Бизнес с русскими или без? - Никита Бутомо

• весело и быстро делать неприятную часть работы;

• брать на себя ответственность за изменения в ходе работы;

• начать задумываться, наконец, о конечном результате: каков он будет и нужен ли вообще.

— Русский, нельзя менять план работы! — Но старый не годится! Давай сделаем так…

Из двух характеров русский более мобильный. Наш характер сформировался в результате слияния двух начал — финно-угорского и степного. Немецкий — принадлежит к монокультуре, которой, по своей сути, присуще ригидность.

Русский нацелен на результат, немец — на процесс, потому нам роль начальника более подходит, чем им, хотя, конечно, из русского начальник — не идеальный.

Коллективизм, стремление к определенности и трудолюбие представляют единое целое в немецком характере. Но при этом в нем присутствует и амбивалентность, которая раскачивает три архетипа «на качелях» — в сторону стремления к идеалу, неуверенности в себе и сумрачности.

Немцы не любят себя — так же как и мы! Но ценят!

Как нам работать с немцами?

— Русский, надо обо всем договариваться с самого начала. Разграничить зоны ответственности, назначить правила и процедуры. Надо, чтобы все-все было ясно, тогда можно работать! — Зет, можно работать, когда есть доверие друг к другу, понимание цели и принятие этой цели. Тогда можно работать!

Мы с трудом можем понять, что нам хотелось бы перенять у немцев. Возможно, нам и следует работать вместе, но только при условии разграничения сфер ответственности.

Совместная артель или команда — не для наших народов — все утонет в попытках немца установить правила и попытках русского хоть когда-нибудь начать, «а там — посмотрим». Но работать в соседних отделах — это обогатило бы и немцев и русских!

Темой, в которой немец с его открытостью и бестактностью может «наломать дров», разговаривая с русским, является сексуальная жизнь последнего. Для немца подобной «скользкой темой» будет обсуждение — почему он все еще ездит на старом «Опеле».

Наши народы не раз вставали рядом на полях сражений, не раз бились друг против друга. С немцами мы воевали больше, чем со всеми другими народами вместе взятыми.

Немцы научили нас сражаться в последнюю войну с ними. Можно сказать определенно — нам лучше не быть врагами!

Мы смущаемся, когда сделали что-то не так. Немец в аналогичной ситуации ждет: не поругали — значит, все отлично. Или пойдет, переделает работу. А скандинав не стал бы вообще брать это в голову! Сделано — и забыто!

— Зет, ты не можешь объяснить это короче, одной фразой?

— Русский, объяснить одной фразой — значит не уважать себя. Такое дело, как объяснение, требует уважения!

Не удивляйтесь, если немец будет докладывать о каждой выполненной им мелочи. Много докладываешь — много работаешь! Работая с немцами, все время говори, что ты уже сделал.

— Зет, ты не можешь просто говорить ни о чем? Тебе обязательно пускаться в рассуждения? Давай поговорим о футболе. Какой клуб ты любишь?

— Знаешь, Русский, я недавно прочел у одного футбольного эксперта, что он написал книгу, в которой он доказывает, что…

— При встрече принято пожимать руку. Но если ты спросишь меня «Как дела, Зет», я расскажу тебе все: как я сплю, что я ем, и другое, так что запасись терпением, Русский и не перебивай. Или не спрашивай, скажи просто «Guten Tag!».

— Чего еще нельзя делать при немцах?

— Русский, нельзя делать то, чего делать нельзя. Немец обязательно тебя остановит! Нельзя переходить улицу на красный свет, нельзя…

— Понятно! Запрещено все, что не разрешено, так?

— Правильно.

— А у нас разрешено все, что не запрещено.

— Зет, кем мечтает стать каждый немец?

— Профессором университета.

— А русский — «новым русским».

— Новые русские — это бандиты?

— Сам ты бандит! Новые русские — это единственные люди в стране, у которых в головах что-то осталось!

— (Не дослушав…) Я бандит? Да ты сам такой же!

— Вот так, значит?

Начинается потасовка. Зету помогает Йорген, вдвоем они едва выдерживают против мощного Русского. В ход идут благородные кулаки, до подручных предметов никто из сторон не опускается. Это первая драка на острове!

На шум прибегает Самураич с мечом. Он принимает сторону Русского (хотя бы для того, чтобы уравнять силы сторон). Вдвоем Русский и Самураич быстро заканчивают схватку. Зет и Йорген недовольны, что Самураич вмешался.

Русский:

— Спасибо, Самураич…

Зет:

— Ну что ты вмешиваешься? Тебя просят? (Куда подевалась немецкая сдержанность?)

Самураич:

— Ты бы вспомнил 1942 год, когда мы предлагали вам закончить войну (это — правда).

Зет:

— Ну и что тогда случилось бы?

Самураич:

— Подумай, чего бы тогда НЕ случилось!

Зет:

— Русский, прости!

Русский:

— И ты меня прости!

Зет:

— Ладно, забыли…

Из этой истории следует сделать весьма неожиданный вывод: наши характеры пересекаются в своей маскулинности и дистанции власти и амбивалентности. Последняя делает почти невозможным наше сотрудничество плодотворным. Но не во всех сферах. Есть области, в которых нам прямо-таки очень желательно сотрудничать. Что это, если не бизнес?

А это армия!

Если со скандинавом мы создавали комплементарную пару (взаимно дополняя друг друга), то с немцами мы можем создать союз только при условии строгого разграничения прав и полномочий. А это как раз по части армии.

Стиснутые дисциплиной, мы не сможем амбивалентно проявляться, и тут наши сильные стороны смогут взаимодействовать. Русская креативность и немецкая процессность, взаимная маскулинность — что может быть лучше для элитной профессиональной армии?

Такое взаимодействие возможно и желательно и в области науки. Хоть мы и указываем на процессность немцев, они являются великими изобретателями — но, как и мы, в ограниченном спектре научных дисциплин: в искусстве войны, физике, химии. Процессность немцев проявляется здесь в том, что они не фиксируются на акте творчества, а стараются поскорее перейти к этапу формализации открытия, а еще лучше — к этапу практического освоения открытия. Изобретения немцев всегда носят практический характер — цель их изобретений — практическая польза. Для русского же главным является придумать… поэтому идеальной схемой работы была бы следующая: 1 русский придумывает, 2–3 немца придают идее практический характер и реализуют ее.