Царство юбок. Трагедия королевы - Эмма Орци

вышеописанных памятных дней продолжал пользоваться доверием и признательностью «обожаемого» Людовика и купаться в лучах улыбок маркизы Помпадур; а дар лорда Эглинтона короне Франции в виде замка и поместий Шаузи послужил поводом к устройству в Версале народного празднества.

Но после визита герцога Домона в гостиницу «Три матроса» великодушный деятель пятнадцати миллионов сразу почувствовал переутомление жизнью. Сновидение, услаждавшее его лихорадочный сон, уже не появлялось более, пока он бодрствовал, а памяти было слишком трудно возбуждать любовь к жизни воспроизведением одной счастливой минуты.

Лорд Эглинтон закрыл глаза, вздыхая об исчезнувшем сновидении. В маленькой комнатке царили покой и тишина; в отворенное окно проникал легкий морской ветерок, обвевая больную голову лорда и заставляя вспоминать пышный дом в Англии, о котором так часто грустил его отец. Как мирно можно было бы жить там, среди холмов!

Ветер настойчиво что-то шептал, и в его убаюкивающем звуке слышался шорох женского платья.

Больной решился открыть глаза. Лидия, его жена, стояла на коленях у его кровати и, опершись на руки подбородком, смотрела на него своими большими сияющими, но все же серьезными глазами.

— Неужели я на земле? — слабо прошептал Эглинтон.

— О, да! — ответила она, и ее голос показался ему самой чудной музыкой, какую он когда-либо слышал; эта музыка была серьезная и торжественная, но в ней были переливы, делавшие ее необыкновенно нежными. — Лекарь говорит, что теперь вашей жизни не грозит никакая опасность, — прибавила Лидия.

«Маленький англичанин» с минуту молчал, словно решая какой-то важный вопрос, а затем спокойно сказал:

— Вы хотели бы, чтобы я остался жив, Лидия?

Она боролась со слезами, против ее воли выступавшими у нее на глазах, и прошептала сквозь слезы:

— Зачем вы так жестоко относитесь ко мне?

— Жестоко, это — правда, — серьезно ответил он, — и это после того, как вы, подвергая опасности свою дорогую жизнь, хотели спасти меня. Зато я с радостью отдам свою жизнь, чтобы видеть вас счастливой.

— Тогда лучше будет, если вы останетесь жить, — сказала Лидия с бесконечно нежной улыбкой, — потому что только тогда я могу испытать счастье.

— Но, если я останусь жить, вам придется отказаться от многого, что вы любите.

— Это невозможно, потому что я люблю исключительно одно.

— Ваше государственное дело во Франции? — спросил Эглинтон.

— Нет! Мою жизнь с вами!

Руки Лидии упали на одеяло, и ее муж схватил их своими руками. Как часто она отстранялась от их прикосновения! Но теперь она уступила, все еще стоя на коленях и еще ближе склоняясь к нему.

— Ты хочешь поехать со мною в Англию, Лидия? В мой дом в Англии, среди холмов Суссека, вдали от придворной жизни и от политики? Хочешь последовать за мною туда? — воскликнул Эглинтон.

— С тобою хоть на край света, дорогой мой! — ответила Лидия.

Ф. Мюльбах

Трагедия королевы

I

Счастливая королева

Это было тринадцатого августа 1785 года. Королева Мария Антуанетта уступила наконец мольбам своих горячо любимых подданных и, покинув на один день великолепный Версаль и свой милый Трианон, появилась в Париже, чтобы показаться народу, познакомить его с новорожденным сыном, которым она подарила короля и французский народ двадцать пятого марта, и в соборе Нотр-Дам получить от духовенства благословение, а от представителей Парижа — поздравления.

Прекрасная, очень любимая королева встретила восторженный прием. Она въехала в Париж в открытом экипаже, окруженная своими тремя детьми, и все, кто узнавал ее, радостно приветствовали ее и торопились следовать за нею до самого собора, на пороге которого ее встретило высшее духовенство, с кардиналом Луи де Роганом во главе, чтобы торжественно ввести ее в дом Царя царей.

Мария Антуанетта приехала совсем одна; ее сопровождали только гувернантка «детей Франции», герцогиня Полиньяк, да нормандка-кормилица, державшая на руках второго сына короля, Людовика Карла, герцога Нормандского.

На заднем сиденье, рядом с королевой, сидели ее старшие дети: старшая дочь короля ее королевское высочество, мадам[13] Тереза, и дофин Людовик, предполагаемый наследник Людовика XVI.

— Поезжай в Париж, дорогая Антуанетта, — сказал своей супруге добродушный король, — доставь моим добрым гражданам эту радость! Покажи им наших детей и прими выражения их восторга за то счастье, которым ты подарила меня и их. Я не еду с тобою, чтобы не делить твоего триумфа. Поезжай и насладись этим часом счастья!

Когда королева вышла из собора, вся площадь представляла собою волнующееся море, бурно плескавшееся и