Уцелевшие - Майк Гелприн

Здоровяк Рицо, кряхтя, взвалил покойницу на плечо, словно куль с мукой. Насупившись, вышел за дверь. Священник, бормоча подходящую к случаю молитву, засеменил вслед.

– Сударь, – решилась, наконец, подать голос Гйол, – клянусь, я не виновата в смерти жены лесничего. Ей стало дурно и…

– Молчи, тварь, – прервал Уберто ди Ареццо.

– Но, сударь…

Ди Ареццо в два шага покрыл разделяющее его с Гйол расстояние и с маху влепил пощечину. Йолна вскрикнула, отшатнулась, прижимая ладонь к лицу.

– Я сказал – молчи, тварь, – повторил Уберто. В его взгляде не осталось больше ни прежнего желания, ни самоуверенного превосходства. Сейчас в его глазах Гйол прочла лишь брезгливость напополам с ненавистью.

– Я мог бы прикончить тебя на месте, дьявольское отродье, – процедил ди Ареццо, мрачно глядя на Гйол, – мог бы отправить на виселицу за убийство или на костер за колдовство. Но я подумал, что тебе с твоим дружком пора наконец-то послужить добру.

От страха Гйол заколотило.

Дейгре́н, она это знала, забирал все силы у старого, оставляемого тела. Чем моложе и неопытнее был йолн, тем старше оно выглядело. Обычно люди не обращали на это внимания, а если кто и замечал, то считал признаком болезни и не слишком задумывался. Какая разница, как человек выглядит, если он уже мертв.

Однако для тех немногих, кто знал о существовании йолнов, необъяснимое, внезапное старение перед смертью никогда не проходило незамеченным.

Гйол слыхала о таких людях. И вот теперь один из них держал ее жизнь в своих руках.

Йиргем достиг городских стен незадолго до заката. Дорогу до Поппи он преодолел бегом, чтобы не терять времени. Теперь спешка закончилась. Необходимо было составить план, скрупулезно, не торопясь, с учетом возможных осложнений, коих за тысячи лет йолн повидал немало.

В средней руки таверне Йиргем уселся за стол с кружкой кислого вина и тарелкой ячменной похлебки. Сейчас следовало сосредоточиться, но это упорно не удавалось. Мысли о Гйол вытесняли из головы все прочие, а злость на внезапное невезение боролась с хладнокровием и одолевала его.

То, что произошло в Сухом Буке, было результатом нескольких несчастливых совпадений. Йиргем понимал, что пока существуют люди, посвященные в тайну йолнов, такие совпадения неизбежно будут случаться. К отцу Франциско занесло человека, знающего о тайне. Этому человеку приглянулась крестьянка, тело которой выбрала для себя Гйол. Подобные события происходили неоднократно – людские судьбы связаны и переплетены друг с другом так же, как судьбы йолнов. Однако крайне редко обстоятельства складывались так, что человеку, посвященному в тайну, удавалось застигнуть йолна за сменой тела. Быть может, Гйол была недостаточно осторожна. А скорее всего, это был один из тех случаев, которые невозможно предусмотреть. Сродни тому, что произошел в Египте три тысячи лет назад.

Йиргем стиснул челюсти, отгоняя не ко времени воскресшие воспоминания. Уберто ди Ареццо в довершение всего оказался лесничему Луиджи троюродным братом. Пусть родственники и не виделись без малого двадцать лет, но нескольких хитро заданных вопросов Уберто хватило, чтобы увериться: перед ним не Луиджи, а захвативший его тело йолн.

– Твоя подружка у меня, – сказал ворвавшийся в сопровождении двух слуг в дом лесничего Уберто. – Я добрый христианин, и для меня радостью было бы предать смерти вас обоих. Благодари бога, что у меня есть нужда в тебе.

Йиргем склонил голову. Он оказался в ловушке, не первый раз за последнюю тысячу лет.

– Итак, я верну тебе подружку и отпущу вас обоих, – пообещал Уберто, – если ты сделаешь то, что я хочу.

Йиргем ни на минуту не положился бы на его слово, будь у него выбор.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал йолн.

Это было правдой. Ради Гйол он был готов сделать и больше, чем в его силах.

В Поппи жил Бертольдо Адимари, приходившийся Уберто дядей по матери. Это был человек очень богатый и достаточно старый, чтобы его смерть никого не удивила. Скорее всего через год-другой старик и сам отдал бы богу душу, но тогда из огромного наследства Уберто не досталось бы ни гроша. Старый Бертольдо ненавидел ныне покойного мужа сестры и ненависть эту перенес на племянника. Йиргему предстояло проникнуть в дом Адимари и занять сначала тело старика, затем его сына, после чего составить завещание в пользу Уберто и сменить тело вновь.

«Все как всегда», – не поднимая покорно склоненной головы, думал Йиргем. Жадность, злоба, предательство – обычный, веками сложившийся набор.

Пьетро Магальди по прозвищу Два Ножа вот уже третий час напряженно прислушивался к разговору между хозяином таверны и незнакомцем, представившимся младшим лесничим графа Гвиди. Прозвище Пьетро получил благодаря привычке никогда не расставаться с двумя клинками. За левым голенищем он носил узкий, похожий на шило метательный нож, за правым – тяжелый боевой. В городе Пьетро боялись: поговаривали, что не один беспечный гуляка распростился с жизнью с его помощью. Многие сходились на том, что по Пьетро – Два Ножа давно плачет веревка, но до сих пор ему везло, и на месте преступления он ни разу не попадался.

Пьетро устроился в дальнем углу таверны вполоборота к беседующим, делая вид, что цедит пиво из шестой по счету кружки. Содержимое предыдущих пяти он предусмотрительно вылил под стол. В предстоящем деле понадобится твердая рука, а хорошо выпить можно и потом, были бы деньги. На беседующих Пьетро, казалось, не обращал никакого внимания. На самом же деле вскоре Два Ножа понял, что лесничий никого в городе не знает, но зачем-то исподволь собирает сведения о местном богаче Бертольдо Адимари. Пьетро подозвал служанку и заказал новую кружку. Когда он сдул с нее пену, лесничий поднялся из-за стола, достал приличных размеров кожаный кошель, извлек наружу золотой и бросил на столешницу. ДваНожа метнул в сторону лесничего быстрый взгляд. Кошель был полон.

Приказ Уберто ди Ареццо не спускать с пленницы глаз здоровяк Рицо был намерен исполнить буквально. Даже облегчаться Гйол приходилось в его присутствии. На ночь Рицо накрепко привязал йолну к скамье, а сам улегся на постель Антонии, перетащив ее к порогу. Пробудившись поутру, он позволил Гйол пройтись по комнате и напиться воды из стоящей в углу бочки, затем велел приготовить пищу для них обоих. Гйол безропотно повиновалась. Ей оставалось теперь только ждать.

– Рицо, – раздался вдруг жалобный голос от двери, заставивший обернуться и Гйол, и самого Рицо. – Ты совсем забыл обо мне.

Гйол узнала топчущуюся в дверях Марию, дочь сумасшедшей Тессы.

Тесса родилась безумной, но с детства отличалась яркой, бросающейся в глаза красотой. Порой находились люди, не гнушавшиеся затащить сумасшедшую девку на сеновал, однако из дюжины рожденных Тессой младенцев выжила лишь одна Мария. Красотой она пошла в мать, но всякий в деревне знал, что за пару монет или серебряную безделушку Мария не откажется провести пару часов наедине с мужчиной.