Снайпер должен стрелять - Валерий Прохватилов

— Черт его знает, мисс Элмс, иногда мне кажется, что я частный сыщик фирмы «Лоуренс Монд» Андрей Городецкий.

— Вы не связаны с полицией? — Она, кажется, удивилась.

— Четыре смерти, если даже одна из них оказалась случайной, трудно списать на маньяка, мисс Элмс. Но с полицией я не связан.

— То есть неофициально расследование продолжается?

— Да.

— И его ведет ваша фирма. — Она сказала это так, что ответа не требовалось, но тут же спросила: — О моем существовании полиция еще не знает?

— Нет.

— В «Найт», я полагаю, мы сегодня возвращаться не будем, поэтому я приглашаю вас к себе. Или вы имеете что-нибудь против? — с вызовом спросила она.

— Мисс Элмс, отказаться провести вечер с такой очаровательной женщиной, как вы, может только равнодушный ко всему истукан.

— А вы себя к таковым не относите? — с усмешкой глянула она на него.

— У меня, слава Богу, не было еще для этого оснований.

Они прошли мимо консьержки, сверкнувшей любопытными мышиными глазками, поднялись в лифте на третий этаж. Она достала ключи, открыла дверь, первой вошла в квартиру и включила свет.

— Проходите, располагайтесь, — показала она на ближайшую от входа дверь.

Но ни один из них не двинулся с места. Впервые они оказались друг перед другом, лицом к лицу. На высоких каблуках она казалась на полголовы его выше. Спокойные серые глаза всматривались в него, словно она хотела понять что-то трудноуловимое, связать виденное у «Блэк-Найт-гарден» с этим щеголем, чуть надменно вздернувшим подбородок и делающим вид, что смотрит на нее взглядом опытного ловеласа. Но взгляд этот не обманывал ее. Так откровенно и нагло смотрели на нее многие. Городецкий, показалось ей, прячется за этим взглядом. Его выдавали зрачки, чуть расширенные и словно излучающие холодный блеск, в котором чувствовалась опасность.

— Мистер Городецкий, мне бы не хотелось встречаться с вами на тропе войны, — не выдержав, сказала она.

— Многие старались этого избежать, мисс Элмс.

— Звучит как угроза, — полувопросительно сказала она и тут же пожалела об этом, почувствовав, что он искренне любуется ею.

Ничего ей не ответив, он прошел в гостиную, куда она его и приглашала, повесил на спинку стула пиджак, дернул в сторону галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и как-то по-домашнему пристроился в углу дивана, исподлобья поглядывая то на нее, то словно оценивая обстановку, в которой оказался.

Анна вдруг почувствовала себя неуютно. Голубой костюм с золотистыми пуговицами, который она специально надела для Хьюза, желая подчеркнуть официальность их встречи, раздражал ее. Ей хотелось сесть в кресло, но вместо этого она прошла в смежную комнату, швырнула пиджак на кровать, вернулась, села на один из стульев, приставленных к круглому столу. Этот стол добротной старинной работы словно вдруг отгородил ее от Андрея.

— Мисс Элмс, — подал он голос.

— Не хочу быть мисс Элмс, — резко сказала она, — хватит, зовите меня Анной.

— Хорошо, — согласился он, — вы позволите задать вам несколько вопросов?

— Задавайте.

— С какой целью вы навещали Жана Бертье?

— Естественно предположить, — зло сказала она, — что по ночам его могла навещать только заказная проститутка.

— Если бы я думал так, — мягко сказал он, — я бы не задал этого вопроса.

— Спасибо, что вы хоть этого не думаете. — Она в упор посмотрела на него. — Животному, которое вы именуете Жаном Бертье, видите ли, был необходим массаж. И непременно в ночь на среду.

— Вы массажистка? — Андрей не то удивился, не то обрадовался.

— Я — массажист, — с нажимом сказала она. — А это не одно и то же. Очень дорогой массажист. Воспользоваться моими услугами могут очень немногие.

— Как он нашел вас?

— Он меня не искал. Он вообще ничего не искал. Мне предложили работать с ним на весьма странных, но исключительно выгодных условиях. Глупо было отказываться.

— Так много платили?

— Да. В основном, видимо, за неудобства. Судите сами: непременно в ночь со вторника на среду, при переездах пользоваться только такси, хотя у меня есть своя машина. А потом — сам клиент.

— Кто же предложил вам эту работу?

— Не знаю. Позвонила — где-то в январе — женщина. Мы обговорили с ней все условия. Деньги раз в два месяца авансом перечислялись на мой счет.

— Клиент, как я понял, не вызвал у вас симпатии?

— Едва ли у нормального человека он мог вызывать симпатию. Никаких интересов, никаких эмоций. Иногда мне казалось, что он тяжелобольной человек, проще говоря, дебил. Кроме «здравствуйте» и «до свиданья» за полгода я услышала от него только одну фразу. Однажды, когда я уже уходила, он вдруг протянул мне конверт и сказал: «Передайте, пожалуйста, письмо». Я взяла конверт, думая опустить его в почтовый ящик. А дома обнаружила, что адреса на конверте нет и сам он не запечатан. Решила глянуть, что там внутри. Подождите, кажется, я его так и не выбросила.

