Русь и Польша. Тысячелетняя вендетта - Александр Широкорад

А ведь пули, гильзы и деньги — главное доказательство непричастности советской стороны к расстрелу польских офицеров. Все найденные в могилах пули и гильзы — германского производства. А пистолеты, из которых они выпущены, никогда не состояли на вооружении Красной Армии и войск НКВД.

Кстати, любопытную версию происхождения пистолетов представила доктор исторических наук Инесса Сергеевна Яжборовская, выступая 8 августа 2009 г. на волнах «Эха Москвы» в передаче «Именем Сталина»: «…в Твери Токарев, который возглавлял там управление НКВД, прямо рассказывал, почему привозили — это Блохин был, который руководил как комендант расстрелами — привозили целые чемоданы этих „вальтеров“. Представьте себе, за ночь расстрелять 200 человек, одного за другим. Наши перегревались, наше оружие перегревалось. Вальтеры оказались просто технически для этого более пригодными».

Видимо, мадам Яжборовская имеет такое же представление о пистолете «Вальтер», как журналист Ляпис-Трубецкой об устройстве домкрата. Если равномерно произвести 200 выстрелов в течение ночи из любого пистолета или револьвера, то он физически не может перегреться. Чтобы он вышел из строя, надо произвести выстрелов на два порядка больше за то же время.

Кстати, меньше всего перегревается оружие с открытым стволом, у которого лучше воздушное охлаждение. И таковыми были состоявшие на вооружении войск НКВД револьверы «Наган» и пистолеты «Маузер». А «вальтер» с закрытым стволом перегревался гораздо быстрее.

Любопытно, когда и где в Красной Армии или частях НКВД перевозили пистолеты в чемоданах? Для этого существовали специальные деревянные ящики. Ссылки на Токарева и иных 80–90-летних стариков, которых шантажировали судебной расправой в начале 1990-х годов, выглядят достаточно неубедительными. А, на мой взгляд, пора бы провести следствие, какими методами действовали правдолюбцы начала 1990-х.

Но дело не только в гильзах и пулях. В нескольких могилах были обнаружены денежные знаки, выпускаемые германской администрацией генерал-губернаторства (бывшей Польши) с конца 1940 г. Как они могли туда попасть в апреле 1940 г., когда палачи из НКВД совершили этот «акт геноцида»?

При эксгумации в могилах были обнаружены в большом количестве березовые листья. Я там был в начале мая, но на березах листья еще не распустились. Листву береза теряет осенью, как раз во время расстрела поляков немцами в 1941 г.

При эксгумации в 1943 г. и позже выяснилось, что руки у польских офицеров были связаны бумажным шпагатом, который в СССР не производился и не импортировался до 1945 года, а после войны его производство было налажено на германском оборудовании, полученном в счет репараций. В СССР использовались лишь пеньковые веревки, которые должны были хорошо сохраниться и через 60 лет. Кстати, в нескольких километрах от катынского мемориала в селе Решетниково в 1940 г. работал большой пеньковый завод.

Любопытно, что польская сторона в 1990–1995 гг. представила ряд советских документов начала 1940 г., вроде бы свидетельствующих о причастности НКВД к расстрелу. Беда лишь в том, что составляли их малосведущие в истории люди. Там фигурируют «самостоятельный пехотный корпус», «корпус документов НКВД», «постановление ЦК КПСС» и т. д. Невдомек составителям было, что в Красной Армии с 1917 года были только стрелковые корпуса и дивизии, а в 1940 г. была лишь одна партия — ВКП(б).

Дело не в том, что польская сторона оспаривает вышеприведенные доказательства причастности немцев к убийству офицеров, а в том, что поляки, да и власти РФ полностью игнорируют их и не высказывают никакого желания проводить дальнейшие изыскания. Дошло до того, что сотрудники мемориала, получающие зарплату из-за границы, попросту не пускают в мемориал местных экскурсоводов, имеющих иную точку зрения. Группа посетителей проходит, а экскурсовод должен дожидаться у ворот мемориала.

Официально считается, что в Катыни, то есть в Козьих горах, похоронены 4 тысячи пленных польских офицеров, от 7 до 10 тысяч узников НКВД и 500 советских военнопленных, уничтоженных немцами в 1943 г. Возникает естественный вопрос: а зачем немцам расстреливать пленных, раскопавших польские могилы и ставших свидетелями «зверств НКВД»? Их бы, наоборот, пустить по оккупированным территориям, а то и забросить в советский тыл — пусть правду-матку расскажут.

