Кризисное обществоведение. Часть I - Сергей Кара-Мурза

А.И. Фурсов рисует страшную картину классовой войны, которая якобы вспыхнула в СССР из-за снижения цен на нефть на Лондонской бирже: «Когда рухнули цены на нефть, встал вопрос: кто кого — номенклатура или средний класс? Номенклатура могла затянуть пояса потуже и вернуться на уровень потребления начала — середины 1960-х годов… [Однако] номенклатура, с помощью иностранного капитала и криминалитета (великая криминальная революция 1988-1998 годов) сломала хребет советскому среднему классу… В ситуации, когда рухнули цены на нефть, средний класс оказался единственным источником, который можно было пустить под ножи и ограбить».

Что это? Почему? Зачем пояса потуже? Ведь ничего не изменилось вплоть до реформы — тот же шашлык, тот же коньяк и отдых в Крыму. Что можно было отнять у советского инженера или врача, если «пустить их под ножи»? Зачем ломать хребет среднему классу, если он и был социальной базой перестройки! Кто устраивал овации и забрасывал цветами ораторов от номенклатуры — Горбачева и Яковлева, Заславскую и Аганбегяна, Шмелева и Юрия Афанасьева? Именно этот «средний класс». На средний класс не нужен нож!

Что за чертовщина, однако, мерещится нашим интеллектуалам! Какие художественные образы творит мифологическое сознание.

Если начертить график динамики только экспорта и импорта в более крупном масштабе, то будет видно, что падение цен действительно привело после 1984 года к некоторому снижению экспорта и, соответственно, импорта. Но это было снижение до уровня 1983 года, существенной роли оно в судьбе экономики сыграть не могло. Настоящий спад произошел в 1990 году, и это уже было и следствием, и фактором углубления кризиса, поскольку из-за одновременного спада внутреннего производства и хаоса в таможенной сфере пришлось острый недостаток товаров широкого потребления компенсировать импортом за счет золотовалютных резервов.

К сожалению, при доступности информации, позволяющей строить наглядные графики динамики многих эмпирических показателей, ряд экономистов продолжают культивировать мифы, мешающие разобраться в структуре нашего кризиса.

Из этой истории мифотворчества следует тяжелый вывод. Из сознания политиков и экономистов вытеснена методологическая компонента. В восприятии идущих в народном хозяйстве процессов рациональные оценки заменены идеологическими. Образованные люди выслушивают важнейшие, чреватые необратимыми последствиями утверждения политиков, но не требуют и не ожидают рациональной аргументации этих утверждений. Они принимают или отвергают их в зависимости от политических установок момента, а принятые оценки становятся у них стереотипами мышления. В годы перестройки поверили Горбачеву и Яковлеву, и в сознании запечатлен устойчивый штамп: СССР рухнул из-за смертельного экономического кризиса 1970-1980-х годов. За двадцать лет все эти люди, обладай они минимальной способностью к рефлексии, могли убедиться в ложности этого мифа, но не пожелали этого сделать. Навыки критического анализа и рефлексии в отношении экономических процессов утрачены.

На следующей лекции рассмотрим два-три дополняющих мифа.

Лекция 13 Мифы общественного сознания. Часть вторая

Одним из инструментов мифотворчества при подготовке реформы 1990-х годов был тезис об избыточном производстве ресурсов как дефекте плановой экономики. Вслед за атаками на какую-то «избыточную» отрасль (производства стали, тракторов, энергии и т. п.) принимались политические решения по подрыву этих отраслей (прекращению инвестиций, «реорганизации», а затем и приватизации).

Частое повторение мифа об избыточности ресурсов в хозяйстве, которое якобы «работает на себя, а не на человека», сделало его привычным, хотя в нем нарушены и логика, и мера. В пропаганде этих мифов приняли участие интеллектуалы из, казалось бы, разных и даже враждующих политических лагерей.

Так, видные обществоведы проявили непонятную агрессивность и даже ненависть к энергетике. Вот «Меморандум в защиту природы» (1988), подписанный деятелями науки и культуры, в котором предпринята атака на Энергетическую программу СССР: «Вся многолетняя деятельность Минэнерго завела наше энергетическое хозяйство в тупик… Большая часть добываемого топлива расходуется на технологические нужды, и прежде всего на выработку электроэнергии. Более трех четвертей производимой в стране электроэнергии используется на производственные нужды в промышленности, сельском хозяйстве и транспорте. Это означает, что энергетические ресурсы в основном используются для производства опять же энергетических ресурсов и сырья с крупномасштабным разрушением природной среды.