Она быстро встала, прошла в соседнюю комнату и вернулась с конвертом в руке.

— Вот, полюбуйтесь, — протянула она его Андрею.

Он вынул свернутый вчетверо лист, расправил его и начал читать вслух:

— «Снайпер должен стрелять, снайпер должен стрелять…»

— Не трудитесь, — перебила его Анна, — и не ищите ничего другого, я не поленилась сосчитать: одна и та же фраза написана от руки сто семнадцать раз.

— Вы можете это как-то объяснить?

— Нет. За объяснением здесь надо обращаться к психоаналитику. Я не напоминала Жану о письме, а он про него у меня не спрашивал.

— Оно зачем-либо нужно вам?

— Забирайте, только не думаю, что вы найдете в нем что-то кроме этой дурацкой фразы: «Снайпер должен стрелять». Кажется, он сумел убедить себя в этом. В свой час, кстати, и дострелялся… А передавал он «письмо» с тем же выражением проснувшегося дебила.

— Скажите, Анна, а что произошло в ваш последний приезд в Бэдфул. Вы не застали Бертье, повернулись и уехали?

— Нет. Вернее, не совсем так. Позвонила та же дама, которая предложила мне эту работу, сказала, что авансом мне перечислены деньги за два месяца вперед, то есть за девять сеансов. Уверяю вас, это довольно крупная сумма. Последнее, что я должна была сделать, — отвезти Жану письмо, так же в ночь на среду, в обычное время, то есть в два часа. Если Жана дома не окажется, я могла вернуться домой, оставив ключи вместе с письмом на каминной полке и захлопнув за собой дверь. Письмо было кем-то опущено в мой почтовый ящик.

— То есть вашу заказчицу вы так и не видели?

— Лишь два раза разговаривала по телефону.

— Любопытно, очень любопытно то, что вы мне рассказываете. Знаете, когда я оказался у вас в машине, я стал ругать себя за то, что назвался Хьюзом, которого я, кстати, знаю. Но боюсь, тогда мне не удалось бы выманить вас в «Найт», и я бы не имел удовольствия беседовать с вами сейчас. Вы мне чертовски нравитесь, мисс Анна!

— Ваше счастье, что вы не Хьюз. — Она вдруг рассмеялась. — Знаете, что бы произошло с вами, окажись вы журналистом? Раффи помог бы вам найти меня на втором этаже. Я бы вытянула из вас все, что меня интересует, попутно заказав ужин, расплатиться за который журналисту не по карману. А потом бы вас со скандалом выкинули оттуда. А я уехала бы куда-нибудь, все равно куда, на то время, пока бы продолжалась шумиха вокруг Бертье. Но я сразу заподозрила, что вы не Хьюз. Угадайте — почему?

— Хьюз непременно бы позвонил миссис Роулз, а еще вернее — полез бы с расспросами в «Блэк-Найт-гарден».

— Да, на то он и журналист.

— Ну а если бы не драка у ресторана?

— Обязательно нашелся бы кто-нибудь и шепнул бы мне на ушко, что вы не Хьюз.

— И тогда?

— Не знаю… Вот сейчас вы сказали слово, которое мне очень не понравилось, а когда мне что-то не нравится… — Она не закончила фразу.

— И это слово «драка»?

— Да. Это примерно то же, что массажиста назвать массажисткой. Я очень ценю профессионализм. И между прочим, мне не обязательно зарабатывать себе на жизнь. Я и так достаточно обеспечена. Но я первоклассный массажист, мистер Городецкий, и очень горжусь этим. Не знаю, поймете ли вы меня, но я не выпущу вас отсюда, пока вы не побываете в моих руках. Это профессиональный интерес. И если для того, чтобы удовлетворить его, мне придется заманить вас к себе в постель, я, пожалуй, пойду и на это. То, что вы показали у «Блэк-Найт-гарден», нельзя называть дракой. Вы понимаете меня?

— Нет.

— Нет?! — воскликнула она удивленно.

— Нет. И конечно же, это не драка. Но вам почему-то не приходит в голову, что это нечто гораздо худшее. Четверо из них получили, уверяю вас, тяжелейшие травмы, им нужен хирург. Они шпана, мразь, но ведь у них не было ни ножей, ни кастетов, только наглость и уверенность в безнаказанности. В том, что я проделал, вы не увидели безобразия, вы увидели профессиональное мастерство, красоту. Конечно, высокий профессионализм по-своему всегда красив. Но палач может похвастаться своим мастерством только перед другими палачами, изувер — перед другими изуверами. А хирург, даже гениальный хирург? Что даст вам созерцание того, как он ковыряется в чужих окровавленных и вонючих кишках? А другой профессиональный хирург, возможно, будет следить за его работой, захлебываясь от восторга. А вам, если вы блестящий массажист, как вы утверждаете? Нужен вам ротозей? Чем он будет любоваться, кроме вздувшихся на вашей шее жил, неженских грубых пальцев, пота, текущего по вашему лицу, гримасой, перекосившей рот? То, что вы увидели в моих действиях, на самом деле носит весьма прозаическое название техники боя. И вы прекрасно поняли, что я творю нечто запретное, иначе зачем было помогать мне оттуда смыться?