Наперекор судьбе - Пенни Винченци

Выбирать ювелирное украшение в подарок Барти было делом сложным: ее нестандартная красота не должна проигрывать в блеске и великолепии подаренной вещи. После долгих и мучительных размышлений Лоренс купил длинную двойную нитку жемчуга – черного и белого – с бриллиантовой застежкой. По его мнению, такой подарок должен идеально ей подойти. Лоренс попросил упаковать покупку, сунул коробочку в карман и вернулся к машине. Шофера он отпустил: решил дожидаться Барти в одиночестве.

Встреча в «Скрибнерс» затянулась дольше рассчитанного. Выйдя оттуда, Барти поняла: возвращаться в издательство бесполезно. Пока она туда доберется, рабочий день закончится и все уйдут. Поймав такси, она поехала к себе домой.

Весть о внезапной болезни брата очень опечалила Роберта. Вид Оливера насторожил его еще раньше, когда они с Мод посещали Англию. Младший брат не только заметно постарел. С лица Оливера не сходило выражение изможденности. Роберту тогда подумалось, что брат выглядит лет на пятнадцать старше Селии. Зато ей напряженная работа лишь прибавляла красоты и энергии. Селия по-прежнему гонялась за успехом и наслаждениями.

Получив телеграмму, Роберт тем же утром позвонил Фелисити Бруер и сообщил печальную новость. Фелисити расстроилась, очень расстроилась. Фактически даже сильнее, чем он ожидал.

– Боже, Роберт, какая ужасная новость! Ты не знаешь, насколько это серьезно? Может, позвонишь Селии?

– Обязательно позвоню, этим же вечером. Спрошу, не надо ли мне приехать. Мод сильно опечалится, когда я ей расскажу. Она ведь так любит своего дядю.

– Прошу тебя: как только узнаешь что-то новое, сразу звони нам. Я имею в виду любые новости. Представляю, каково сейчас бедняжке Барти. Ты ей звонил?

– Нет, – лаконично ответил Роберт. – Ты же знаешь: наши контакты с Барти уже не такие, как раньше. По правде говоря, мы сейчас совсем не общаемся.

– Я ведь и забыла. А какие прекрасные отношения были у вас с ней поначалу. И вдруг такой неожиданный и злой удар судьбы. Какая чудовищная ирония: злодей Лоренс и милая, невинная Барти. Ей хоть известно, какие гнусности он творил? Все эти его попытки разорить тебя и Джона?

– Она знает. Мод ей все рассказала. Барти не поверила. Лоренс якобы на такое не способен. Потом она заговорила о его тяжелом детстве, сделавшем его таким.

– Что ж, Лоренс в своем репертуаре. Уверен, легенду о тяжелом детстве он рассказывает постоянно. На женщин это действует неотразимо.

– Неужели? – удивился Роберт.

– Представь себе. В том-то вся причина. Женщины любят спасать мужчин. Мы думаем, что своей любовью сделаем их лучше, победим и их алкоголизм, и их жестокость. Так бывает, но далеко не всегда, – вздохнула Фелисити. – Но сообщить Барти обязательно нужно. Мне думается, она тебе сразу позвонит.

– Надеюсь. Я потом пошлю Селии телеграмму. Спрошу о новостях. И конечно же, позвоню тебе.

Барти не позвонила Роберту ни днем, ни даже вечером. Обеспокоенный ее странным молчанием, он сам позвонил Стюарту Бейли и попросил передать Барти известие о случившемся с Оливером. Бейли сообщил, что Барти ушла с работы еще утром, поскольку у нее были намечены деловые встречи. Тогда Роберт спросил, не приходила ли на ее имя телеграмма.

– Да, была телеграмма. Еще утром. Принесли вскоре после ее ухода. Мы решились вскрыть телеграмму и узнали, что аналогичная телеграмма послана Барти домой. Ту она наверняка получила. Простите, мистер Литтон, но это все, что мне известно. Если только Барти позвонит или появится, я тут же дам вам знать.

Дом в Грамерси-Парк, где Барти снимала жилье, находился вблизи самого парка, чуть южнее. Каждый из трех его этажей занимала небольшая квартира. Барти жила на втором и была единственной обладательницей балкона. На первом этаже жил молодой человек. Последний этаж занимала некая Элис Кертис, называвшая себя «модисткой для состоятельных заказчиц». Количество этих заказчиц было у мадам Кертис явно недостаточным, и она подрабатывала на швейной фабрике, находящейся неподалеку. Работала она в вечернюю смену. Во-первых, за вечер больше платили, а во-вторых, ее день был свободен для работы на своих – почти несуществующих – заказчиц.

