Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя - Сергей Глезеров

В 1944 году, после ухода из Дусьево госпиталей, военные передали госпитальные кладбища, с пирамидками и простыми жестяными знаками на месте могил, местным властям, вместе с подробными схемами и списками захороненных. Однако те не проявили должной заботы, и о могилах павших воинов в лесах близ Дусьево со временем просто забыли…

Шесть лет заняло у Виктора Кунтарева тщательное изучение документов ленинградских госпиталей в архиве при Военно-медицинском музее – именно здесь хранятся документы всех военных госпиталей, в том числе и тех, что располагались в Дусьево. Полтора года ушли на обработку материалов одного из самых больших госпиталей, располагавшихся близ Дусьево, – хирургического полевого передвижного госпиталя (ХППГ) № 731.

Этот госпиталь сформировали в Ленинграде в первый же день войны, 22 июня 1941 года, приказом по Ленинградскому военному округу в здании военного училища связи на улице Красной Связи. В районе Дусьево он находился с 25 мая 1942 года по январь 1944 года. Сначала, до 8 июня 1942 года, госпиталь относился к Ленинградскому фронту, затем – к Волховскому. На 1 февраля 1943 госпиталь преобразовали в хирургический. Во второй половине января 1944 года он ушел в сторону Новгорода, вслед за нашими наступающими войсками.

Тысячи бойцов всех родов войск, сражавшихся за Ленинград, исцелились в этом госпитале и вернулись в строй. Довелось побывать в этом госпитале не только рядовым бойцам, но и военачальникам. Через него прошли многие представители штаба 8-й армии Волховского фронта, а также других его подразделений, в том числе политотдела, особого отдела (СМЕРШа) и т. д. К примеру, здесь приходилось проходить лечение бригадному комиссару, а до этого военкому «Дороги жизни» Андрею Дмитриевичу Окорокову, военному прокурору Давиду Иосифовичу Фуксу, редактору армейской газеты «Ленинский путь» Семену Львовичу Мильцеру.

Побывал тут на лечении даже известный ленинградский фронтовой журналист, писатель Павел Лукницкий, оставивший упоминание об этом в знаменитой книге своих воспоминаний «Ленинград действует». История его болезни также сохранилась в архиве госпиталя № 731. Кстати, Лукницкий фигурирует там как интендант 2-го ранга 2-го эшелона штаба 8-й армии.

Лукницкий попал в госпиталь после очередной поездки по «Дороге жизни» в Лаврово, где он посещал эвакопункт. Было это 19 июля 1942 года. «На следующий день, по приезде в Лаврово, я заболел и больше недели пролежал в палатке армейского полевого передвижного госпиталя в деревне Дусьево, – отмечал Лукницкий в дневнике. – Меня трепали жестокие приступы неведомо где схваченной малярии».

Пример Лукницкого показателен в том отношении, что в госпиталь попадали не только с боевыми ранениями – случалось, причиной обращения в госпиталь являлись болезни времени – туберкулез, перитонит и т. д. На кладбище было несколько инфицированных могил, в которых захоронили скончавшихся от брюшного тифа. Умирали здесь также и от ранений, полученных в результате несчастных случаев. Речь идет о так называемых «небоевых потерях».

К примеру, характерный случай, произошедший 25 июня 1942 года, зафиксирован в истории болезни старшего политрука, комиссара штаба 8-й армии Михаила Тимофеевича Андрианова – уроженца Московской области: «На стрельбище у мишени выронил пистолет и произошел самопроизвольный выстрел». Несмотря на отчаянные усилия врачей, спасти комиссара не удалось: он умер на операционном столе…

Всего на кладбище госпиталя № 731 за все время его нахождения в Дусьево было захоронено около 800 человек. Это люди разных званий – от рядового до майора, различных родов войск Волховского фронта. Здесь покоятся воины 73-й бригады морской пехоты, 11-й, 80-й, 128-й, 191-й, 327-й, 364-й стрелковых дивизий, 98-й танковой бригады, 501-го танкового батальона, 109-го батальона аэродромного обеспечения и других частей и соединений. Здесь лежат те, кто был ранен во время Синявинской наступательной операции осени 1942 года, прорыва блокады в январе 1943 года, боев на Синявинских высотах летом 1943 года…

На госпитальном кладбище – уроженцы самых разных регионов России и республик бывшего Советского Союза. Здесь есть призванные из Ленинграда и Ленинградской области, Челябинской, Вологодской, Астраханской, Самарской, Ивановской областей, по одному человеку – из Молдавии и Грузии. Если смотреть по национальному составу, то первое место занимают русские, второе – украинцы, третье место делят казахи и татары. Кроме того, очень много представителей народов Средней Азии. Одним словом, приведенные данные лишний раз иллюстрируют тот факт, что в битве за Ленинград, действительно, участвовала вся страна…