На самом деле помимо этих 500 человек немцы уничтожили в районе Козьих гор много тысяч советских военнопленных, поляков и евреев. В шаговой доступности от мемориала в 1941–1942 гг. немцы построили огромный подземный комплекс — ставку Гитлера «Медвежья берлога». Местные историки считают, что в строительстве бункера, аэродрома, замаскированной железнодорожной ветки и т. д. участвовало до 30 тысяч человек, и все они были расстреляны на месте по окончании строительства. Я лично в 2009 и 2010 годах видел шесть внушительных бетонных сооружений, предназначенных для входа людей или забора воздуха в подземный бункер, а также железнодорожную насыпь с бетонными шпалами (рельсы кем-то давно украдены).

Местные власти категорически запретили любые попытки проникновения в «Медвежью берлогу». Якобы какие-то исследователи отравились в подземных помещениях объекта. Причем не насмерть, а слегка почихали. Лично я уверен, что это сделано по указанию центральных властей, которые до сих пор пытаются скрыть от народа тайны Козьих гор.

Еще до войны в этом месте находился резервный командный пункт Западного Особого военного округа. Ясно, что это были не палатки и не бараки, а мощные подземные бетонные сооружения. Смоленские историки утверждают, что именно в этом бункере был произведен арест командующего Западным фронтом генерала армии Дмитрия Павлова. Они же рассказали мне, что сейчас в районе «Медвежьей берлоги» дислоцируется какая-то секретная в/ч, именуемая «полком связи».

Вплотную к могилам жертв Столыпина и НКВД примыкают дачи, которые последовательно занимали сотрудники НКВД, КГБ и… Догадайтесь с трех раз, кто сейчас живет в этих теремках? Не исключено, что именно место расположения дач и «полка связи» препятствует исследованиям бункера Гитлера и мест захоронения «жертв политических репрессий».

Общее число захоронений до сих пор точно неизвестно. Но могу с уверенностью сказать, что число жертв царизма и немецких оккупантов существенно выше жертв НКВД, даже если к ним приписать 4 тысячи польских офицеров. Каково душам тех, кто был удавлен «столыпинскими галстуками» и расстрелян немцами, а сейчас их записали в «жертвы сталинских репрессий»? Прежде чем строить мемориал, необходимо было произвести эксгумацию всех без исключения захоронений и каждой из категории жертв поставить хотя бы скромный памятник. А ведь эксгумировали только останки польских офицеров, а на предполагаемых могилах остальных производился лишь точечный зондаж почвы. Выносил бур песок — значит, нет могилы, а если черную землю — есть.

Возникает естественный вопрос: а нужен ли на Смоленской земле такой помпезный мемориал польским офицерам вне зависимости, кем они были расстреляны? В шаговой доступности от польского мемориала находится германское военное кладбище. Там захоронено 5 тысяч солдат и офицеров вермахта. Кладбище спроектировано очень эстетично, но скромно. Почему нельзя было сделать подобное для поляков?

Но ведь немцы — наши враги, а поляки — союзники! Пардон, давайте разберемся. 5 тысяч немцев — это солдаты враждебной армии, а 4 тысячи поляков — злейшие враги России. Многие немцы убивали и насиловали мирных жителей, но большинство виновато лишь в том, что они выполняли преступные приказы Гитлера.

Между прочим, Смоленск стал главным центром антифашистских сил вермахта на оккупированной территории СССР. Гитлер лишь один раз посетил «Медвежью берлогу» — 13 мая 1943 г. На обратном пути заговорщики во главе с полковником Хеннингом фон Тресковым попросили офицера ставки фюрера взять в самолет подарок — несколько бутылок коньяка. Вместо них в свертке находилась трофейная английская бомба. Заговорщики понадеялись на британское качество, но, увы, взрыватель был сделан халтурно. Пришлось звонить в Берлин, чтобы коллеги по заговору забрали «подарок».

Немцы пришли с мечом в Смоленск только один раз, а поляки десятки раз в течение пяти веков жгли город, уничтожали и оскверняли православные святыни. Предвижу вопрос: с какой стати польские офицеры должны отвечать за дела давно минувших дней? Отвечу вопросом на вопрос. Сколько из погибших офицеров лично участвовали в нападении на Смоленские и Киевские земли в 1918–1920 гг., сколько лично убивали советских военнопленных в 1920–1921 гг., кто из них участвовал в карательных операциях против украинских крестьян на захваченных в 1920 г. территориях России? И, наконец, сколько панов вместе с немцами в 1938 г. вторглись в Чехословакию и аннексировали ее Тешинскую область? Готов держать пари, что любой из казненных принимал участие как минимум в одном из этих преступлений.