Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли - Авнер Грейф

В 1381 г. Венеция нанесла Генуе поражение. В некотором смысле оно было предопределено, хотя и не до конца, еще в XII в. Именно тогда установились определенные самоподдерживающиеся институты. Они оказали долгосрочное воздействие на политическую, экономическую и социальную историю города.

По иронии судьбы, поражение привело к организационным изменениям, вызвавшим такое институциональное развитие, которое изолировало собственность от угрозы военно-политических конфликтов внутри Генуи. Это организационное развитие отражает непреднамеренное следствие экономического прогресса в Генуе и соперничества между кланами. Экономическое процветание и богатство не переходят к членам клана в обмен на поддержку, из чего следует, что различные семейства, не принадлежавшие к основным генуэзским кланам, имели возможность накапливать существенные экономические и военные ресурсы. До поражения, нанесенного Венецией в 1381 г., Генуя усиленно брала в долг у этих семейств, которые, вероятно, отличались от старых феодальных кланов большей заинтересованностью в экономическом успехе города, а не в политическом контроле. Будучи не в состоянии выплатить этот долг после поражения, Генуя уступила контроль над различными источниками пошлин своим местным кредиторам. Эти кредиторы образовали самоуправляющийся орган, банк «Сан-Джорджо», который со временем стал управлять большинством мелких и крупных городов в генуэзском доминионе.

Подобно купеческой гильдии, исследованной в главе III, банк «Сан-Джорджо» был организацией, которая связывала транзакции между многочисленными кредиторами Генуи. Она давала им возможность координировать свою реакцию и навязывать друг другу определенные решения. Со временем банк стал настолько могущественным, что даже мог защитить права собственности своих членов в периоды политического насилия. Никколо Макиавелли в 1532 г. заметил, что кто бы ни получил политический контроль над Генуей, ему придется уважать права данного банка, поскольку тот имеет «и оружие, и деньги, и власть», а нарушение его прав «почти наверняка вызовет опасный мятеж» [Machiavelli, 1990, p. 352; Макиавелли, 2001, с. 611].

Только в 1528 г., когда Андреа Дориа установил аристократическую республику по типу венецианской, Генуя смогла достичь долгосрочной политической стабильности. Однако в этот период политическая и экономическая ситуация вокруг Средиземноморья помешала Генуе восстановить свою былую славу. По иронии, именно эта неспособность могла сделать Генуэзскую республику снова осуществимой[245].

7. Заключительные замечания

В этом заключении обсуждаются два центральных вопроса данной главы: исторический опыт Генуи и процесс государственного строительства. Затем я обращаюсь к общей гипотезе, которую подсказывает анализ в отношении различных траекторий государственного развития в Европе и в мусульманском мире. В частности, здесь отмечается, что в Европе крупные социальные структуры, основанные на родстве, препятствовавшие образованию эффективных государств, к концу периода зрелого Средневековья уже приходили в упадок. Однако в мусульманском мире дело обстояло иначе.

Для понимания политической, экономической и социальной истории Генуи необходимо рассмотреть институты, которые ограничивали насилие внутри города и поддерживали политику, способствовавшую росту. История Генуи формировалась этими институтами, особенности которых, а следовательно, и их эффективность отражали нечто большее, чем выполняемые ими функции. Особенности этих институтов также отражали институциональные элементы, унаследованные из прошлого. Кланы, убеждения и нормы, формировавшие их цели и мотивировавшие их поведение, оказывали координирующее и включающее действие на институциональное развитие Генуи, основывавшееся на необходимости обеспечивать взаимное сдерживание и мотивировать кланы на мобилизацию ресурсов для поддержки генуэзской торговли.

На раннем этапе развития коммуны консулат обеспечивал средства для координации поведения кланов, но у него не было возможностей заставить их выполнять свои решения. Преобладал мир, но подрывалось благосостояние, потому что взаимное сдерживание вбивало клин между уровнем привилегий, который был экономически эффективен, и уровнем, составлявшим равновесный исход. В период после 1154 г. внешняя угроза способствовала межклановой мобилизации ресурсов. Угроза подразумевала, что каждый клан меньше выигрывал от конфронтации с другим кланом, так что для всех кланов было выгоднее принять обязательство воздерживаться от нападений после торговой экспансии. Таким образом, экономическая структура Генуи трансформировалась в структуру, основанную на привилегиях.

