Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. - Николай Зенькович

Октябрь 1995 года. В одной из московских газет короткое сообщение из Краснодара: там учредили почётное звание «Заслуженный работник сельского хозяйства Кубани», и постановлением главы администрации Е. Харитонова первым это звание присвоено бывшему первому секретарю Краснодарского крайкома КПСС Сергею Фёдоровичу Медунову. По случаю 80-летия Сергея Фёдоровича Медунова в Москву за подписями губернатора Кубани Е. Харитонова и председателя законодательного собрания А. Башута было направлено приветственное послание, где отмечалась его «творческая, беспокойная и созидательная работа, мужество и стойкость борца-созидателя, строителя нового». В Москву вылетела делегация края для чествования бывшего первого секретаря.

Газетная заметка выдержана в осуждающей тональности. Над журналистами всё ещё довлеет жупел «медуновщины», родившийся в годы горбачёвской гласности. Но уже тогда, в середине, и особенно во второй половине 90-х годов отношение прессы к «делу Медунова» начало меняться. Подробно об этом будет рассказано чуть позже — в одном ряду с «торговым делом» в Москве, «делом Щелокова» и другими подобными акциями.

Борьба за лидерство на Кавказе

М. Горбачёв:

«Моя работа в крае была тесно связана не только с центром, но и с другими регионами страны. Налаживание контактов я начал со своих ближайших соседей, в первую очередь, — с секретаря Краснодарского крайкома Григория Сергеевича Золотухина.

Установил я тесные связи с другим моим соседом — Иваном Афанасьевичем Бондаренко, который после Соломенцева с 1966 года возглавлял Ростовский обком КПСС. Особенно близких отношений у нас с Бондаренко не сложилось, но нам удалось наладить плодотворные контакты в Северо-Кавказском треугольнике: Ставрополь — Ростов — Краснодар. А этот треугольник занимал важное место в стране и в промышленном производстве, и в прямых поставках Москве, Ленинграду, другим крупным городам хлеба, мяса, молока, фруктов, овощей. Если к этому добавить и крупнейшие всесоюзные курорты Северного Кавказа, легко понять, почему наш треугольник был всегда на виду».

В. Казначеев:

— Сумел Михаил Сергеевич скомпрометировать и первого секретаря Ростовского обкома КПСС И.А. Бондаренко, к которому у Горбачёва, можно сказать, была патологическая зависть. Однажды Бондаренко издал книгу-фотоальбом «Тихий Дон», в котором была помещена его фотография с Брежневым. Посмотрел Михаил Сергеевич этот фолиант и съехидничал, назвал Ивана Афанасьевича подхалимом, человеком, совершенно забывшим скромность, использующим своё знакомство с генсеком для укрепления своего авторитета. Это верно. Бондаренко не отличался скромностью, был нахрапист. Но ведь и сам Горбачёв везде старался подчеркнуть значимость своей личности, доказывал, что настоящий лидер — это он, чему мы все однажды и надолго поверили.

М. Горбачёв:

«Что такое хороший сосед и сколь много зависит от того, кто возглавлял соседний край, я особенно понял позднее, когда в 1973 году Золотухина перевели в Москву министром заготовок СССР, а вместо него первым секретарём Краснодарского обкома избрали Сергея Фёдоровича Медунова. (Министра Золотухина Горбачёв снял будучи генсеком. — Н.3.) Наш «равносторонний треугольник» стал разваливаться буквально на глазах. Регулярные телефонные звонки продолжались, но теперь, когда звонил Медунов, он не жалел самых резких слов в адрес ростовчан, а когда раздавался звонок от Бондаренко, наоборот, вдоволь доставалось краснодарцам. Иными словами, сотрудничество постепенно замещалось соперничеством, а затем и завистливой ревностью, дипломатическим прикрытием которой служили казённые слова о соревновании и состязательности».

При Медунове, по словам Горбачёва, стали реанимироваться и особые, кубанско-местнические, настроения, с которыми Золотухин боролся довольно успешно. «Любовь к своему краю — святое чувство. Иное дело — игра на нём, культивирование мысли о том, что кубанцы — люди особого склада, имеющие не только особые заслуги, но и особые права и преимущества по сравнению с другими. И хотя честным, способным, умеющим работать кубанцам всё это не прививалось, в среде тамошних руководящих кадров вирус местничества, а у части и зазнайства находил благодатную почву».

Неожиданный вывод, не правда ли? Обвинения чуть ли не в духе тридцатых годов, после чего следовали аресты, проводились громкие политические процессы.

В.И. Воротников (человек андроповско-горбачёвского призыва, в последние годы правления Брежнева с поста первого заместителя Председателя Совета Министров РСФСР направлен послом на Кубу, после освобождения С.Ф. Медунова с должности первого секретаря Краснодарского крайкома партии переведён в Краснодар на место Медунова, впоследствии стараниями Горбачёва был главой правительства и Президиума Верховного Совета РСФСР, в 1991 году без борьбы уступил своё место Ельцину, в феврале 1971 года работал первым секретарём Воронежского обкома КПСС):

— Едва я приступил к работе в Воронеже, как одним из первых позвонил мне Горбачёв. Поздравил с избранием, поинтересовался первыми впечатлениями. Сказал, что Н.М. Мирошниченко (предшественник Воротникова на посту первого секретаря Воронежского обкома. — Н.3.) работал пассивно, сторонился соседей и т.п. Договорились держать связь, наладить деловые контакты, помогать друг другу по мере необходимости. Учитывая мою многолетнюю «привязанность» из-за язвы желудка к курортам Минвод (Ессентуки и Железноводск), условились, что в очередной мой приезд встретимся на ставропольской земле.

Так и пошли с того времени крепнуть и развиваться их отношения. На XXIV съезде КПСС их одновременно избрали членами ЦК партии.

В 1975 году Воротникова перевели на работу в Москву — первым заместителем Председателя Совета Министров РСФСР. В его функции, помимо прочих, входили вопросы финансов, материальных ресурсов, различных фондов, лимитов (зарплаты, штатов, капиталовложений и т.п.). Наплыв просьб из областей и краев РСФСР по этим проблемам был немалый. В эту пору их отношения с Горбачёвым заметно укрепились, стали более доверительными, товарищескими, почти дружескими. Он бывал у Воротникова в Совмине, они общались во время его поездок в отпуск в Железноводск.

Впоследствии Воротников признавался, что по-человечески Михаил Сергеевич ему импонировал. Виталия Ивановича, по его словам, привлекали в Горбачёве чувство товарищества, общительность, можно сказать, какая-то открытость дружбе, умение быстро установить контакт, найти тему для беседы, чувство юмора. Михаил Сергеевич эмоционально воспринимал как успехи, так и неудачи. Короче, это был энергичный, задорный, неунывающий, обаятельный человек, интересный собеседник. Привлекал и его критический настрой по отношению к нашим проблемам, недостаткам. Он возмущался тем, сколько безобразия, головотяпства в организации сельского хозяйства, трудно пробить какую-нибудь новую идею, как в трясине бюрократизма гибнут интересные, экономически выгодные начинания. Разделывал «под орех» чинуш, окопавшихся в Госплане, Госснабе, Минфине. Не скрывал недовольства тем, как пассивно высшее руководство.