Королевский гамбит - Иван Новожилов

Но было поздно. Понтон разведчиков на глазах взбешенного Брайера уже причалил к левому берегу. В бинокль Брайер видел, как, взвалив на плечи завернутого в плащ-палатку “языка”, Луценко вскарабкался по песчаному откосу, прополз кустарник и спрыгнул в траншею. За ним двое осторожно пронесли Нишкомаева.

В тот же день дивизия Бурова захватила плацдарм и после короткого яростного боя глубоко вклинилась в оборону гитлеровцев.

Случай помог Брайеру вовремя улизнуть. Силин уже нащупал его, Кабана. А ведь было так, что, скрываясь под личиной Мигунова, Герт Брайер не раз в душе посмеивался над русскими, не раз пускал их по ложному пути, подсовывая “языков”, подготовленных оберстом фон Штаубергом. Лейтенант Киреев! Его погубила самонадеянность. Если бы, заподозрив неладное, он сразу же поставил в известность командование, Брайер вынужден был бы еще тогда бежать. А Полянский, Федотов! Думал ли Брайер, что в Риге доведется встретиться с ними, тем более с Федотовым.

— Ну, Брайер—Мигунов—Кабан, — проговорил Силин. — Ловко путали вы следы, бросая грязь и тень па честных людей. Это я говорю вместо приветствия. А что и как, когда и почему — будете рассказывать вы.

— Я могу вам и сейчас сказать, — Брайер вскинул голову, — что майор Соколов, известный абверу под фамилией Сарычев, не вернется из Риги.

— Неужели? — с иронией спросил Силин, принимая это заявление за обычную уловку провалившегося шпиона. — Каждому факту нужны доказательства.

— Вы их получите, — невозмутимо и нагло проговорил Брайер. — Есть один, на мой взгляд, хороший выход. Я свяжусь со своим шефом. Свяжусь так, чтобы вы при этом не присутствовали… Давайте рацию и наблюдайте за мной издали. Я не собираюсь открывать вам, полковник, ни позывных, ни волны, на которой держу связь. Надеюсь, согласитесь обменять меня без допроса на Соколова, которого тоже не будут допрашивать. Детали изложу после разговора с шефом.

Силин отозвал в сторонку Николая и попросил Вкратце рассказать историю захвата Мигунова—Брайера. Выслушав подробности, задумался:

“Может быть, он и не лжет на этот раз…”

— Так вы, Брайер, предлагаете обмен, чтобы уйти от допроса и наказания, — возобновил он разговор. — Но прежде чем пойти на это, мы надеемся все-таки получить от вас ответы на кое-какие вопросы…

— Боюсь, дорогой полковник, что вы заблуждаетесь в предположениях, — возразил Брайер. — Одно из непременных качеств настоящего разведчика- молчание. Молчать, молчать даже тогда, когда хочется заорать во всю глотку…

— Молчать? Да, я согласен. — Силин двинулся к машине. Рядом с ним шел Мигунов—Брайер, чуть позади — Николай и работники смерша. — Но вы, Брайер, не из молчаливых. Вы любите поговорить… — Силин открыл дверцу автомобиля. — Садитесь!

Почти в это же самое время адъютант оберста фон Штауберга, как-то странно посмотрев на подчеркнуто-спокойное лицо Соколова, предупредительно распахнул перед ним дверь кабинета и проговорил:

— Прошу вас! Оберст фон Штауберг ждет, — майор прошел в кабинет.

Штауберг был не один. У стола сидели офицеры, на стульях, расставленных вдоль стен, тоже. Всего в кабинете было человек десять. “Ого, — подумал Соколов, — знатные проводы готовит мне Штауберг. Сколько собралось авторитетных консультантов”.

— Садитесь, господин Сарычев, — пригласил оберст. — Перед большой дорогой это полагается. У вас, русских, даже, говорят, примета такая есть, — голос его был непринужденно-веселым.

Фон Штауберг шутил, а офицеры сидели, словно каменные, храня молчание. Соколов почувствовал, что за наигранным тоном Штауберга, за ледяным молчанием офицеров кроется опасность. Он быстро сопоставил все сегодняшние встречи. “Почему так облегченно вздохнул адъютант, когда я переступил порог приемной? Почему этой ночью под окнами моей городской квартиры появился постовой? Почему оберст не сводит глаз с моих рук? Неужели Мигунов успел сообщить о встрече?..”

— Вчерашнее повторять мы не будем, — продолжал Штауберг. — Необходимо обговорить последние детали, предусмотреть все мелочи… Да, кстати, какой марки у вас оружие, Сарычев?

— Пистолет “вальтер”.

— Заменить на более надежный! Ну, скажем, на “парабеллум”.

Соколов уловил некоторую тревогу в глазах присутствующих, когда потянулся за оружием и подал пистолет оберсту.

— Благодарю вас, господин… Со-ко-лов, — проговорил резко и зло Штауберг. Теперь взгляд его так и буравил разведчика. Очевидно, на лице майора что-то отразилось, что-то промелькнуло, вопреки его воле. По жестоко напряженной физиономии оберста скользнула торжествующая усмешка. — Я говорю: господин Соколов. Это верно?

Штауберг знал, что у сидящего перед ним теперь нет оружия. В голосе оберста, заглушая иронию, пробивалась ярость, которая в скором времени должна была обрушиться на Соколова. А тот, сознавая это, спокойно смотрел в налившиеся животной злобой глаза “шефа”.

— Господин оберст, есть вещи, о которых надо говорить с глазу на глаз.

— Пожалуй, так! — Штауберг жестом приказал офицерам покинуть кабинет. Лишь у стола, как раз по обе стороны Соколова, остались двое абверовцев.

— В каждом важном деле должны быть объективные свидетели, господин Соколов, — оберст толкнул по стеклу ящичек с сигарами. — Курите. Гавана! У вас в России таких нет.

— Разрешите курить свои.

— Пожалуйста.

Соколов сунул руку в карман. Пальцы нащупали сначала портсигар, а затем холодный выступ взрывателя на круглом корпусе портативной мины. Он, не задерживая в кармане руки, нажал выступ взрывателя и достал портсигар. Теперь для разговора осталось ровно пять минут, ни секундой больше. Положив портсигар перед собой, Соколов раскрыл его, вытащил сигарету, закурил, и тотчас же один из офицеров взял портсигар в руки и, как бы любуясь рисунком на тяжелой крышке, осмотрел его со всех сторон и положил возле себя.

— На что вы надеялись, Соколов? — начал Штауберг. — На что?

— Откровенно? — Соколов спокойно вскинул на оберста глаза, в которых полыхал какой-то лихорадочный огонь. Лицо майора стало строгим, сосредоточенным, будто решал он сложную задачу. — Вы всегда призывали к откровенности, господин оберст. Я надеялся на то, что уже свершилось. Ваш агент, или резидент, или законспирированный шпион по кличке Кабан, успешно действовавший некоторое время на одном из участков нашего фронта, попал-таки к нам в руки.

— Брайер?

— Если Мигунов числится у вас под фамилией Брайера, то это так.

— Не говорите чепухи, Соколов!

— Несколько часов тому назад с Рижского аэродрома вылетел “Юнкерс-пятьдесят два”, — невозмутимо ответил майор. — Он не возвратился на базу, как принято сообщать в сводках. Проверьте!