Круг Раскрывается: Холодный Огонь - Тэмра Пирс

Она начала отталкиваться сильнее, сдвигаясь к центру канала, где люди летели сломя голову. На улицах по возвышавшимся берегам каналов люди зажигали уличные фонари. В открытых ставнях богатых домов горел свет от свечей и ламп. Здесь, на льду, всё больше и больше людей ехали с фонарями в руках. Это было правильное использование огня, с надлежащим уважением и надлежащей опаской. Бэн это извратил.

Её пульс и дыхание участились. Нет. Она не могла думать об этом. Если она хочет хоть как-то помочь Черномушной Топи, то она должна ехать — и только ехать. С остальным она разберётся на месте. А пока впереди показался Мост Эверол. Фонарщики пересекли его, их собственные шары света сияли на пересекавшей канал арке. Даджа подняла свой огонь достаточно высоко, чтобы видеть лёд на несколько футов вперёд, и стала мощнее отталкиваться ногами. Она стремительно ехала дальше, ночной воздух щипал открытую кожу вокруг её глас, лёгкий ветер с Сиф был холодным и влажным. По крайней мере её фонарь грел её не облачённую в перчатку ладонь.

Другие конькобежцы смазанным пятном мелькали мимо. Шипел взрезаемый коньками лёд; смех и разговоры до её закрытых шапкой ушей доходили лишь как глухой шум. Даджа немного наклонилась вперёд и заложила свободную руку за спину, как это делали гонщики, придавая телу более обтекаемую форму, разрезающую воздух подобно остро отточенному ножу. Это было чудесно. Она будто летела. Она могла бы делать это вечно — только вот впереди Канал Проспэкт кончался между двумя мостами и плоской восточной частью Острова Эйрги. По прямой она ехала довольно хорошо, но если бы она попробовала повернуть под Мостом Крэйк, как это делали опытные конькобежцы, то не дожила бы до Черномушной Топи. Она нехотя замедлилась. Она не заметила, как два человека упали и покатились через канал лёжа на спинах, ошарашенные видом большой, закутанной южанки с огненным шаром в руке.

Она проехала под Мостом Крэйк, петляя между конькобежцев, ехавших с трёх разных сторон. Когда она осторожно въехала в Канал Юнг, людской поток уплотнился. Выехав на открытый лёд, Даджа подняла взгляд и увидела, почему именно. Впереди, где Река Упатка расщеплялась, становясь каналами Кугиско, небо имело оранжевый цвет. Крыша и чердак Госпиталя Йоргири были объяты пламенем.

Даджа с силой оттолкнулась от льда, крича тем, кто был впереди неё, чтобы они расступились. Многие из них были зеваками, но некоторые тоже усердно спешили, чтобы прийти на помощь. На улице, шедшей по краю Острова Базниуз, и по Улице Всадника, на краю Жемчужного Берега, двигались большие и маленькие сани, спеша к госпиталю, их обычно мелодичные колокольчики тревожно лязгали.

Даджа опустила голову и стала отталкиваться сильнее. Её бёдра, колени и щиколотки отозвались первом, предупредительной вспышкой боли. «Позже», ‑ сказала она им. «Накажете меня позже».

Хотя больше людей спешили на пожар, Канал Юнг был таким широким, что в центре было довольно просторно. Те немногие, кто ехал Дадже навстречу, сторонились девушки с огнём в руке. Она заложила свободную руку за спину и отталкивалась глубокими, равномерными усилиями ног, в то время как холодный воздух морозил волоски в у неё в носу. Леденящий порыв воздуха пробрался через щель в её шарфе и обжёг её истерзанное дымом и рвотой горло. Она сжала губы, чтобы не останавливаться для поправления шарфа, и старалась дышать через нос. Когда с её головы сдуло шапку, она не стала её подбирать.

На перекрёстке, который назвался Водоворот, она наехала на неровность на льду. Она не успела упасть — чьи-то руки схватили её за свободную руку и поддержали ту, что была занята, подняв её над неровным участком. Два конькобежца, как и Даджа закутанные в шарфы, отнесли её на ровное место и осторожно поставили на ноги. Они исчезли, спеша к госпиталю, прежде чем она успела их поблагодарить. Теперь Даджа впитала свой огненный шар в ладонь, использовав его для того, чтобы наконец согреться и унять ноющие ноги. Госпиталь Йоргири испускал достаточно света: горел весь верхний этаж.

«Бьюсь об заклад, они на чердаке хранили всякую всячину», ‑ мрачно думала она, маневрируя мимо конькобежцев так быстро, как только осмеливалась. «Милую, сухую всячину, которая легко загорится. Бьюсь об заклад, что он сразу же туда и пошёл».

Вместо того, чтобы пробиваться через зевак, она огибала их по широкой дуге, направляясь к причалу кухонь. Даджа скользнула к нему между санями и людьми с санками, выстроившимися на льду. У причала они забирали из госпиталя столько людей, сколько могли, и увозили их в безопасное место.

Засиял серебристый свет. Даджа прикрыла глаза. Какой-то маг сидела в грязи под причалом. От неё в лёд лилась магия. Лужа талой воды на поверхности льда, скользкая как смазка как для людей, так и для саней, замёрзла. Она была погодным магом и вытягивала холод из земли, передавая его в лёд вокруг причала. Каким бы горячим ни был горевший поблизости огонь, лёд не растает.

Засмотревшись на мага, Даджа ударилась плечом об одну из опор причала. «По крайней мере я ехала почти со скоростью пешехода», ‑ подумала Даджа, сжав зубы от боли. Больно было даже не смотря на несколько слоёв одежды. Что хуже, она услышала, как ледяной маг весело хохотнула.

Даджа не задержалась у причала. Она сорвала с ног коньки, повесила их себе на шею и забралась на причал по лестнице. Между причалом и кухней выстроилась двойная цепочка людей, передававшая больных, раненых и детей в ждущие сани.

Джори стояла у открытой двери кухни. Как и все работники в этой цепочке, её нос и рот защищал от дыма мокрый кусок кисеи, который обычно использовали для отжимания творога. Она взвизгнула, когда Даджа подошла сзади и заключила её в объятия, затем облегчённо ахнула, когда Даджа стянула с лица шарфы.

‑ Полагаю, ты не хочешь убраться отсюда в безопасное место? ‑ спросила её Даджа.

Джори кашлянула:

‑ Тут никакой опасности нет, ‑ сказала она. ‑ Раввот Ладрадун всё ещё эвакуирует ясли — не хватает рук, чтобы вынести всех малышей.

Она взяла протянутые ей Даджей шарфы и замотала ими вопящего, кашляющего, полуодетого ребёнка, которого кто-то передал ей изнутри здания. Джори дала остальные шарфы работникам по обе стороны от неё: они ими замотали следующих двух детей. Даджа сняла с себя тулупы и отдала их тоже.

‑ Раввот Ладрадун погиб, ‑ крикнул мужчина, передавая Джори последнего ребёнка. ‑ Говорят, что крыша в яслях просто обрушилась.

Глаза Джори наполнились слезами, которые потекли по её щекам, оставляя дорожки в покрывавших её лицо пепле и саже. Она на автомате схватила следующего вышедшего из здания пациента, одноногого мужчину, и натянула на него один из тулупов Даджи, прежде чем передать его вниз, к саням.