Согласно данным Виктора Кунтарева, среди похороненных на кладбище госпиталя № 731 зафиксировано четыре женщины и неродившийся ребенок одной из них. Имена женщин известны. Среди них – Валентина Вячеславовна Попова, вольнонаемная из Ленинграда. Она служила наборщицей в редакции газеты «Ленинская правда» штаба 8-й армии. Умерла 20 ноября 1942 года и похоронена в индивидуальной могиле № 40…

По архивным данным удалось установить, что среди умерших в госпитале № 731 был даже немецкий военнопленный – солдат 223-й пехотной дивизии Карл Вебер. Его взяли в плен во время разведки боем в полосе 286-й дивизии 25 июня 1942 года. Он получил тяжелое ранение – пуля попала ему в голову, и спасти его не удалось – 26 июня он умер в госпитале № 731. Похоронили его отдельно, за оградой госпитального кладбища. Любопытно, что уже совсем недавно Карл Вебер оказался ошибочно увековеченным в «Книге памяти Ленинградской области» (том 8) как советский воин…

Есть и еще одно малоизвестное обстоятельство: в этом же районе располагалось строительство № 1010 спецуправления лагерей НКВД. Здесь работали и осужденные военными трибуналами – те, кого не отправили в штрафбат. Тех, кто умер в этом лагере, хоронили рядом с ним. Однако заболевших или раненых «спецстроителей» (к примеру, попавших во время работы под вражескую бомбежку) отправляли в ближайший госпиталь № 731. Если они умирали в нем, то попадали на госпитальное кладбище.

Загадочна судьба Анны Петровны Васильевой – повара подсобного хозяйства № 1 строительства № 1010. Согласно записям в истории ее болезни, она была ранена 16 декабря 1943 года дежурным регулировщиком на посту КПП. Как указывается, «шла сознательно под огонь». Остается только гадать, что могло побудить 26-летнюю девушку совершить этот роковой поступок…

Благодаря схеме местности, сохранившейся в деле госпиталя в архиве при Военно-медицинском музее, удалось предельно точно установить его местоположение. Он находился рядом с магистральной шоссейной дорогой, которая шла практически параллельно нынешнему Мурманскому шоссе (тогда его не существовало): с одной стороны располагался госпиталь, с другой – кладбище, размером примерно 70 на 35 метров. Захоронения разные – есть одиночные могилы, есть братские (по три, пять, шесть человек, самая большая – 29 человек).

Благодаря проведенной огромной работе, Виктору Кунтареву удалось установить имена 750 человек из 800, похороненных на этом кладбище. Сделать это оказалось очень непросто, поскольку, территория кладбища хотя и была закреплена за госпиталем, хоронили здесь своих погибших товарищей и соседние воинские части. Что самое удивительное, каждый третий умерший в этом госпитале до сих пор числится пропавшим без вести!

«История с этими захоронениями лишний раз подтверждает, что нельзя дословно верить документам, – уверен Виктор Владимирович Кунтарев. – Чтобы докопаться до истины, требуется тщательная экспертиза имен. Я разослал письма многим главам районов и поселений тех, кто ошибочно числится до сих пор пропавшим без вести из-за именных и демографических ошибок. И уже пришло одно сообщение с благодарностью от родственников и администрации».

Теперь на месте госпитального кладбища – обычный лес, и нет никаких следов от могил. Если говорить точнее, то координаты такие: 2,2 км юго-западнее деревни Дусьево, северная сторона от ЛЭП (на кромке леса). Здесь и появился памятный знак.

«К сожалению, приходилось рассчитывать, главным образом, только на свои силы и решать все вопросы самому, – отмечает Виктор Кунтарев. – Но отступить от этого важного и нужного людям дела было никак нельзя. Переговоры с фирмами, занимающимися изготовлением мемориальных надгробий, ни к чему не привели. Между тем, время подходило уже к 9 Мая. И только руководитель художественной мастерской Александр Мильчаков помог с плитой. Мемориальную плиту выделила безвозмездно петербургская компания „Вознесение“».

Поддержку в изготовлении надписи и помощь в установке памятного знака оказал глава администрация Шумской волости Юнус Султанович Ибрагимов. И они все вместе все-таки успели поставить знак 8 мая 2010 года, вернув из небытия заброшенное армейское кладбище. «Очень обидно, что огромные средства, выделенные на юбилей, в значительной мере прошли мимо насущных нужд по увековечению памяти защитников Отечества, – считает Виктор Кунтарев. – Цена Победы обходится по-прежнему очень дорого тем, кто увековечивает память не на словах, а на деле. Создается впечатление, что мы – сами по себе, и праздники – сами по себе. На самом деле, как и прежде, в советское время, «наверху» мало кто хочет заниматься реальным, настоящим увековечением памяти».