Русь и Польша. Тысячелетняя вендетта - Александр Широкорад

Александр Широкорад

РУСЬ И ПОЛЬША

Тысячелетняя вендетта

Введение

В послевоенные годы, в 1945–1990 гг., весь советский народ любил поляков. И это вовсе не преувеличение. Их любили за интересные фильмы, «польскую моду», косметику, за роман Сенкевича «Крестоносцы», за то, что они, так же как и мы, славяне.

Самое любопытное, что советский агитпром почти не участвовал в раскручивании брэнда «Польша», а лишь отсеивал любой негатив о нашей западной соседке.

Слово «Варшава» ассоциировалось у нас исключительно с положительными эмоциями — Варшавский Договор, спектакль «Варшавские мелодии», с высоткой в Варшаве, так похожей на московские высотки.

Но вот грянула перестройка, и выяснилось, что поляки… нет, не плохие, они совсем другие. Они — европейцы, а мы — азиаты? Вовсе нет. Нам гораздо легче понять историю и менталитет шведов, французов, англичан и немцев, нежели поляков.

Вот самый простой вопрос: когда мы воевали со Швецией или, скажем, с Францией? Любой зубрила из 9 «А» класса вам быстро отбарабанит серию дат. А вот на аналогичный вопрос о Польше ответить более чем сложно. Воевали ли мы в 1604–1610 гг. с Польшей? С одной стороны, в течение пяти лет десятки тысяч поляков жгли города и опустошали целые области России, а с другой — с польским королем у нас был «вечный мир».

А кем нам приходилась Польша в ходе Северной войны 1700–1725 гг. — врагом или союзником? Так это кто как — каждый пан решал сам, за кого ему воевать, или перебегал от шведов к русским и обратно раз по пять и даже более.

А как царь Петр в 1711 г. попал на Прут, не имея общей границы с Оттоманской империей? Аналогичные вопросы о походах Миниха, Румянцева в 1770 г. А как Россия могла воевать с Пруссией в 1740 г. в ходе Семилетней войны, не имея общей границы?

А почему поляки так не любят русских? В XIV–XVIII веках мы были схизматиками и почти язычниками; в XIX веке польская знать нас величала монголами, в монголы попал даже великий князь Константин Павлович. А в 20–30-е гг. XX века на польских плакатах русские люди обязательно изображались с пейсами и длинными носами, с вьющимися черными волосами, эдакие «пархатые казаки».

Ну а теперь русские должны каяться, каяться и опять каяться. И не забывать платить: за Катынь, за Варшаву, за «сибирские лагеря» и т. д. Официально пока правительство не требует репараций, зато польская интеллигенция горлопанит: «Дай! Дай! Дай!»

Есть ли у Польши сейчас территориальные претензии к соседям на востоке? Официально пока нет. Зато все поляки убеждены, что «Кресы», то есть Литва, Западная Белоруссия и Западная Украина, — исконно польские земли.

А ведь в старые добрые времена все было совсем иначе. Пясты и Рюриковичи вместе охотились, вместе пировали. Почти все польские князья имели родню на востоке. Спору нет, случалось, Пяст воевал с Рюриковичем. Но чаще всего он звал тестя, зятя или кума Рюриковича разбираться с соседом Пястом. Да и Рюриковичи поступали точно так же.

Что же случилось? В чем истоки вековой ненависти и иррационализма в мышлении наших восточных соседей?

Глава 1

Польское королевство в X–XII веках и его распад

Термин «братья-славяне», столь популярный в XIX и XX веках, возник еще в глубокой древности. Согласно легенде, три брата-славянина Чех, Лех и Рус отправились на охоту. Рус пошел на восток. Чех продвинулся на запад на гору Ржип, недалеко от Богемии, тогда как Лех пошел на север, до тех пор, пока не встретил огромного белого орла, охраняющего свое гнездо. Он основал поселение Гнезно и выбрал белого орла в качестве своего герба.

Эта легенда уже существовала в X веке, а впервые одну из ее версий, написанную в 1295–1296 гг., нашли в библиотеке Яна Годийовского. Эта легенда записана и в чешской стихотворной хронике.

В рукописи из библиотеки Яна Годийовского отсутствует фрагмент о братьях. Предполагают, что автор версии о трех братьях добавил Руса к легенде о лехе по имени Чех из хорватской земли, известной по чешской стихотворной хронике Далимила Мезиржицкого, записанной в 1308–1314 гг.

Любопытно, что известный польский историк Ян Длугош (1415–1480) уже не хочет считать Леха и Руса родными братьями; у него Рус — потомок Леха. Согласно Длугошу, поляк Рус возглавил русское государство. Киев же был основан польским языческим князем Кием, также потомком Леха.

