Кризисное обществоведение. Часть I - Сергей Кара-Мурза

Национальный доход, валовая продукция и капиталовложения — расчетные агрегированные показатели. Некоторые люди им не доверяют, хотя большие искажения в них внести непросто, т. к. все они взаимосвязаны и фальсификация легко обнаруживается. Но все же, приведем несколько натурных показателей, на динамике которых катастрофический кризис должен был бы сказаться неизбежно.

Вот один из важных для СССР и России показателей — добыча нефти и природного газа. На рис. 13 и рис. 14 приведена динамика добычи нефти и природного газа (до 1990 г. в СССР, а затем — в СНГ, куда вошли все нефте- и газодобывающие республики).

Рис. 13. Добыча нефти (включая газовый конденсат) в СССР и СНГ (во всех нефтедобывающих республиках СССР), млн т.

Рис. 14. Добыча газа в СССР и СНГ (во всех газодобывающих республиках СССР), млрд м3

Из последних рисунков можно сделать важные выводы, которые в годы перестройки и реформы были вытеснены из общественного сознания мифами, но которые необходимы, чтобы трезво оценивать процессы в хозяйственной сфере.

Первый вывод состоит в том, что современный нефтегазовый комплекс СССР и Российской Федерации не унаследован от Российской империи и даже от первых советских пятилеток. Он почти полностью создан за исторически кратчайший срок — в 1960-1980-е годы.

Одно это надежно показывает, что в период «накануне перестройки» никакого катастрофического кризиса в экономике СССР не было, ибо создание производственного комплекса такого масштаба (разведка и обустройство месторождений, создание обеспечивающих производств, строительство магистральных нефте- и газопроводов, распределительных и перерабатывающих систем) было делом всего народного хозяйства. Можем ли мы представить себе подобный научно-технический, инвестиционный и строительный проект такого масштаба в 1990-е годы или в «эпоху Путина»?

Второй вывод — отсутствие признаков кризиса в самой динамике добычи нефти, за исключением стабилизации добычи в 1984-1985 годы как реакции на начавшееся падение мировых цен на нефть. Но стабилизация — это не «распад экономики». Если бы в целом народное хозяйство СССР приближалось к коллапсу, внутреннее потребление нефти, а значит и ее добыча, были бы резко снижены.

Третий вывод заключается в том, что начало реального кризиса есть именно следствие реформ, что стало очевидным с 1991 года. Этого кризиса невозможно было не видеть, но никакой связи с советской экономикой он уже не имеет. Он порожден политической катастрофой, которая ударила по хозяйству.

То же самое можно сказать и о другой системообразующей отрасли советской и российской экономики — производстве электрической энергии. Его динамика представлена на рис. 15. Она также не содержит никаких признаков кризиса в дореформенный период и обнаруживает явный резкий спад в 1991 году.

Важным индикатором состояния экономики служит и производство цемента как важнейшего условия для строительства (рис. 16). В его динамике наблюдаются небольшие колебания в 1979-1983 годы, но признаком тяжелого кризиса они служить никак не могут. И здесь кризисом надо считать резкий глубокий спад производства, начиная с 1990 года.

Что такое настоящий кризис, хорошо видно из динамики производства тракторов — массовой машины, обеспечить которой народное хозяйство такой страны, как СССР, может только отечественное производство. Его динамика представлена на рис. 17.

Можно было бы привести множество других показателей производства ключевых для всего хозяйства материалов и изделий — стали и удобрений, тканей и молока и пр. Все они имеют динамику производства, сходную с приведенными выше. Небольшие (два-три года) задержки роста связаны с технологическим перевооружением или с управленческими реорганизациями, но не могут служить симптомами общего кризиса.

Рис. 15. Производство электроэнергии в СССР и СНГ, млрд кВтч

Рис. 16. Производство цемента в СССР и СНГ, млн т (Латвия, Литва и Эстония в 1990 г. производили 3,5% от объема производства цемента в СССР. При составлении графика производства цемента в СНГ мы этой величиной пренебрегаем.)

Здесь надо рассмотреть важную побочную ветвь обсуждаемого мифа. Она стала жить собственной жизнью и приобрела актуальность в последнее время, уже в связи с нынешним финансовым кризисом. Суть ее — в утверждении, будто «экономика СССР развалилась» потому, что она жила за счет экспорта нефти. Этот вторичный миф воспринят с таким доверием, что остается только поражаться. Более того, он даже углубляется в историю.

Вот, Президент Д.А. Медведев недавно сделал заявление общего порядка: «Двадцать лет бурных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимости».

