.

Впрочем, при Феодоре Алексеевиче, знать, со своей стороны, сделала попытку укрепить свое шатающееся положение путем создания наследственных сатрапий. Попытка едва не увенчалась успехом, но Монархия была выручена Церковью. .Возник именно проект учредить по областям наместников из великородных бояр, и притом "навечно", дав этим сатрапам "титла тех царств", то есть, например. Казанского, Астраханского и т. п. Знать успела уже получить согласие государя на свой проект, но делу ее помешал патриарх Иоаким, который сделал государю представление об опасности затеи.

Как бы, говорил патриарх, "по прошествии нескольких лет, обогатясь и пренебрегши Московских царей Самодержавством, не отступили и единовластия не разорили" [Соловьев, том ХIII, стр. 880-881].

В результат из этой затеи ничего не вышло, как не вышло ничего в XVII веке из замыслов верховников. Знать пропустила свое время, да впрочем, времени для нее и никогда не было на Руси. В данную же эпоху росла более всего бюрократия.

Господство воевод и приказов, как известно, далеко не шло впрок управлению, которое при Алексее Михайловиче и Феодоре Алексеевиче было весьма неудовлетворительно и вызывало самые опасные смуты в стране. Царствование Алексея Михайловича буквально наполнено бунтами - в Москве, в Новгороде, в Поволжье (Стенька Разин), и все эти мятежи повсюду находятся в связи с народным протестом против воевод и приказных. Недоверие и даже ненависть к бюрократическому элементу проявлялись всюду, а между тем эти бюрократические учреждения, немедленно же по кончине царя Феодора при возникших смутах оказались ниже всякой критики по малодушию бюрократии, ее неумелости и своекорыстному забвению государственных интересов.

Так наступила эпоха неслыханного в России двоевластия Иоанна и Петра, и даже троевластия, если считать царевну Софью, время, когда горсть бунтующих стрельцов могла держать в руках носителей Верховной власти. Несомненно, что механизм управления, унаследованный Петром, был почти негоден к употреблению и требовал радикальной ломки.

Но в Московском государстве за то же время назревали и более глубокие явления, ставившие Верховной власти самые серьезные и трудные запросы.

Кризис московского миросозерцания.

Церковный раскол

Времена полного установления самодержавного принципа были в России в XVI и XVII вв. эпохой также очень сложных внутренних духовных запросов.

Россия, стертая с лица земли татарами, восстала в необычайной силе, почти чудесной и не знавшей себе равной. Основами этого величия, основами спасения России оказались православная вера и единоличная власть царя. Эти две силы Россия свято чтила как свой палладиум, как источник своего бытия, как основу своего долга и даже какой-то своей мировой миссии. Россия тех времен, подводя себе итоги, сознала себя третьим Римом, наследницей миссии Рима и Византии...

Но в чем эта миссия, в чем смысл существования страны, избравшей себе руководительство Божие за высший закон и чудесно возвышенной из праха на необычайную, неожиданную высоту? Русский народ не был бы достоин ни настоящего, ни будущего, если бы в такое время перед ним не поднялся вопрос самосознания: что такое мы, как нам жить, куда идти? И действительно, с освобождением и возвышением России возникают вопросы веры отчасти на почве еретической, отчасти на почве споров православных людей относительно идеалов веры, отношения их к мирской жизни, отношение Церкви и государства и т. д. Это были века стригольников [89], Башкиных, святых Нила Сорского и Иосифа Волоколамского, века церковных Соборов, миссии между инородцами, учреждения патриаршества, возвеличения патриаршества, споров боярства с патриархами, это были века Филиппа митрополита и патриарха Никона, начала сближения с Европой и, наконец, вечнопамятного прискорбного раскола Церкви русской.

Множество вопросов национального самосознания не могли не возникнуть в эпоху национального воскресения, как они возникли в эпоху национального крушения. Но эпоха татарщины требовала решения более простых: требовалось покаяние, крепкое единение около веры и царя и борьба с басурманами. При освобождении, приходилось понять, как жить достойно великой милости Божией. Этот вопрос стал перед Россией XVI и XVII веков со страстной настойчивостью. Сверх того - освобождение от татар привело Россию и волей и неволей в немедленное соприкосновение с Европой. Мы искали Европы, но она и сама к нам шла, и перед русскими возникало сопоставление цивилизации и точек зрения своих и чужих - сопоставление, которое не могло не возбуждать работы мысли и критики.