Радость и страх - Джойс Кэри

Особенно он радуется Годфри Фрэзеру - тот как раз приехал на пасхальные праздники и выслушивает его почтительно и серьезно, как воспринимает и все в жизни. "Берегись женщин, - внушает ему Бонсер, - акулы они, зубы загнуты внутрь. Стоит им тебя ухватить - и крышка, смелют в порошок. Ты только посмотри, что они со мной сделали! Ты посмотри, как жена мной помыкает, да еще эта внучка! Сидят тут, как две вороны, и ждут, когда я сдохну. Чтоб косточки обглодать".

Фрэзера пригласила на пасху Табита. Он болел, его посылают в санаторий, и Табита решила: бедный мальчик, ему нужен уход.

Нэнси над ней смеется. - Ой, бабушка, ну и дипломат! Как будто я могу второй раз увлечься этим растяпой. - Но, услышав, как Годфри кашляет, она с азартом принимается лечить его - растирает ему грудь салом, пичкает лекарствами. Она - как деятельная девчушка с новой куклой, укладывает спать и поучает: - В такую погоду и на учения? Да ты что-нибудь соображаешь? А все потому, что так уж нравишься себе в хаки.

И Табита и Нэнси считают, что Фрэзеру, который недавно записался в территориальную армию, незачем ездить на учения. На его серьезный довод, что ввиду угроз Гитлера готовиться к войне - наш долг, Табита возражает, что война его не касается - с его-то слабыми легкими. А Нэнси кричит: Война? Не такой Гитлер дурак. Это все блеф. О господи, мало им прошлого раза?

За этими словами - то же ощущение, которое изо дня в день и с утра до ночи выражает в "Масонах" молодежь, - ощущение, что война стала бы уродливой помехой в их веселой и насыщенной жизни. Ведь за двадцать лет, прошедших с последней войны, жить молодым стало намного веселее. У них больше денег, больше знаний, гораздо больше свободы. И если они не воинствующие пацифисты, не коммунисты, не фашисты и не новоявленные мистики, которых Нэнси презрительно именует "обетомирцами" ["Союз обета мира" - британская пацифистская организация, основанная в 1936 году священником Шеппардом], то от разговоров о войне они отделываются одной сентенцией: "Войны быть не может. Линия Мажино неуязвима, а французская армия лучшая в мире. Если Гитлер так глуп, что полезет воевать, его разобьют за один месяц".

В Эрсли имеет хождение как неорганизованный, стихийный пацифизм от невежества, так и воинствующая его разновидность; и Годфри Фрэзера, когда он появляется там в военной форме, женщины в бедных кварталах провожают осудительным взглядом, а мальчишки - злыми насмешками. Тех, кто требует усиления воздушных сил, местная газета называет поджигателями войны, и победу на муниципальных выборах обеспечивает лозунг "Сократить вооружения!".

Однако Нэнси, хоть и смеется над Годфри и называет его шоколадным солдатиком, скучает без него и берет с него слово приехать в следующую субботу. Возможно, она просто не может обойтись без какого-нибудь молодого мужчины, и вот уже Годфри проводит в "Масонах" все субботы и воскресенья. Нэнси, словно и не знала за ним этих качеств, превозносит его ум, его надежность. И говорит: - Эта работа в конторе убьет его. Ему нужно быть на свежем воздухе. Нам бы надо купить здесь ферму и взять его в управляющие.

- Когда "Масоны" будут твои, можешь устроить ферму.

- А "Масоны" будут мои?

- Вероятно.

Узнав эту новость, Нэнси целый день ходит задумчивая, а потом ограничивается замечанием, что если она правда унаследует "Масоны", то уберет из ресторана дубовые потолочные балки - это что-то уж совсем доисторическое.

В следующий приезд Фрэзера она водит его по всей усадьбе и объясняет, какие где необходимы нововведения, а потом говорит Табите: - Годфри со мной согласен, что танцевальную площадку нельзя оставить в таком виде. И знаешь, он бы с этим делом вполне справился, и его юридические познания могут пригодиться, если возникнут трудности с разрешением на спиртное.

Неделю спустя она объявляет, что они помолвлены. - Я сказала Годфри почему и не пожениться, тогда он мог бы плюнуть на свою несчастную контору. - И, с удовольствием входя в новую роль - роль рассудительной молодой женщины, умеющей жить, - она объясняет Табите, какая это удача, что Лу Скотт дал ей отставку: - Порезвиться с ним было неплохо, но брак это совсем, совсем другое дело. Это, скорее, содружество. Главное - чтобы муж и жена уважали друг друга. - Годфри Фрэзер, по ее словам, чистое золото, не уважать его просто невозможно, и заканчивает она очень серьезным тоном: - Я, конечно, не ручаюсь, что буду счастлива, на это рассчитывать никто не может, но у меня, черт возьми, побольше шансов, чем у тех, кто выскакивает замуж вслепую, очертя голову.

