Ядовитый сезон - Мара Резерфорд

материке есть человек, который будет рад мне. И что если я останусь с ним, она не будет обо мне волноваться. Я не знал, что и думать. Особенно после того, как всю жизнь был обузой для тети Китти, а она знает меня всю жизнь.

Даже вырвавшись с Эндлы, Леэло не избавилась от горечи обиды на тетю за то, как та поступила с их семьей.

– Китти боролась со своими собственными демонами, – сказала она. – Это никоим образом не оправдывает ее поступков, но дело было вовсе не в тебе. Никто из нас ни в чем не виноват.

– Мне жаль ее, – прошептал он и заснул, прежде чем Леэло успела ответить.

Утром Тейт казался взволнованным, пока одевался и шел на встречу с семьей Ребане и Найджелом. Леэло не знала, когда они с Яреном смогут поговорить обо всем, через что им пришлось пройти, но, возможно, сейчас это было к лучшему. У них даже не было времени все обдумать.

Найджел Торн не был в Бриклбери несколько лет, но успел завести тут много друзей, судя по людям, которые постоянно подходили поговорить с ним, пока они гуляли по городу. Перси, кроткий великан, бегал рядом.

– Почему вы уехали из Бриклбери? – спросила у него Леэло.

Он посмотрел на нее своими темными добрыми глазами.

– Сейчас я развожу волкодавов в деревне. Там больше места для собак. Кроме того, здесь стало плохо охотиться. Лес изменился.

Она подняла бровь:

– Что вы имеете в виду?

– Он не такой, как на Эндле, – быстро добавил Найджел. – Просто… лес больше не казался безопасным.

– У вас есть семья? – Вероятно, это ее не касалось, но хотелось узнать, питает ли он до сих пор теплые чувства к Фионе. Такие, которые мама определенно испытывала к нему. Может быть, у мамы был шанс на счастье после всех этих лет.

– Нет, – ответил он. – Я никогда не был женат. – Леэло чувствовала, что он хотел что-то сказать о Фионе, но, должно быть, застеснялся, потому что вовсе умолк.

На рынке Леэло держалась рядом с Яреном, рассматривая товары, но не сводила глаз с Найджела. Она понимала, что мама доверяла ему, но ведь Фиона знала его всего несколько месяцев много лет назад. Она позволит Тейту сделать выбор, но сначала сама изучит его.

Закончив общаться с жителями, Найджел взял три бутерброда и пригласил Тейта и Леэло пообедать с ним, пока остальные будут делать покупки.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросил Ярен, крепко держа Леэло за руку.

– Все в порядке, – ответила она, поцеловав его в щеку. – Думаю, это касается только нас.

Они подошли к берегу небольшого ручья и уселись на траву, где Найджел раздал еду.

– Итак, скажи мне, Тейт, нравится ли тебе жизнь на материке?

– Вполне, – жуя, пробормотал Тейт.

Леэло порывалась сказать ему, чтобы он был повежливее, но Найджел был не ее отцом, и им вдвоем предстояло найти общий язык.

– Тебе нравится пчеловодство?

– Поначалу я не любил пчел, но сейчас привык. Пару раз меня кусали, но, когда я научился вести себя тихо рядом с ними, они перестали.

Найджел кивнул:

– Почти как у меня с собаками. Поначалу они кажутся большими и устрашающими, но как только к ним привыкнешь, то понимаешь, что они не причинят вреда намеренно.

Леэло посмотрела на Найджела и подумала, что он говорит не только о волкодавах.

– Наверное, это трудно, – продолжил Найджел. – Покинуть единственный дом, который ты знал. И твой уход, должно быть, разбил маме сердце.

Тейт посмотрел на Леэло. Она не хотела вмешиваться в их отношения, но видела, что брату не по себе от таких вопросов. Если она собиралась узнать Найджела лучше, то придется поговорить с ним наедине.

– Тейт, почему бы тебе не принести нам того свежего лимонада, который я видела на прилавке, – предложила Леэло, протягивая ему несколько монет, которые дал Ярен. – Не торопись.

Он с облегчением кивнул и поспешил на рынок.

– Прости, – почти сразу произнес Найджел. – Мне не стоило упоминать вашу маму.

Леэло бросила корочку хлеба паре плавающих в ручье уток.

– Все в порядке. Я еще не рассказала Тейту всего. Есть вещи, которые, как мне кажется, он не готов услышать, и о которых она сама не была готова говорить.

– Твой отец знает? – спросил он после долгого молчания.

Боже, он думал, что Келлан все еще жив. Да и что в этом странного? Он помнил Фиону, когда та была замужем и с маленькой дочкой.

– Папа умер, – ответила Леэло. – Вскоре после рождения Тейта.

Найджел побледнел:

– Как? Когда?

Леэло рассказала об отце и дяде Хьюго, добавив, что Тейт ничего не знает и что она пока не готова ему рассказать. Он и так слишком много пережил в последнее время.

Когда она закончила, Найджел моргнул и откашлялся.

– Мне очень жаль. Я даже не догадывался. Бедная Фиона, должно быть, после смерти твоего отца ей было очень трудно самой растить двух детей.

– Так и было. Ей выпала тяжелая доля.

– Горько думать, что я сделал только хуже.

Леэло сглотнула комок, подкативший к горлу.

– Она скучает по вам.

Найджел удивленно посмотрел на нее:

– Она обо мне говорила?

Леэло кивнула:

– Да. Прямо перед нашим расставанием.

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Это непросто осознать.

– Понимаю.

– Похоже, у тебя есть друзья в Бриклбери. Мы только познакомились, но я хочу, чтобы ты знала – у вас есть дом. Вдруг вы с Тейтом захотите жить со мной? Сэр Персиваль и я будем вам очень рады.

Леэло провела пальцами по траве, избегая его взгляда.

– Спасибо. Это очень великодушно. – Она была благодарна за предложение, но не могла представить жизнь в доме Найджела.

– А знаете, Тейт это лишь прозвище, – сказала она, отчаянно желая сменить тему.

– Да?

– Наша тетя придумала его. Его настоящее имя Илу.

– Илу. Что оно значит?

– Драгоценный.

Он улыбнулся:

– Прекрасное имя.

– Верно, – согласилась Леэло. Она подняла глаза и увидела, что Тейт приближается к ним, изо всех сил пытаясь удержать три банки лимонада. Она встала, чтобы помочь ему, и подумала обо всем, что когда-то было ей дорого – платье с кружевной отделкой, полосатое перо, деревянная шкатулка с вырезанными лебедями. Теперь она знала, что в вещах ценности нет.

Глава пятьдесят седьмая

В течение последующих месяцев семьи Ребане, Каск и Найджел помогали строить маленький домик для Леэло и Тейта. Он был немногим больше хижины, в которой Ярен жил на Эндле, но гораздо прочнее и, что более важно, – принадлежал им. Леэло не была