Волхв пятого разряда - Анатолий Федорович Дроздов

– Германия вам выделит кредит – внеочередной и срочный, – сообщил фон Лееб. – Пять миллиардов. Их перечислят в ваш Центральный банк в течение трех дней. Следить за эффективностью расходования этих средств станут контролеры, которые прибудут из Германии.

Лица генералов, которые сначала оживились от озвученной им суммы, скривились. У немцев-то не больно украдешь – поймают и отдадут под суд.

– Что ж, – президент поднялся с места. – Мы принимаем план, предложенный советником Германии. Панове генералы, я жду от вас…

Но он не договорил. В зал заседаний ворвался офицер с погонами полковника.

– Пан главнокомандующий! – закричал с порога, наплевав на все правила субординации. – Противник захватил мосты через Днипро южнее Борисфена. Автомобильные и железнодорожные. До ближайшего всего лишь двести километров.

– К-как захватил? – главнокомандующий под впечатлением от этой вести начал заикаться. – В-ведь их же охраняли.

– Охрану перебил десант противника, высадившийся с вертолетов.

– Н-но мосты при нападении должны были взорвать.

– Заряды не сработали.

– П-почему?

– Их обезвредили.

– К-кто? К-как?

– Мне сообщили: это были волхвы. Подлетели к опорам, где была уложена взрывчатка, и перерезали провода, ведущие к взрывателям. После чего спокойно сняли часовых и помогли десанту уничтожить охранение. Эту картину видел наш патрульный катер, который проплывал в то время под одним таким мостом. В бой катер не вступал – экипаж его решил, что информация о происшедшем важней, чем их гибель, в результате мы получили донесение, но засомневались. Отправили проверить вертолеты. Пилоты подтвердили сообщение речного флота и установили, какие из мостов захвачены. Всего их пять.

– Ах мать твою!.. – главнокомандующий матерился, не стеснясь присутствием начальства. – Долбо…бы! Пидарасы! Как можно было? Все просрали!

– Что это означает, генерал-полковник? – нахмурился впечатленный его эмоциональными высказываниями президент.

– А то, что вражеские танки завтра будут в Борисфене, – ощерился главнокомандующий. – Пан президент, я подаю в отставку. Прощайте!

Он торопливо вышел прочь. Следом ломанулись и другие генералы. У дверей возникла давка. Высокопоставленные военные толкались, матерились, теряли ордена с мундиров, протискиваясь во внезапно ставший узким дверной проем. Фон Лееб наблюдал за этим, морщась, с брезгливостью во взоре.

– Пан советник? – обратился к генералу ошеломленный президент. – А мне что делать?

– Советую покинуть Борисфен, – сказал фон Лееб. – Если вы окажетесь в руках сепаратистов, вас ожидает суд и неприятный приговор. Полагаю, план эвакуации охраной вашей разработан. Уезжайте. Насколько знаю, у вас есть особняк в Берлине и дворец в Баварии, а также – деньги на счетах в германских и швейцарских банках. Бедствовать не будете. Прощайте!

Он повернулся и вышел в освободившийся дверной проем. Прибыв в штаб, советник позвонил в Берлин. Примерно час выслушивал указания, пока не уточнил последние детали, после чего собрал высокопоставленных офицеров штаба группировки и озадачил каждого приказом. Неизвестно, что там было с планом эвакуации у президента, но у немцев таковой имелся. Штабные офицеры из Германии зря хлеб не ели. И завертелись шестеренки… С аэродромов взлетали транспортные самолеты, увозя на запад солдат и офицеров. Их сопровождали истребители, охраняя от атак имперских самолетов, которых, впрочем, не случилось. На железнодорожные платформы грузилась боевая техника, и составы с ней опять же шли на запад. Зеленую дорогу им обеспечивал спецназ, занявший узловые станции и остановивший все движение на этом направлении за исключением, естественно, немецких эшелонов. Так продолжалось до глубокой ночи. В час тридцать, получив доклад об отправлении последнего состава, фон Лееб отправился на вокзал. Генерала сопровождал взвод охраны, которая понадобилась.

Площадь перед вокзалом напоминала разворошенный муравейник. Слух о варяжских танках облетел трехмиллионный город, и очень многие из приближенных к уходящей власти или служивших ей не пожелали встретиться с теми, кого они презрительно именовали сепарами. Часть попыталась скрыться на машинах. Поскольку многие чиновники режима привыкли ездить по дорогам так, как им хотелось, включив мигалки, то на дороге вмиг образовалась пробки. В трехмиллионном городе маршрутов было много, и начальство в роскошных лимузинах друг другу не мешало – почти. Но в этот раз дорога выдалась одна, и каждый пожелал по ней проехать с ветерком, чтоб прочие шарахались к обочинам и уступали путь большим персонам. Вот только представление, кто из таких важнее, было у каждого свое. Случилось сразу несколько дорожных происшествий, разбитые машины закупорили шоссе и, пока их уцелевшие владельцы выясняли отношения, образовалась пробка длиной с десяток километров. Дорожная полиция на вызовы не прибыла…

Гораздо больше беженцев из Борисфена рванулось на вокзал, вмиг затопив его орущей, яростной толпой. Билеты покупали с боем, устраивая драки, но они мгновенно кончились. Вагоны брали штурмом – с билетом или без, и набивались в них как сельди в бочку. Но их пришлось оставить, поскольку объявили, что поезда не ходят – путь не свободен. Ругаясь, беглецы рассредоточились по привокзальной площади, толпились в зале ожидания, надеясь все-таки уехать. После полуночи на главный