Хозяйка Рима - Кейт Куинн

— Восхитительное, — пробормотала я куда-то в кубок.

— Сарказм, Афина, не украшает тебя. — Сегодня он был в хорошем расположении духа, так что наказание было мягким. — Впрочем, сарказм или не сарказм, но ты меня удовлетворяла. Я восхитительно провел время в твоем обществе. Как же мне тебя за это вознаградить?

— Ты уже вознаградил меня более чем щедро, цезарь.

— Моим божественным присутствием?

— И теми подарками, которые ты позволил мне купить за твой счет.

— Да, в ювелирных лавках ты проявила некоторую жадность. Не иначе, как это в тебе заговорила еврейская кровь.

— Пожалуй.

О, отошли меня домой, прошу тебя, только отошли меня домой.

Домициан оттолкнул от себя тарелку и, прошуршав восточными шелками, шагнул к краю террасы. Казалось, все его тело дышало силой и здоровьем, щеки светились румянцем, на губах играла его ни с чем не сравнимая улыбка. Он на какое-то мгновение посмотрел на реку, затем резко обернулся.

— Подойди ко мне.

Я повиновалась.

Он положил мне на затылок руку, и я почувствовала, как пальцы ног впились в край террасы. Я покачнулась. Он улыбнулся.

— Ну что, мне оттащить тебя назад? — спросил он.

Я точно знала, знала без малейшей тени сомнения, что скажи я в ответ да, как уже в следующий миг полетела бы в реку.

— Нет, — ответила я, твердо глядя ему в глаза. — Я не боюсь высоты, цезарь.

На какой-то миг мне показалось, что я все равно полечу вниз, но, как и в самый первый вечер, он резко отдернул меня от края, и я упала на мраморный пол.

Затем он шагнул ко мне и опустил свою обутую в сандалию ногу мне на руку и нажал — не сильно, однако довольно плотно, чтобы я ощутила боль. Мой мизинец, тот самый, на котором было кольцо Ларция, оказался под его пяткой.

Его последний подарок, с ужасом подумала я. Никакие струны лиры станут не нужны, если только я лишусь мизинца. Он отнимет у меня мою музыку.

На какой-то миг его нога прижала мой палец, но уже в следующее мгновение он опустился на колено, опустился со странной для его мощного тела грацией, и когда он приподнял мою руку, я заметила в его собственной кинжал.

Разумеется, я отбивалась. Но он сжал мою кисть в своих каменных пальцах. Сверкнуло лезвие. Мне потребовался миг, чтобы осознать, что не последовало ни крови, ни боли.

Зато на пол, звякнув, упало, рассеченное пополам, простое кольцо с именем Ларция.

Я уставилась на эти половинки.

— Дешевка, — произнес Домициан, возвращаю кинжал в ножны. — Недостойная такой храброй женщины.

Там, где когда-то было кольцо, теперь белела полоска светлой кожи.

— Ты отпускаешь меня?

— Я подумал, что тебе лучше подойдет вот это, — с этими словами он открыл небольшой филигранный ларец, что стоял рядом с ложем, и дал мне знак, чтобы я отвернулась. Краем глаза я заметила серебряный обруч, который уже в следующий миг сомкнулся у меня на шее. Посмотрев вниз, я смогла разглядеть блестящий черный камень, лежащий в ямочке между ключиц.

— Какая красота!

Он разрешал мне покупать любые украшения, но после струн лиры ни одного подарка не выбрал для меня сам.

Он ничего не произнес в ответ, лишь поманил меня. Когда же я оторвала глаза от ожерелья, то заметила в дверях кузнеца. Черный от копоти, он был совершенно не к месту на мраморной террасе.

— Это нужно запаять на ней, — приказал император. — Ничего страшного, если вдруг обожжешь ей шею.

— Что? — Я резко обернулась к нему. — Запаять?..

— Это куда более элегантная разновидность того безвкусного кольца, — невозмутимо пояснил он. — Каменья добавил исключительно по собственной прихоти. Черный камень. Считай, что это мое око будет постоянно следить за каждым твоим шагом. Я люблю помечать свою собственность.

Я ощутила у себя на шее заскорузлые руки кузнеца — он соединил концы серебряного обруча.

— Но ведь ты сказал…

— Я приказал арестовать претора Ларция по обвинению в измене, — спокойно ответил Домициан. — После суда ему было позволено совершить самоубийство. Собственность предателя, разумеется, стала собственностью империи. Так что теперь ты принадлежишь мне.

— Ларций, — сдавленно прошептала я. — Нет, только не это.

— Представь себе. Я не ожидал, что даже спустя три месяца ты по-прежнему будешь мне так интересна. Но есть в тебе нечто такое, что мне определенно нравится, так что я бы предпочел иметь тебя не во временном, а в постоянном пользовании. Через неделю ты вернешься со мной в Рим.

Серебро на моей шее стало горячим и мягким. Концы обруча соединились и срослись намертво. Я почти не почувствовала ожога, потому что внутри меня все похолодело от ужаса. Ларций. Его больше нет.

О боже, а как же Викс!

— Надеюсь, тебе известно, что я построил новый дворец. Он уже почти готов. Я намерен использовать его для публичных мероприятий, а также как свою резиденцию. Ты поселишься в ее старых комнатах рядом с моими покоями в моем личном домашнем дворце. Кстати, я заказал для домашнего храма статую Минервы с твоим лицом. Вдруг ты и в самом деле богиня. Согласись, с моей стороны было бы просто глупо допустить, чтобы моя собственность от меня сбежала. Но я никогда не совершал глупостей.

Викс? Что с ним? Где он сейчас? Боже, что с моим сыном?

Домициан провел пальцем по моей шее. В его глазах я не заметила никаких чувств, лишь пустой равнодушный взгляд.

— Между прочим, я обожаю разные игры. Я играю в них со своими слугами, сенаторами, стражей. Как просто внушить им страх перед собой! Даже собственная жена боится меня под этой застывшей мраморной маской, которую она носит на лице. Лишь ты одна не боишься меня. Ты и еще кое-кто. Кстати, знаешь, кто это? Это даже не человек. Обыкновенный раб, такое же животное, как и ты. Гладиатор, тот самый, которого называют Варваром. Он никак не может быть богом, что бы о нем ни говорили. Просто варвар. Но и он не боится меня. И главное, он всегда остается жив — что бы ни случилось. Стоит на самом краю и смотрит, смотрит на меня. Но ничего, мы что-нибудь придумаем. Ты увидишь его, когда мы вернемся в Рим, и в самых первых играх сезона, в общем, ему осталось совсем немного. В Риме есть лишь один господин и бог. И одна богиня. Против этого, Афина, я возражать не стану.

Затем была новая боль, боль, которую я почти не замечала, потому что кузнец отступил назад, а серебро постепенно остыло. Остыло, превратившись в сплошное кольцо вокруг моей шеи, которое мне уже никогда, никогда не снять.

Глава 20

Тея

— Значит, это будет семейное шествие, — убитым голосом произнесла Флавия. — Что в свою очередь означает триумфы, лепестки роз, фанфары и эти отвратительные игры. Я получила личный приказ императора вернуться в город, — добавила она, заметив в моих глазах непонимание. — Причем всей семьей — я, супруг, дети. Мой дядя считает, что народу не помешает очередное грандиозное зрелище. Возможно, люди слишком громко роптали при последнем сборе налогов.