Пляж - Алекс Гарленд

– Джед, – позвал я его, но он даже не пошевелился. Я позвал громче, и ответа снова не последовало. Вдруг со стороны навеса донеслись оглушительные крики. Они продолжались довольно долго, и когда Джед не пошевелился даже на этот раз, я понял, что у меня есть редкая возможность.

Я добрался до головй Христо, проскользнув вдоль левого края палатки. Потом, как я и думал сделать раньше, я зажал его нос и закрыл ему рот рукой. Он не дернулся и совсем не сопротивлялся. Через несколько минут я убрал руки, досчитал до ста двадцати и выскользнул в прохладу ночи. Дело было сделано. Все оказалось очень просто.

Когда я вернулся на площадку, прищелкивая пальцами в такт своим шагам, я понял причину раздававшихся до этого криков. В центральном круге свечей находились югославки, которые, положив друг другу головы на плечи, под общий шум танцевали медленный танец.

Здесь что-то происходит…

К тому времени как я снова занял свое место, югославки сумели вдохновить на танец еще несколько человек. Сначала пошли танцевать Сэл и Багз, затем – Грязнуля с Эллой, а потом – Джессе с Кэсси.

С моей головой творилось черт знает что, но я смог оценить красоту этого зрелища. Наблюдая за четырьмя парами, которые кружились одна вокруг другой, я вспомнил, как проходила наша жизнь на пляже. Казалось, даже Сэл успокоилась и на время оставила все свои планы и увертки, казалось, в ней не осталось ничего, кроме пылкой страсти к своему любовнику. Она выглядела совершенно другим человеком. Во время танца ее обычная уверенность исчезла. Шаги стали медленными и неуверенными, она обхватила Багза обеими руками, а ее голова покоилась у него на груди.

– Ее прямо не узнать, – сказал мне Грегорио, проследив за моим взглядом. Пока я убивал Христо, он занял мое место, чтобы поболтать с Кити. – Ты ведь никогда не видел ее такой.

– Нет… не видел.

– А знаешь почему?

– Нет.

– Потому что сегодня мы празднуем Тэт, а Сэл пьет и курит только во время Тэта. В остальные дни года ее ум сохраняет ясность. Мы отрываемся, а она держит свою голову трезвой ради нас всех.

– Она очень заботится о пляже.

– Очень, – эхом отозвался Грегорио. – Конечно. – Он улыбнулся и поднялся на ноги. – Пойду принесу еще кокосового пива. Хотите?

Мы с Кити отказались.

– Значит, я буду пить один?

– Значит, один.

Он неторопливо направился к рыболовным ведрам, в которых еще оставалось кокосовое пиво Жана.

Десять часов. Танец прекратился. Там, где раньше были танцующие, стоял Моше. Одной рукой он высоко держал свечку, а другой – касался своего лица. Не знаю, вызывал ли он интерес у остальных, но у меня точно вызвал.

– Это пламя, – произнес он, когда горящий воск потек на его запястье и дальше, по предплечью, образовав на локте изящный сталактит, – смотрите.

– Смотри-ка, – сказал Этьен, обращаясь к Кэсси. Она тоже созерцала пламя свечей с выражением восхищения и удовольствия на лице. Возле нее сидел Джессе и шептал ей на ухо что-то такое, отчего у нее отвисла челюсть. За ними, прислонившись спиной к одному из бамбуковых шестов, сидел Жан. Он то закрывал пальцами глаза, то отнимал их от глаз, моргая при этом, как котенок.

– Спокойной ночи, Джон-бой, – крикнул один из плотников-австралийцев.

Человек шесть-семь сразу выкрикнули имена. Под навесом раздался взрыв хохота.

– Спокойной ночи, Сэл, – крикнула Элла, перекрывая соревнующиеся друг с другом голоса. – Спокойной ночи, Сэл, спокойной ночи, Сэл, спокойной ночи, Сэл!

Вскоре пожелание Эллы подхватили остальные, негромкое скандирование продолжалось, пока я курил сигарету.

– Спасибо, дети мои, – наконец ответила Сэл, вызвав новый взрыв хохота.

Через несколько минут плотник, крикнувший «Спокойной ночи, Джон-бой», спросил:

– Кого-нибудь еще вставило? – Ему никто не ответил, и он добавил: – Я вижу такое…

– Потчентонг, – как колокол, загудел Жан.

Моше уронил свечу.

– О йес, тут столько всякого….

– Потчентонг.

– Вы что, добавили в потчентонг галлюциногенных грибов?

– Это пламя, – произнес Моше, – оно обожгло меня. – Он принялся сдирать со своей руки полоску воска.

– Моше сбрасывает свою чертову кожу…

– Я сбрасываю кожу?

– Ты сбрасываешь кожу!

– Потчен – fucking – тонг…

Я наклонился к Кити:

– Такое не может произойти от одной марихуаны, – прошептал я ему. – Даже если съесть ее, она так не подействует, правда?

