Уравнение времени - Евгения Владимировна Юркина

— А Бездна — послать ему в будущем воплощении соответствующие испытания, — саркастично и в то же время грустно улыбнулся Звеновой, — чтобы он даже не смел обижаться? Каждому по прокрустову ложу, да здравствует великая уравниловка! Так?

От Николая сейчас веяло чем-то таким… Таким выстраданным, испытанным на собственной шкуре, жутким. Саша, глядя на него, поняла: а папа-то прав! Николай не был ей ровней, как когда-то. О-хо-хо…

Почему-то от этого осознания было больно, очень больно. И рациональных объяснений этой боли у Саши не было. А боль, возникнув в сердце, не утихла, а наоборот, выбралась на поверхность и захватила собой все существо девушки. И, возможно, скрутила бы ее, если бы не верный Конопуш. Почуял ли он, что Сашке плохо? Или ему просто захотелось человеческого общества? Так или иначе, он ткнулся носом с Сашину макушку, и жуткая боль начала отступать…

«Спасибо тебе, Конопуш, — благодарно шмыгнула носом Саша. — Я подумаю о своих чувствах позже. Сейчас не время. Мне надо понять, о чем идет разговор, это очень важно».

Разговор все так же шел об Иннокентии. Точнее — об одинокой башне, стоящей на утесе, блуждающем в горячих светлых слоях Бездны.

— И как мы ее найдем? — говорил Амвросий. — Поправьте меня, если я буду неправ. Утес с башней плавает в лаве, это раз. Два, этот ваш Иннокентий не хочет видеть людей. То есть, делает все, чтобы направить свой утес прочь от случайных прохожих, буде таковые в горячих слоях… а фактически в плазме и встретятся. При этом он не ест, не пьет, ибо не живой в привычном смысле этого слова. Так?

— Нет, — просто сказал аналитик.

— Нет?

— Нет, — с каким-то даже удовольствием повторил Арсений. — Я же уже говорил, что Иннокентий именно что живой, воплотившийся. Неужто забыл, Ами?

Амвросий неуверенно кивнул: именно так отец и говорил. Но все равно он не понимал, как это так можно воплотиться без отца и матери.

— И я не знаю, как, Ами, — чуть смущенно улыбнулся ведущий аналитик Бездны. — Но так или иначе, Иннокентий именно живой человек, а не призрак. Правда, я не могу знать, какой он в результате нового воплощения имеет вид… В смысле, глубокий он старик? Или все-таки молодой человек… Ох, мои юные друзья! То, что вы затеяли… Но и Кондрат… за него стоит бороться! Однако…

— Мы поняли, — решила вклиниться в сомнения отца Саша фразу. — Все очень и очень сложно. Но мы не можем отступить. Что-нибудь подсказать можешь, па-ап?

Девушка с такой надеждой посмотрела на отца, что тот, уже заготовивший новую порцию междометий, передумал их высказывать.

— Могу, — тряхнул головой он. — Слушайте внимательно.

План Арсения был прост и сложен одновременно. Даже в горячих слоях были холодные тропы. Псы, подготовленные самим Савелием, по идее, должны были их чувствовать. Это было как раз не трудно, трудность заключалась в другом.

— В чем? — нахмурилась Саша.

— По идее, эти тропы должны обрываться, — покачал головой аналитик. — И даже не по идее, а наверняка. Проводника бы вам…

— Не надо, — решительно сказал Звеновой.

— Сумеешь просчитать, где надо переходить, — кивнул Арсений. — Молодец. Но одного расчета может оказаться недостаточно. Нужно будет еще высчитать вероятность того, что переход будет короче, чем длина прыжка ваших собак. Они у вас, конечно, замечательные, но и их возможности…

— Наши псы умнички. — Саша обхватила морду Конопуша. — Они справятся. Правда, Конопуш?

— Мне бы твою уверенность, дитятко, — хмыкнул отец.

Больше дочери он не сказал ничего. Подозвал к себе Звенового — объяснить вставшую перед путешественниками задачу во всей ее многогранности. А Саша с Арсением и Марией, чтобы не тратить времени даром, пошли собираться в путь. Опасный путь.

Глава 26, в которой находят нежданную-негаданную помощь

Путешественники взяли у аналитиков воду во флягах и сухпайки в виде сырников и вареных яиц. Воды должно было хватить на двое суток при езде по раскаленной местности.

«Больше вы все равно в горячих слоях не продержитесь, — навьючивал фляги на псов Арсений. — Поэтому еще лучше будет уложиться в одни сутки. Но тут уж как повезет».

Пока везло.

Прежде всего, повезло в том, что удалось сходу попасть на тропу, ведущую в горячие слои. Иначе — кружи часа два ускользающей стежкой по лесу дриад! При этом температура на тропе будет повышаться и повышаться, а вокруг будут толпиться дриады — тянуться руками и рогатинами, пытаться уничтожить нарушителей спокойствия. И ведь не докажешь, что тропа объявлена нейтральной территорией в силу того, что другого пути можно ждать месяцами. А уж после того, как Саша не дала уморить дриадам особей мужского пола — а они считали это своей прямой обязанностью! — в их лес и вовсе не стоило соваться…

Так что быстрый выход в горячие слои был прямо-таки огромным везением. Правда, в этом были и свои минусы: путешественники не успели адаптироваться к резкому скачку температуры, и теперь ехали, изнемогая от жары и обливаясь потом. А пекло так, что не было сил дивиться даже на местные фантастические пейзажи. Псы шли почти по кромке диковинных озер немыслимых ярких кислотных цветов: желтых, оранжевых, зеленых, синих, фиолетовых… Даже коричневых и серых! Озера так и дышали жаром; прямо из поверхности ядовитой раскаленной жидкости вырастали острые, как копья, красновато-оранжевые скалы, на некоторых из которых росли какие-то разлапистые кусты. Или это были водоросли?

В любое другое время Саша как минимум заинтересовалась бы, как такое может быть. Как тут вообще может возникнуть жизнь?

Но сейчас девушку куда больше заботило состояние ее четвероногого друга.

«И как Конопуш все это выносит? — переводила Саша взгляд с немыслимых пейзажей на верного пса. — Он же покрыт шестью, а она — горит!»

Но пес, казалось, шел не по адскому пеклу, а по широкой зимней дороге. И постепенно девушка перестала переживать за Конопуша и мысленно вернулась к напутствию матери.

«Слушай свое сердце, — сказала тогда Мария, — только оно и подскажет, с кем ты будешь счастлива. И в то же время не забывай смотреть в оба. Бездна меняет людей».

Саша хотела было мысленно возразить матери: мол, сама уже немаленькая! Но вспомнила Кондратия — то, каким он, по свидетельствам его родственников, был раньше, до контакта с Бездной, и каким стал сейчас, и рефлексировать перестала. Тем более, Колька, увы и ах, был ей только другом, а значит и переживать по поводу отношений с ним вообще не стоит… Или?.. У Саши вдруг появилась мысль: может, все дело в Федоре Оспине? Они же пара! Их Бездна