Частица твоего сердца - Эмма Скотт

и сияние кожи в свете майского солнца. Когда девушка увидела меня, на губах ее расцвела чертовски потрясающая улыбка.

– Привет. – Она взяла меня за руку и зашагала рядом со мной. – Это странно, правда?

– Да, – пробормотал я. Было чертовски странно ощущать рядом с собой девушку вроде Шайло, свою подружку, стремившуюся показать всем, что она моя. Казалось, будто я заснул в своей старой дерьмовой жизни и проснулся в совершенно новой.

– Возможно, нам стоит с этим что-то сделать, – проговорила она. – Покончить разом. Как будто сорвать пластырь.

Мы шли через двор, но Шайло вдруг заставила меня остановиться прямо посередине и поцеловала. На глазах у всей школы.

– Должна признать, – наконец отстранившись, проговорила она. – Когда дело касается меня, публичные проявления чувств уже не так раздражают.

Я усмехнулся и заметил, что за нами наблюдал Фрэнки Дауд. Тощий, с бледным лицом, выглядел он паршиво. Как будто бы не ел и не спал несколько дней. Он ухмыльнулся и показал мне средний палец, но я не ощущал в нем желания драться. Мне даже стало его жаль.

Я обнял Шайло и повел в другом направлении, бросив на парня взгляд, предупреждавший, что лучше ее не трогать, иначе будут последствия. Он быстро ускользнул прочь, но часть меня задалась вопросом, а могу ли я сейчас ослабить бдительность.

– Скоро выпускной бал, – проговорила Шайло, кивая на огромный плакат, натянутый между двумя столбами. «Погонипский загородный клуб в этом году имеет честь провести в своих стенах выпускной бал «Ночь под звездами»! Получи билет уже сейчас!» – Поговаривают, что именно моя Вайолет станет Королевой.

Я взглянул на девушку.

– Хочешь пойти?

Она удивленно взглянула на меня.

– Ты приглашаешь меня на выпускной бал?

Я подумал о двухстах долларах, что дала мне Марианн. Мне не хотелось брать эти деньги, но, если я потрачу их на Шайло, может, будет не так уж и плохо.

– Если ты хочешь пойти… то да. Я просто спрашиваю.

– Я же говорила тебе, что танцы не для меня. Полагаю, и ты от них не в восторге. Так ведь?

– Это точно, черт возьми. Но мне бы хотелось сделать то, чего ты желаешь.

Она обвила руками мою талию.

– Может, вместо этого мы могли бы заняться собственными делами?

– И чем, например? – спросил я. Но тут меня внезапно осенило, перед глазами словно возникло чертово видение из будущего. – Не обращай внимания. Я обо всем позабочусь.

Она вскинула брови.

– Не хочешь поделиться?

– Нет.

– И у меня нет права голоса?

– Нет. Предоставь это мне.

– И он говорит это личности типа А, – смеясь, произнесла Шайло. – Да я с шести лет планировала собственные праздники по случаю дня рождения.

– На этот раз тебе придется остаться в стороне. – Я наклонился и поцеловал ее. – Подобным как раз занимаются парни.

Глава 25. Шайло

Солнце все еще стояло высоко в небе, когда в четыре часа дня выпускного бала Ронан постучал в нашу дверь. Биби открыла ему, а я в последний раз взглянула на себя в зеркало в ванной.

Я надела платье с открытыми плечами приглушенно-желтого цвета, на котором виднелись черные контуры цветов, напоминавшие эскизы; некоторые из них были выкрашены в белый или красный цвет. Многослойная юбка, присборенная на талии, спереди доходила до голени, а сзади спускалась до лодыжек. Я закрепила половину косичек, убрав их от лица, остальные свободно рассыпались между лопатками. На пальцы я надела несколько серебряных колец, на руки нацепила браслеты. Однако Ронан просил меня не слишком прихорашиваться. Может, потому, что у него было не так уж много денег. Хотя меня это не заботило. Мы могли поужинать и в «Макдональдсе», а потом пойти в боулинг, лишь бы быть вместе.

«Ты пропала, девочка».

Когда я услышала низкий голос Ронана и более высокий – Биби, которая радовалась его приходу, сердце пропустило удар. Надув щеки, я выдохнула воздух и направилась к выходу. Я добралась до обеденного стола и замерла.

«О. Мой. Бог».

Ронан был во всем черном. Черная футболка, черные джинсы, черные ботинки и черная кожаная куртка, которую я прежде никогда не видела. Волосы, зачесанные назад после душа, тоже казались темнее, а глаза отливали серебром, как кулон на шее. Теперь он носил его поверх футболки, а не заправлял под нее. Его раны зажили, и лицо вновь казалось прекрасным и совершенным. Острые черты, полные губы. Высокие скулы, густые брови.

– И он мой… – пробормотала я; слова слетели с губ прежде, чем я смогла их остановить.

– Вот она, – проговорила Биби, у нее перехватило горло. – Боже мой, разве вы не самые прекрасные девушка и парень во всем Санта-Круз?

– Ты моя бабушка, тебе положено так говорить, – произнесла я, подходя к ним. Я разгладила отвороты куртки Ронана. От него пахло гелем для душа и горелым деревом от костра в Хижине, словно он принес огонь с собой. – Должен быть закон, обязывающий тебя носить черное каждый день до конца твоей жизни.

Ронан, казалось, не слышал.

– Ты выглядишь… просто… черт возьми. – Он покачал головой. – Простите, Биби.

Она усмехнулась.

– Все в порядке, милый. Мне очень нравится подобная реакция.

Мне она тоже понравилась.

Ронан держал маленький букетик полевых цветов. В его больших руках они казались нежными и женственными.

– Это для меня?

Неловкий и смущенный, Ронан казался таким милым. Он протянул мне букет. Я сорвала несколько желтых цветков и воткнула их в волосы, в закрепленные сзади косы.

– Ну как?

– Хорошо, – проговорил он, а потом почему-то нахмурился.

Биби сделала несколько фотографий, хотя Ронан чувствовал себя в высшей степени неловко.

– Этого хватит, – проговорила я. – Нам нужно попасть в… куда бы Ронан ни повел меня, пока солнце еще высоко. Так ведь?

– Да. Лучше пойдем.

– Еще одну, – попросила Биби. – Мне нужны снимки, дабы доказать девочкам, что моя внучка участвует в сентиментально-романтическом обряде посвящения, иначе они мне не поверят.

Я рассмеялась и закатила глаза.

– Мы возьмем махину?

Ронан кивнул.

– Открой гараж, я буду ждать тебя там.

Он вышел на улицу, а я поцеловала Биби в щеку.

– Не жди меня.

Она лишь усмехнулась.

– Я и не собиралась.

Я отворила дверь гаража и открыла багажник «Бьюика», чтобы Ронан мог положить туда сумку-холодильник, одеяло и свой рюкзак, который выглядел тяжелым и громоздким.

– К чему все это? – спросила я. – Ты так мне и не сказал…

Он захлопнул багажник и, притянув меня к себе, крепко поцеловал. Глубоко. Его язык казался восхитительно грубым, на нем ощущался резкий вкус жидкости