- А много ли ты думаешь о Годфри, когда так рассуждаешь? - спрашивает Табита, подчеркивая эгоистичность Нэнси.

- Знаю, знаю, бабушка, я эгоистка, но Годфри поможет мне исправиться. У него такие рыцарские принципы.

О помолвке объявляют. Родуэлы шлют поздравления. И Бонсер, к всеобщему удивлению, соглашается на то, чтобы Годфри ушел со службы и стал его помощником в "Масонах". - Осточертели мне бабы, жужжат, как мухи, а толку чуть. То ли дело мужчина, настоящий мужчина, солдат. Да, только я, старый солдат, способен оценить такого человека, как Годфри, - он достоин доверия. Слов нет, для Нэнси он слишком хорош, да нынешние девчонки, черт их дери, все одинаковы, все шлюшки, ничего святого для них нет. Да, теперь и умереть не жалко, буду хотя бы знать, что "Масоны" остались в хороших руках.

109

Нэнси не желает тянуть. - Поженимся, и к стороне, - говорит она. - К чему эти долгие помолвки, одна морока.

И день свадьбы уже назначен, но тут Чемберлен отправляется в Мюнхен, и Фрэзер решительно заявляет, что надо повременить, "пока ситуация не прояснится".

Фрэзер считает, что в случае войны бомбардировки с воздуха произведут в Англии большие разрушения и что человек не имеет права покинуть молодую жену, может быть беременную, Когда в стране будет смятение, и паника, и, скорее всего, голод и революция, которые, конечно же, последуют за такой катастрофой. Но даже беглое упоминание об этом сердит обеих женщин. Табита сердится, потому что все свои помыслы сосредоточила на этом браке, уверив себя, что он поможет Нэнси угомониться. Самое это слово символизирует в ее глазах целый мир, безопасный и прочный, все, чего она желает для Нэнси и для хозяйки Амбарного дома. А желает она этого потому, что в глубине души уверена: война будет, и, как и в прошлую войну, вся молодежь, не связанная узами брака и семейных интересов, снова сорвется с места, разлетится по всему свету и окончательно собьется с пути. А Нэнси сердится потому, что уверена: войны не будет, и зря Фрэзер принимает Гитлера всерьез. Казалось бы, Чемберлен достаточный авторитет, даже для Годфри. Чемберлен-то знает, у него в руках вся секретная информация. - И рассказывает всем и каждому, что ей известно из самого достоверного источника - от одного немца, который "лично знаком с Геббельсом и вообще ужасно симпатичный", она встретила его у одних знакомых, - что немцы очень любят англичан и никогда даже не помышляли о том, чтобы воевать с ними. Ей с готовностью верят, потому что тысячи других англичан слышат то же самое от симпатичных немцев, которых в этом году можно увидеть в Англии повсюду - в школах, в родовых поместьях, на лондонских обедах, на молодежных конференциях. Все это молодые люди приятной наружности, воодушевленные высокими идеалами и разъясняющие программу нацистов, и все вполне искренние, поскольку они и отобраны были за свою искренность и свои идеалы.

Порой они сокрушаются по поводу того, что происходит в Германии травля евреев, нападки на церкви, и добавляют: - Но понимаете, это переворот. При всяком государственном перевороте хорошее соседствует с дурным; от дураков и мерзавцев никуда не денешься. - И слово "переворот" произносят с наивной гордостью, будто хотят сказать: "Мы на правильном пути. Мы с теми, кто провозглашает новые миры".

Один такой живет у Родуэлов, изучает английские политические течения. Газеты опубликовали интервью, которое взял у него Родуэл, там была фраза: "Не забывайте, мы в Германии социалисты". Его везут в палату общий, знакомят с группой коллег и приятелей Родуэла.

Целая компания, человек в двадцать, играла в хоккей в разных школах и колледжах, после чего отдыхает в Эрсли и проводит день в "Масонах". Познакомиться с ними приезжают студенты из Эрсли, и те и другие вместе купаются в бассейне на жарком июльском солнышке. Затеваются неофициальные соревнования по плаванию и прыжкам в воду. Самозваные чемпионы обеих стран демонстрируют свои трюки и свою скорость. Немцы - вероятно, профессиональные спортсмены, отобранные партией, - без труда выходят победителями; а потом молодые люди беседуют, растянувшись на траве или по двое, по трое прогуливаясь по лужайке. Серьезные лица, резкие жесты повадка, в которой сочетаются резвость ребенка, радость жизни и сила мужчины.

- Вот видишь, - говорит Нэнси Табите, стоя с ней у одного из окон второго этажа, - они и не думают убивать друг друга.