Телеграмму для Барти принесли где-то в половине десятого утра. Элис приняла ее у разносчика, расписалась на квитанции, после чего поднялась наверх и несколько раз постучала соседке в дверь. Ответа не было. Значит, уже ушла на работу. Что же теперь делать? Всю почту обычно оставляли внизу, на столе. Однако положить туда телеграмму Элис не решалась. Телеграмма явно важная, еще запропастится куда-нибудь, и Барти так и не узнает, что же стряслось в ее Англии. Но сама Элис не собиралась бегать по всему Нью-Йорку и разыскивать Барти. И потом, она намеревалась поехать к сестре, чтобы насладиться честно заработанными выходными. Ладно, телеграмма не деньги. Можно и на столе оставить. Никто не возьмет. Элис положила телеграмму на видном месте и вернулась к себе.

Через несколько часов, когда она спустилась вниз, чтобы отправиться на свою вечернюю смену, телеграмма по-прежнему лежала на столе. Значит, Барти так и не появилась. Элис вздохнула. Роспись, поставленная ею на телеграфной квитанции, заставляла ее ощущать ответственность. Элис пусть и не сильно, но хотелось вскрыть телеграмму. Но это сразу обнаружится и принесет ей лишь дополнительные неприятности. Может, подсунуть злополучный бланк под дверь квартиры Барти и забыть? В это время невдалеке от дома остановился черный «паккард». Элис узнала автомобиль – он принадлежал приятелю Барти. Она часто видела эту машину. Иногда владелец машины приезжал на белом «студебекере». Бывало, за рулем сидел не он сам, а шофер в униформе. Мужчина был очень симпатичным, явно старше Барти, светловолосый, с оттенком рыжины. Элис часто видела из окна, как Барти запрыгивала в машину, целовала мужчину и они уезжали. Иногда, возвращаясь с фабрики, Элис видела, как та же машина привозила Барти назад. Наверное, будет лучше отдать телеграмму этому мужчине. Так она скорее попадет к Барти.

– Что вам? – недовольным тоном спросил Лоренс, услышав стук в стекло машины. Потом неохотно опустил стекло.

– Прошу прощения, мистер. Я узнала вашу машину. Видела ее раньше. Вы друг Барти Миллер? – (Лоренс кивнул.) – Меня зовут Элис Кертис. Я тоже живу в этом доме, только на верхнем этаже. Утром Барти принесли телеграмму. – Элис полезла в сумочку и достала телеграмму. – Вот. Я за нее расписалась. Мне на работу пора, а Барти так и не приходила. Потом я на два дня уеду. Похоже, в доме никого не останется. Может, вы передадите телеграмму Барти? Вдруг там что важное?

– Конечно передам, – нетерпеливо ответил Лоренс. – Давайте телеграмму и бегите, куда вам надо.

С людьми, которых он считал ниже себя, он часто разговаривал как с детьми.

Элис ушла. Лоренс взглянул на бланк. Телеграмма была из Англии. Старики и сейчас продолжали называть такие телеграммы каблограммами, словно подчеркивая, что они пришли не по обычным проводам, а по трансатлантическому подводному кабелю. Подобные телеграммы не посылали ради того, чтобы посетовать на погоду. Возможно, в приемной семье Барти что-то случилось. Например, Селия Литтон вдруг опасно заболела или даже умерла. Если его догадка верна, Барти он не увидит несколько недель. Она сорвется с места и поплывет в Англию на первом же пароходе. Даже если она не уедет в пятницу, уик-энд будет испорчен. Все ее мысли окажутся занятыми случившимся. Барти будет ходить из угла в угол, ругая себя за то, что не уехала сегодня. Будет без конца спрашивать у него, когда ей лучше отплыть – завтра или послезавтра. Он так ждал этого уик-энда, а чертова телеграмма все испортила.

Еще через несколько минут Лоренс с предельной осторожностью, вооружившись ножом для бумаг, который имелся у него в машине, вскрыл конверт. Это оказалось легко: подобные конверты не запечатывались тщательно.

Прочитав содержание телеграммы, он наполовину успокоился. «Уол в больнице после инсульта. Ничего фатального, но обязательно ответь. Такую же отправил тебе в Литтонс Н. Й. С любовью, Джайлз».

Итак, ничего серьезного. Никто не умер, болезнь особой опасности тоже не представляет. Оливер, скорее всего, оправится после инсульта. Даже если полного выздоровления и не наступит, умереть он не умрет. Так что Барти сможет спокойно решить, как ей поступить. Но даже такая телеграмма испортит им уик-энд. Лоренс сидел, продолжая разглядывать телеграмму и решая, отдать ее Барти или утаить. Через какое-то время в окошко его машины постучала раскрасневшаяся, улыбающаяся Барти.

– От Барти по-прежнему ничего? – спросила Селия, когда Джайлз вошел в палату Оливера. – Более чем странно. Может, она куда-то уехала?

– Куда она могла уехать? Сейчас в Нью-Йорке разгар дня пятницы. Рабочее время.

Джайлза молчание Барти даже обрадовало, зато его мать зримо огорчило. Образцовая Барти повела себя не так, как от нее ожидали. Теперь роль главного злодея перекочевала к ней.