Для нас же важно не различие в версиях легенды, а степень ее распространения у западных славян в современных Польше и Чехии. Там братство западных, восточных и южных славян воспринималось в X–XIV веках как аксиома, лишь в XV веке Ян Длугош стал доказывать, что поляки «были равней прочих славянских племен».

Действительно, в раннем Средневековье все племена славян имели родственные языки и одинаковый общественный строй (управлялись князьями, власть которых в известной степени была ограничена народным собранием — вечем). Не менее близки были и верования славянских племен, даже одинаковы названия богов и богинь.

Так почему же часть славян, как, например, русские и болгары, в XIX–XX веках продолжали считать себя братьями, а термин «братья славяне» по отношению к русским и полякам выглядит дико? В чем же дело? Некоторые историки считают, что, мол, правители государств несправедливо относились к соседним государствам и народам и даже вели агрессивные войны, и это, мол, привело к межнациональной вражде. Марксисты все объясняют деятельностью буржуазии, сеющей рознь между народами в своекорыстных интересах.

Увы, обе позиции не выдерживают элементарной критики. Так, болгарское правительство и в Первую, и во Вторую мировые войны ввергло страну в войну с Россией. До 1917 г. в Болгарии и в России была буржуазия, а потом почти 30 лет в этих странах был различный общественно-политический строй (монархия и социализм). Ну и что? Оба народа так и остались братскими. Простые люди в России и в Болгарии по-прежнему испытывают симпатию друг к другу. У русских нет[1] анекдотов о болгарах, но их всегда было с избытком о поляках.

Чтобы разобраться, почему ранее близкие славянские народы стали чуждыми друг другу в культуре, религии, а также в совокупности факторов, которая сейчас стала именоваться менталитетом, надо вернуться как минимум на полторы тысячи лет назад.

В VII–VIII веках многочисленные западнославянские племена занимали обширную территорию по бассейнам рек Вислы, Одры (Одера) и Лабы (Эльбы). В бассейне верхней Лабы, рек Влтавы и Моравы жили чешско-моравские племена, в бассейне Вислы и Варты, до Орды и Ниссы на западе — польские племена. Земли в бассейне средней и нижней Лабы до Балтийского моря занимали полабские славяне, образовавшие несколько племенных союзов. Между Салой и Лабой и далее к востоку жили племена серболужицкого союза, а по средней Лабе и далее на северо-восток — племена союза лютичей. Нижнюю Лабу заселяли ободриты. Лютичи и ободриты занимали земли до самого Балтийского моря. К востоку от них, на балтийском побережье, жили поморяне, принадлежавшие к польской группе западнославянских племен. Ободритов, лютичей и поморян часто называют балтийскими славянами.

В IX веке возникает сильное государственное объединение славян — Великоморавская держава, ставшая одним из самых мощных государств Европы. В состав Великоморавской державы входили Чехия, Моравия, Словакия, Лужицы и земли ободритов. Все 76 лет своего существования (830–906 гг.) Великоморавская держава непрерывно подвергалась нападениям немецких феодалов.

В 863 г. из Византии в Великоморавское государство прибыла церковная миссия, возглавляемая братьями Кириллом (Константином) и Мефодием. Они начали перевод церковных книг на славянский язык, проповедовали христианство, проводили богослужения на славянском языке. В Паннонии и Моравии Кирилл и Мефодий содействовали подготовке славянского духовенства. Создание своей, независимой от немцев церкви укрепило политическую независимость Великоморавской державы и стало грозным оружием в борьбе с немецкой агрессией. Зависимость же от Константинопольского патриарха была чисто формальной.

Князь Ростислав и великоморавская знать поддерживали деятельность Кирилла и Мефодия. Но в 870 г. ставленник немецких феодалов Святополк — племянник Ростислава — сверг своего дядю и занял княжеский престол. Ростислава же вывезли в Германию. Там он был ослеплен и навечно заточен в монастырь. Несколько позже немцы схватили и Святополка и также отправили его в Германию.

Одновременно западное духовенство[2] начало преследовать славянских церковнослужителей. Мефодия схватили, бросили в темницу и подвергли жестоким пыткам[3].

Результатом насилий немецких феодалов и западного духовенства стало восстание, вспыхнувшее в конце 871 г. под руководством священника Славомира. Тогда рыцари вспомнили о князе Святополке, томившемся в застенках одного из немецких замков. Его освободили и поставили во главе немецкого войска, снаряженного для подавления восстания в Великоморавской державе. Но немцы просчитались — Святополк перешел на сторону восставших, помог славянам разбить немецкое войско и вновь занял княжеский престол. Правил он до своей смерти в 894 г.