Я обязательно вернусь - Эльмира Нетесова

— Прохор! Федя! Мы здесь, сюда плывите! — складывает ладони рупором.

— Слышь, включи сигнал, чтоб наши слышали! — просит кок и видит у самого борта сухогруза Прошку.

Тот передает мужикам Михайловича, какого пристегнул к себе ремнем. Следом за Прохором Федя приволок дизелиста, старпом стармеха.

— Давай кэпа откачаем. Он в каюте был. В ней дверь заклинило при толчке. Кое-как вышиб. Хорошо размокнуть не успели.

— Куда ж его пристроить? Эта старая галоша — сухогруз, того и гляди сам накроется. И снова ныряй на дно за кэпом, — размышлял старпом, и все решили положить Михалыча в шлюпку. Сколько откачивали его радист и кок, оба из сил выбились, Михалыч так и не пришел в себя. И тогда взялся Прохор. Он поднял человека кверху ногами, потряс его, потом положив в шлюпку, долго держал кэпа в сидячем положении, постукивал его ладонями по спине и груди.

Михалыч открыл глаза, когда все надежды на его спасение были потеряны. И в тот же миг по рации послышалась японская речь. Рыбаки и моряки удивленно переглянулись:

— Кто это? — спросил радист. И тогда на ломаном русском услышали:

— Держитесь. Мы запеленговали вас. Скоро будем!

— Японцы нас спасать будут. А свои бздилогоны испугались. Вот так всегда бывает! Как коньяк пить, так много друзей, а когда помочь, никого рядом, — глянув на Михалыча, съязвил дизелист.

— Заткнись! — глухо оборвал старпом, пригрозив человеку кулаком.

— Вот смотрите, мужики! Сухогруз завален материалами, а держится на плаву. Наша галоша, тут же сковырнулась и ушла в море, на дно. В чем дело?

— У нашего почти полный трюм рыбы! Где ему было удержаться?

— Нет! Наш был судном, а этот — лапоть!

— Однако лапоть заштопают в порту и он снова «пахать» будет. А наш так и накрылся! И откуда вы свалились на нашу голову! — сетовал старпом.

— Теперь всех спишут!

— Это точно…

— Остались без гроша и куска!

— Что я своим скажу? Уронил голову на грудь радист.

— Да кто от такого застрахован?

— Мужики! Кончайте ныть! Главное, что живы! И каждый из нас кому-то нужен на берегу.

Все люди с этим согласились. И вдруг увидели совсем рядом с сухогрузом сейнер, знакомый всем «Беринг».

— Это вы там под японцев косили? — спросили рыбаки.

— Зачем? К чему такие шутки? Мы вызывали вас, чтобы сказать, что мы идем! Но вы не отвечали. Пришли вылавливать вас из моря. К счастью, и это не потребовалось. Как вижу, все живы? — радовался капитан «Беринга» Леонид Леднев.

— Цепляй нас на буксир, Алеша! А то вот этому старому джентльмену какая-то береговая вошь грозит откусить все мужские достопримечательности! И если не составит труда твоему коку, пусть напоит моих ребят горячим чаем. Не грех бы и покрепче. Ведь они сегодня спасли мне жизнь. Правда, судна у нас больше нет…

— А ведь правильно Прохор сказал, главное, что сами живы. Ну, хоть как оттызди этих сухогрузных, а и сами могли влететь точно так же. Все мы одну краюху хлеба жуем и морскою водою захлебываем, — отозвался кок Жора.

Не без труда крепили мужики сухогруз к сейнеру. Заткнули пробоины, откачали воду и только взяли курс на свой порт, перед ними как из-под земли выросло японское судно — «Коен Мару». Черный принц, означало это название. Судно и его владелец были хорошо известны всем морякам и рыбакам тем, что спасенные суда они забирали себе, а за жизни, избавленные от гибели в море, назначали такую плату, что она многим была не по карману.

Увидев «Коен Мару», капитан сухогруза покрылся холодным потом. Зубы застучали от страха.

— Спасли вас? — услышали люди вопрос на чисто русском языке.

— Да! Все в порядке! — ответил капитан сухогруза, скрутив вслед японцам фигу, спрятанную в кармане:

— Вот тебе, морской черт! Не поживился за мой счет! — радовался пожилой человек совсем по-ребячьи, скорчив такую рожу японцам, что оглянись они в тот момент, искренне поверили бы, будто этот человек не в себе. И это неважно, что впереди его ожидали крупные неприятности. Главное, что была одержана победа, и он остался жить. Все остальное образуется, — решил человек и смотрел сквозь редеющий туман вперед, туда, где уже отчетливо были видны огни города.

Он и сам поверил в свою значимость. Ведь капитан с «Беринга» не только забрал своего друга и команду, но и его с людьми не бросил. Взял сухогруз на буксир, значит уважает. Выходит, есть за что…

Прохор пил чай торопливо, обжигаясь кипятком. Рыбаки «Беринга» искали одежду, чтоб человек мог переодеться в сухое, но тщетно, на этом судне мужики не носили таких размеров, и человек сидел на чужой койке, укутавшись в одеяло, ждал, когда высохнет его одежда.