Он представляет дело так, будто все двадцать лет реформ Россия шаг за шагом преодолевала «сырьевую зависимость», характерную для советского хозяйства, но до конца так и не преодолела. Это — неверное определение вектора процесса. В действительности нынешнее «примитивное сырьевое хозяйство» — не наследие прошлого, а именно продукт реформы, результат деиндустриализации советского хозяйства.

Взглянем на «унизительную сырьевую зависимость» в целом. В ежегоднике «Народное хозяйство РСФСР в 1990 году» на стр. 32 есть таблица — «Вывоз продукции из РСФСР по отраслям народного хозяйства в 1989 году (в фактически действовавших ценах)».

Рис. 17. Производство тракторов в СССР и СНГ, тыс. штук (в 2003-2006 гг. без Казахстана и Узбекистана, которые в 1997 г. дали около 4 тыс. тракторов, а после 2000 г. производство было практически прекращено)

Суммируя продукцию отраслей перерабатывающей промышленности и транспортные услуги, получаем, что доля продуктов высокого уровня переработки в вывозе продуктов из РСФСР составляла 77%. Из них «машиностроение и металлообработка» — 34,7%, доля «добывающих» (сырьевых) отраслей — 23%. Это — максимум, со всеми допущениями в пользу «сырья».

Возьмем теперь «Российский статистический ежегодник. 2007». На стр. 756 имеется таблица — «Товарная структура экспорта Российской Федерации (в фактически действовавших ценах)». В 2006 году «минеральные продукты, древесина и сырье» составили 70% экспорта Российской Федерации, а «машины, оборудование и транспортные средства» — 5,8%.

Но дело даже не в доле сырья в экспорте, а в зависимости всего хозяйства от экспорта (и, таким образом, от экспорта сырья). Сравним два образа — величину экспорта и стоимость годового объема продукта промышленности (сравнение с ВВП не годится, т. к. в СССР он не вычислялся из-за больших отличий от капиталистической экономики).

В 1986 году продукция промышленности в СССР составила 836 млрд руб., а экспорт — 68,3 млрд руб., в том числе в капиталистические страны — 13,1 млрд руб. То есть экспорт на мировой рынок был равен в стоимостном выражении 1,6% от продукта промышленности. Экономика СЭВ была кооперирована с СССР, и экспорт в его страны — другая статья. Но даже если суммировать, то весь экспорт составил 8,2% продукта промышленности.

В 2008 году продукция промышленности РФ составила 14,6 трлн руб., а экспорт — 471 млрд долл. или примерно 14 трлн руб. А 70% экспорта — сырье. Именно за последние двадцать лет Российская Федерация стала «сырьевым гигантом», а РСФСР была индустриальной страной. Мы живем потому, что государство политическими средствами удерживает цены внутри страны на более низком уровне, чем на внешнем рынке, а сырье там сейчас дорогое.

Российская экономика не может использовать отечественное сырье для своего развития и для того, чтобы обеспечить рабочими местами свое население — собственникам выгоднее продать сырье за границу. Взять хотя бы нефть. Ведь «на нефтяную иглу» сел не СССР, а именно Российская Федерация, причем как следует она села на эту иглу уже после ухода Ельцина. Сравните долю нефти, идущей на экспорт, в советский период и после победы реформы над советским хозяйством. В 1990 году из РСФСР на экспорт было отправлено 19,2% добытой сырой нефти, в 2005 году из Российской Федерации — 46% (а вместе с нефтепродуктами экспорт 2007 года в страны дальнего зарубежья составил 326 млн т или 70% добытой нефти).

Вернемся к тезису о том, что в СССР «экономика развалилась» из-за того, что США «обрушили цены на нефть». Выдвигая такой тезис, любой экономист, историк или политик должен был бы сказать, какой вес имел экспорт нефти в жизнеобеспечении страны и что конкретно изменилось в массивных элементах хозяйства из-за снижения цен. Например, должен был бы сообщить, какова была доля экспорта нефти в ВВП или в национальном доходе СССР. Эти данные можно получить в любом статистическом ежегоднике.

Вот, на первый взгляд, поразительный факт: такие заявления делают образованные люди, но при этом они даже не думают об обязанности аргументировать их конкретными данными. А сидящие в зале, не менее образованные люди, и не пытаются спросить у докладчиков этих данных. Это и свидетельствует о том, что перед нами собрание, мыслящее в структуре мифа. Таких собраний лучше избегать; пытаться вернуть его в структуры рационального мышления обычно бесполезно, зато отношения с людьми испортить легко.