Именно этот абсурдный принцип развития нашей энергетики заложен в Энергетической программе СССР и ныне осуществляется. Никто за все это не понес ответственности».

Иррациональный тип мышления, породившего этот документ перестройки, виден уже из того, что затраты энергии «на производственные нужды в промышленности, сельском хозяйстве и транспорте» считаются бесполезными для человека (они почему-то рассматриваются как «опять же производство энергетических ресурсов»). И ведь поставлено 13 подписей под документом, из них 6 принадлежали докторам разных наук.

Рассмотрим подробнее два схожих по структуре мифа.

Интенсивной атаке была подвергнута установка советской промышленной политики на развитие металлургии. Железо — «фундамент цивилизации», важнейший из всех видов сырья, сыгравший революционную роль в развитии культуры. Объем производства стали в мире непрерывно растет и в 2007 году составил 1,35 млрд т, что намного опередило прогнозы конца 80-х годов. Но еще более важным показателем, нежели годовое производство стали, является накопленный в стране металлический фонд.

С.Г. Струмилин писал в 1975 году: «Современная мировая материальная культура строится на этой базе, достигающей 5,5 млрд т накопленного металлического фонда».

Инвентаризация металлического фонда СССР проводилась в 1926-1928, 1938-1940, 1954-1955 годы. По материалам всесоюзных переписей основных фондов всех отраслей народного хозяйства, проведенных в 1962 году и 1972 году, вышла книга Л.Л. Зусмана «Металлический фонд СССР» (1975). Тогда был изучен кругооборот металла в СССР и проведены расчеты металлического фонда, необходимого для решения главных социальных задач страны. Исходя из них и была составлена программа развития черной металлургии.

Каков же был металлический фонд Российской империи, а затем СССР? В 1911 году он был равен 35 млн т. Прирастать начал только с 1924 года и достиг в 1932 году 55-60 млн т. В 1937 году в СССР было 90-95 млн т металла, а к началу 1941 года — 118-124 млн т.

В конце 60-х годов СССР обогнал США по приросту металлического фонда и начал догонять по абсолютной величине. В 1973 году металлический фонд СССР достиг 1 млрд т. Таким образом, металлический фонд на душу населения СССР вырос с 300 кг в 1920 году до 3700 кг на 1 января 1972 года.

С этой базы и началось выполнение программы, которую во время перестройки экономисты — советники Горбачева — высмеивали как абсурдную, сравнивая СССР и США.

Каков же был металлический фонд США? В 1920 году он в 12 раз превышал фонд СССР! В 1960-е годы СССР вошел с металлическим фондом, в три раза меньшим, чем у США. Динамика преодоления разрыва в объеме металлического фонда СССР и США представлена на рис. 20.

В 1970 году металлический фонд США составлял 1639 млн т (8 т на душу населения) и в два раза превышал фонд СССР.30

Рис. 20. Динамика металлического фонда Российской империи и СССР относительно металлического фонда США, %

Но и в 1975 году разрыв все еще был велик. Плановые задания на 1970-е годы предполагали, что к 1980 году СССР приблизится к размерам того металлического фонда, которым США располагал в 1970 году. К 1990 году разрыв можно было сократить еще больше, но этот процесс был сорван вследствие принятия новой экономической доктрины во время перестройки.

Тем не менее, за советское время удалось обеспечить Россию металлом на уровне развитых промышленных стран — сегодня на каждого жителя Российской Федерации приходится металлический фонд в размере 10 т, в то время как критерием отнесения страны к числу промышленно развитых является наличие металлического фонда в размере 8-9 т на душу. И рывок был сделан именно в ходе реализации той программы, которая была опорочена в 1989-1991 годы.

Книга Л.Л. Зусмана передает состояние страшного голода на металл, который испытывали все отрасли народного хозяйства (возможно, за исключением оборонной промышленности). Дефицит металла приводил к большим социальным и экономическим перегрузкам, прежде всего, ограничивая возможности строительства (на здания и сооружения приходится половина металлического фонда страны). Каким аутистическим сознанием надо было обладать обществоведам времен перестройки, чтобы возмущаться тем, что квартиры в СССР тесноваты — и в то же время призывать к сокращению производства стали! (В 1993 году А. Чубайс в предвыборной полемике призывал вообще загасить все домны в России).