Старпом и кок Жора уже спали в чьих-то каютах. Что им снилось теперь? Капитан сухогруза смотрел на часы. Нетерпеливо ждал швартовки у причала и говорил с экипажем:

— Все ребята! Уйду, спишусь я с судна. Не хочу больше пахать на этого начальника. Пусть с ним брянский волк работает, но не я. Вовсе измордовал меня, козел. Вечно обзывает, подгоняет как ишака! А сам в море ни разу не был. Не понимает, что вкалывать на море, это ни то, что мотаться в машине на берегу. Здесь заранее ничего не угадаешь. Я сколько лет грузы перевожу, а вона как влип, разломал чужой сейнер. Ну, поругали рыбаки, однако, без мата, и никто не грозил, пальцем не тронули. А этот начальник что понес? Ему на наши жизни наплевать, а мне на него! Сегодня уйду от придурка! Все ему глумному выскажу! И каждый флотский узнает, почему от него слинял. Пусть попробует после этого сыскать капитана!

— Да кому сдался этот козел? Ему на нас наплевать, лишь бы груз доставили!

— А как нарами грозил?

— И «уголовкой»!

— Саботажниками обозвал!

— Мы свои головы подставили, а он вот так за все отблагодарил! — возмущались матросы.

— В гробу я его видел! Тоже нынче спишусь. Был бы горб, работа сыщется. Но обидно про его плевки слушать. Что мы ему, быдла?

— Давайте всей командой спишемся! Пусть попробует набрать? К нему ни за какие деньги не пойдут вкалывать!

— А че? Запросто! Нехай почешется, хорек! Нам дело всюду сыщется, хоть на берегу, иль на море. Без хлеба не останемся! — шумели моряки, успокаивали себя и друг друга.

Кок с «Беринга» дал мужикам горячую жареную камбалу, чай, люди совсем приободрились, решили все вместе уйти с этого сухогруза и будущую работу искать всей командой.

Когда «Беринг» подошел к причалу, люди вышли на берег, огляделись:

— Живы!

— Как здорово! Без потерь вернулись. Хотя могло случиться всякое!

— Прохор! Ты в общежитие?

— Куда ж еще, конечно!

— Я тебя найду! — пообещал Михалыч. Его уже усадили в машину друзья капитаны.

Прошка приехал в общежитие на такси. Он никому не сказал, как ему было плохо. По пути взял бутылку, решив попариться, согреться, выспаться, чтоб к утру вернуться в норму. Но… Утром Прошка не смог встать.

— Двухстороннее воспаление легких! — сказали врачи, и «неотложка» отвезла человека в больницу, не считаясь с нежеланием рыбака.

Лишь на пятый день разыскал его старпом. Но Прохор был слишком плох. Разговор с ним не получился.

— Дали б тогда коньяку, не случилось бы этой болезни. Теперь месяца два у нас пролежит. Хорошо если благополучно все закончится. Но нельзя исключать осложненья. Они бывают опаснее самой болезни! — говорили врачи. И не отходили от человека, конечно не без причины. У Прохора отказывало сердце.

Человеку было не до посещений. Высокая температура держалась слишком долго. Нечем было дышать, всю грудь разламывала боль. Прошке в жарком бреду виделось море. Вот оно сдавило его как в тисках, тянет в глубину, на дно. Там разорванный сейнер «Валентина Терешкова». Из иллюминатора смотрит на него капитан и зовет рыбака к себе. Михалыч неестественно улыбается. Вокруг него яркий свет, и много рыбы. А и сам капитан запутался в трале. Не может выбраться из него. Конечно, нужен нож, чтобы разрезать капроновые прочные сети. Но ножа нет. А воздуху в запасе совсем не осталось, надо вернуться наверх, но как, кормовая часть сейнер зависла над головой. Как обойти ее? Прошка просыпается от удушья, открывает глаза, рядом сидит радист или кок Жора, что-то говорят, он слушает, но ничего не может понять.

— Почему капитан в реанимации, если он только что видел его?

— Зачем врачи так злобствуют? Почему велели Михалычу забыть о море и отказали в допуске к работе на судне? Какое они имеют право? Нет! Это уж слишком!

— Ноги у мужика отказали!

— Поедет лечиться на грязи в Нальчик! Это Кабардино-Балкария…

— Нет, там я не рыбачил! А и зачем ехать? Чего-чего, а грязи и здесь полно! Только исподнее не замарай! Но разве этим вылечишься? В таком случае все люди здоровыми были б!

— Ноги у него в отрубе!

— Причем ноги? Он хорошо бегает! Никогда не жаловался на ноги.

— Время посещения закончилось. Больной устал, — услышал Прошка, и сразу стало пусто и тихо.