Красный монарх: Сталин и война - Саймон Монтефиоре

Звезду Героя Иосиф Виссарионович принял, но никогда ее не носил.

На звание генералиссимуса Сталин согласился, потому что тут к тщеславию добавился и элемент политики. Звание генералиссимуса как бы понижало маршальское. Вождь видел, что полководцы начинали приобретать опасный авторитет. 9 июля 1945-го он предпринял еще одну атаку на своих военных. Сталин произвел в маршалы Лаврентия Павловича Берию, которого как огня боялись военачальники. Тем самым он уравнял чекиста с Жуковым или Василевским.

Победа, казалось, сделала Иосифа Сталина более добродушным, но в его голосе часто появлялись ледяные нотки. Чувство юмора у него осталось прежним, солдатским. Каждый раз, когда Сталин видел наркома судостроительной промышленности Носенко, он в свойственном себе стиле острил:

– Вас еще не арестовали?

При следующей встрече вождь рассмеялся и решил немного разнообразить остроту:

– Носенко, вас еще не расстреляли?

Нарком натянуто улыбался. Ясно, что ему было не до смеха. Наконец на праздничном заседании Совнаркома Сталин заявил:

– Мы верили в победу и никогда не теряли чувства юмора. Разве не так, товарищ Носенко?

Неделей позже Сталин, который, по словам Громыко, сейчас постоянно выглядел усталым, сел в бронированный поезд. Состав из одиннадцати вагонов отправился в Потсдам. Четыре зеленых вагона до революции входили в царский поезд. Их нашли в каком-то музее.

Вождю предстояло преодолеть 1923 километра. За безопасность отвечал Лаврентий Берия. Он предпринял, наверное, самые строгие меры безопасности, которые когда-либо организовывались для отправившегося в поездку правителя. «Для обеспечения требуемой степени безопасности вдоль железной дороги расставлены 1515 оперативных сотрудников НКВД/ГБ и 17 409 сотрудников НКВД в следующем порядке: на территории СССР по 6 человек на километр, на территории Польши – 10 человек на километр, на немецкой территории – 15 человек на километр. Помимо этого путь следования специального поезда будут патрулировать восемь бронированных поездов: 2 в СССР, 2 в Польше и 4 в Германии», – писал Берия Сталину 2 июля.

Кроме этого, безопасность руководителя советской делегации обеспечивали семь полков войск НКВД и 900 охранников. За Сталина также отвечали сотрудники 6-го отдела НКВД. 2041 чекист создали как бы три кольца безопасности вокруг Сталина. Только для охраны линий связи были выделены шестнадцать отрядов войск НКВД. Быструю связь с Москвой обеспечивали одиннадцать самолетов. На случай каких-либо экстренных обстоятельств наготове все время стояли три воздушных суда.

Надлежащий порядок и спокойствие на железнодорожных станциях и в аэропортах гарантировались при помощи арестов всех антисоветских элементов.

Ночью перед прибытием в Потсдам Сталин позвонил Георгию Жукову:

– Не вздумайте для встречи строить всякие там почетные караулы с оркестрами. Приезжайте на вокзал сами и захватите с собой тех, кого считаете нужным.

В 5.30 утра 16 июля, в день приезда Сталина в Потсдам, Соединенные Штаты провели испытание атомной бомбы в Нью-Мексико. Эти испытания окажутся ложкой дегтя в бочке меда. Они испортят Верховному главнокомандующему всю радость победы. Гарри Трумэн, сменивший Рузвельта на посту президента, узнал о них в Потсдаме. Телеграмма была шифрованной. Она гласила: «Роды прошли успешно!»

Сталин и Молотов в сопровождении Поскребышева, Власика и Валечки спустились на непривычно пустой перрон. Их встречали только маршал Жуков и Вышинский. Рядом на столе стояли три телефона для связи с Кремлем и армиями.

Сталин был в хорошем настроении. Он поздоровался со встречающими, дотронувшись до фуражки, и сел в ожидавший его бронированный ЗИС-101. Потом неожиданно открыл дверцу и пригласил Георгия Жукова проехать с ним в район Бабельсберга. В двухэтажном каменном особняке с 15 комнатами и открытой верандой раньше жил Людендорф. Лаврентий Берия сообщил вождю, что на вилле есть все, что необходимо: электричество, тепло и телефонные станции с ВЧ на сто номеров. Сталин не переносил излишеств в обстановке и экстравагантной мебели. Поэтому приказал большую часть ее убрать, как он когда-то сделал в своей кремлевской квартире.

Иосиф Виссарионович опоздал к открытию конференции, но это не имело значения. Почти все главные решения уже были приняты в Ялте. Лидеры Великобритании и Соединенных Штатов приехали накануне и успели осмотреть канцелярию Гитлера. Берия тоже прибыл в Берлин раньше Сталина, чтобы все приготовить. С собой он в очередной раз захватил сына Серго. Чекист очень хотел побывать на развалинах логова фюрера, но покорно ждал приезда шефа. Он желал спросить разрешения. Сталин от поездки в Рейхсканцелярию отказался. Лаврентий Павлович в рубашке без галстука с расстегнутой верхней пуговицей и мешковатом костюме отправился осматривать берлинские достопримечательности вместе с безукоризненно одетым Молотовым.

В полдень 17 июля Сталин в желтовато-коричневом роскошном мундире генералиссимуса приехал на первую встречу с новым американским президентом в «маленький Белый дом». Трумэн ни словом не обмолвился о главной теме Потсдамской конференции. Из воспоминаний Серго Берии известно, что советские разведчики держали его отца в курсе того, как развивается ядерная программа США. На той же неделе главный советский чекист доложил об успешном испытании атомной бомбы Сталину.

– Я об этом не знал, – отреагировал Верховный. – По крайней мере, американцы ничего не сказали.

Однако Лаврентий Берия впервые сообщил о Манхэттенском проекте еще в марте 1942 года.

– Нам нужно тоже начинать, – сказал тогда Сталин и поручил ядерную программу Вячеславу Молотову.

Под руководством Вячеслава Михайловича работа шла крайне медленно. Все кончилось тем, что в сентябре ведущий русский физик-ядерщик, профессор Игорь Курчатов, отправил Сталину письмо, в котором сообщал о медлительности Вячеслава Молотова и умолял поручить Берии руководство программой. В те годы Сталин еще не догадывался, насколько важно для судеб человечества расщепление ядер атомов и какие огромные ресурсы потребуются. Они с Берией по традиции не доверяли ни своим ученым, ни шпионам. Тем не менее они понимали необходимость производства урана.

Дважды во время Потсдамской конференции Сталин и Берия обсуждали, какой должна быть реакция Советского Союза на американские испытания атомной бомбы. Они договорились, что Сталин сделает вид, будто не понимает, о чем речь, когда Трумэн заговорит об атомной бомбе. Но американский президент не торопился выкладывать на стол свой главный козырь. Сначала речь на конференции шла о вступлении России в войну с Японией. Трумэн попросил Сталина остаться на обед, но получил отказ.