Он смахнул с затылка бусинки пота: – Они все с ума посходили. Быть трезвым еще хуже. Голова дуреет от одного их вида.

– Да, – сказал Этьен. – Мне это совсем не нравится. Когда мы сможем уйти?

Я в пятнадцатый раз за последние пятнадцать минут посмотрел на часы. Я не особенно продумал все, однако предполагал, что лучше покинуть лагерь около двух-трех часов ночи, когда станет немного светлее. Но Этьен был прав. Мне тоже не нравился ход событий. В крайнем случае, можно, наверное, отправиться еще затемно.

– Подождем часок, – сказал я. – Думаю, через час мы сможем двинуться в путь.

…А что именно, не вполне ясно

Но через час у нас ничего не получилось. В десять тридцать все стало еще хуже.

До этого я чувствовал, что держу ситуацию под контролем. Наверное, так оно и было в действительности. Несколько трудностей – пьяная Франсуаза, еще живой Христе – были успешно решены; во время пиршества мы так умело действовали, что никто не заметил, как мы выбрасывали рагу из своих тарелок. За исключением Джеда, у нас больше не было проблем; Тэт постепенно близился к концу. Нам оставалось лишь дождаться подходящего момента, а потом отправиться в путь.

Но в десять тридцать под навесом появился мистер Дак, и я понял, что у меня неприятности.

Он вышел из темноты и переступил через внешнее кольцо свечей. Потом он подошел к Сэл и Багзу. Поприветствовав меня какой-то непонятной усмешкой, он уселся возле них.

– Ты куда? – спросила меня Франсуаза, когда я встал. Она впервые обратилась ко мне за все это время. С момента, как начался танец, ее голова лежала на коленях у Этьена, и она пристально смотрела на образующие навес простыни. Судя по цвету ее лица, у нее наступило похмелье после дневной выпивки, но когда она заговорила, я понял, что она также испугана. В создавшемся положении это было вполне объяснимо, но я не был сейчас настроен сочувствовать кому-то и кого-то подбадривать.

– Наши планы могут накрыться, – сказал я, опрометчиво размышляя вслух.

Этьен начал озираться по сторонам:

– Что? Что случилось?

– Мне нужно кое-что проверить. Вы втроем оставайтесь здесь. Понятно?

– Не совсем. – Кити схватил меня за ногу. – Что происходит, Ричард?

– Мне нужно кое-что сделать.

– Ты никуда не пойдешь, пока не скажешь мне, что происходит.

– Отпусти мою ногу. На нас смотрит Грег.

Кити еще сильнее обхватил мою ногу:

– А мне плевать. Ты скажешь нам, какого черта…

Я нагнулся и сжал пальцами мягкую нижнюю часть запястья Кити, чтобы остановить кровь. Через пару секунд он отпустил меня.

– Привет, – сказал я Сэл.

– Ричард, – радостно отозвалась она. – Ричард, моя правая рука. Как дела, правая рука?

– Стал левой. Меня теперь постояннно глючит. – Последние слова были адресованы мистеру Даку, которого, по-видимому, забавляло происходящее.

– Садись, посиди с нами.

– Мне нужно сходить в дом за сигаретами.

– Если ты посидишь с нами… – Сэл на мгновение отключилась, а затем снова нащупала нить разговора, – я буду знать, что вы с Багзом снова друзья.

– Мы друзья.

Мистер Дан загоготал, а Багз кивнул, полный сонного добродушия.

– Да, приятель, – промолвил Багз. – Мы все здесь друзья.

– Это было… это было последнее, что меня беспокоило… Мне нужно, чтобы вы оба были друзьями…

Я похлопал Сэл по плечу:

– Теперь тебе больше не о чем беспокоиться. Обстановка снова нормализуется, как ты того хотела.

– Да… Мы добились этого, Ричард.

– Это ты добилась.

– Извини, что я иногда кричала на тебя, Ричард. За все те случаи… извини.

Я улыбнулся:

– Мне нужно взять сигареты. Потом поговорим.

– И ты посидишь с нами.

– Конечно.

Когда мистер Дак вошел в дом, я схватил его за шиворот и стукнул о внутреннюю стену.

– Так, – прошипел я, – а теперь говори, что ты здесь делаешь?

Он уставился на меня с несколько растерянным и невинным видом, а затем усмехнулся.

– Ты здесь для того, чтобы остановить нас?

Ответа не последовало.

– Зачем ты явился?

– Ужас, – ответил он.

– Что?

– Ужас.

– Что еще за ужас?

– Ужас!

– Какой ужас?

Он вздохнул и быстрым движением освободился от моего захвата.

– Ужас, – произнес он и исчез. Несколько секунд я неподвижно стоял на месте, а мои руки застыли в том же положении, в каком я держал мистера Дака. Потом я пришел в себя и направился обратно к навесу, в спешке ограничившись лишь слабой попыткой выглядеть непринужденным.