Экономическое процветание и другие следствия консулата, однако, подрывали самоподдерживаемость институциональных оснований Генуи. Кланы были мотивированы инвестировать в принудительную власть, а индивиды больше идентифицировали себя со своими кланами, а не с городом Генуей. Взаимное сдерживание постепенно становилось равновесием на меньшем множестве параметров. Когда внешняя угроза неожиданно исчезла, мир перестал быть равновесным исходом, и Генуя низверглась в гражданскую войну.

Чтобы установился новый самоподдерживающийся политический институт, подестат, потребовались 30 лет и особые исторические обстоятельства. Переход к подестату отражает признание институциональной неудачи, возросшую внешнюю угрозу, процесс изучения возможных альтернатив и, что более вероятно, адекватное лидерство. Отношения между старым и новым институтами, однако, отражают фундаментальную асимметрию и дальнейшее воздействие прошлых институтов на последующие. Подестат был выстроен вокруг институциональных элементов, унаследованных из прошлого, включая клановую структуру Генуи, убеждения и нормы кланов.

Однако все же впервые Генуэзское государство получило независимую власть над кланами. Подестат был самоподдерживающимся институциональным изменением, расширяющим круг параметров, при которых межклановое взаимное сдерживание было самоподдерживающимся. Хотя подеста обладал карательной властью и способностью принимать решения, однако он нуждался в соответствующей мотивации для достижения желаемого результата.

Система подестата эндогенно мотивировала его вступать в конфронтацию с кланом-агрессором и исключать сговор с каким-либо одним кланом, а также удерживала от использования принудительной власти для нарушения прав или получения контроля над городом. Таким образом, система подестата представляла собой форму ограниченного правления.

Однако в итоге подестат не смог сохранить политический порядок. Как и консульская система, он был самоподрывающимся. У кланов сохранялись стимулы для наращивания военной силы и для определения идентичности своих членов именно как членов клана, а не как граждан Генуи. Военная сила оставалась средством, при помощи которого различные социальные группы боролись за осуществление своих целей, а у подеста не было стимула изменять базовую клановую структуру Генуи. В конечном счете ему не удалось сохранить баланс власти между различными соперничающими группировками Генуи, и система рухнула.

Чтобы понять политическую, экономическую и социальную историю Генуи, нам придется изучить ее государственное устройство как самоподдерживающееся. Видимо, схожий анализ необходим для понимания относительного успеха или неудачи других прошлых и настоящих государственных образований. Таким образом, нам следует выйти за рамки распространенного политико-экономического анализа, который принимает государство как данность и сосредоточивается на правилах, регулирующих проведение выборов, коллективное принятие решений и поведение агентов государства.

Точно так же нам не следует останавливаться на допущении о том, что государство наделено принудительной властью. Вместо этого мы должны изучить факторы, влияющие на получение и использование принудительной власти в обществе. Говоря обобщенно, нам следует изучить политические образования и политические исходы как самоподдерживающиеся и признать, что на выбор агентов среди различных экономических, социальных и политических действий влияет их воздействие на это самоподдержание.

Как подход, рассматривающий правителя в качестве хищника, так и неогоббсианский подход постулируют, что существование государства предполагает обладание монополией на принудительную власть. Исторический опыт Генуи подчеркивает ограничения этого допущения. Институты, влияющие на получение и использование карательной власти (карательно-принудительные институты), играют центральную роль в процессе построения государства и его исторических последствиях. В эффективном государстве, нацеленном на увеличение благосостояния, эти институты делают принудительную власть эффективной, поскольку она применяется для предотвращения использования принудительной власти в целях перераспределения ресурсов, ухудшающего благосостояние. В Генуе это достигалось при помощи подеста, наделенного принудительной властью для сдерживания генуэзских кланов, принудительная власть которых, в свою очередь, ограничивала его возможность нарушать права, используя свою власть.