Элен и ребята - Луи Бардо

— Хорошо, моя кошечка, — согласился Стивен. — Хорошо, моя прелесть… Я буду называть тебя просто — Элен…

— Ну ты и кривляка, — улыбнулась Стивену Элен.

И они прошествовали на кухню.

Неожиданно Стивен подошел к вешалке и снял с нее белое полотенце.

— Сядь сюда, — сказал Стивен, — вот на эту табуретку. Элен послушно села.

— Теперь повернись ко мне спиной, — сказал Стивен. Элен сделала, как он просил.

— Я умираю от голода. Слышишь, Стив? — произнесла она.

— Можно, я завяжу тебе глаза? — внезапно хриплым голосом спросил Стив.

Элен очень удивилась. Что за причуда? Нечто странное, непонятное ей. Неизвестно, что ему захочется сделать с ней, если она ненадолго ослепнет. Ну, так что он может сделать? Ударить ее? А предварительно ей сообщить: «Ты теперь полностью в моей власти. Сделаю с тобой, что захочу…» Может быть, он просто маньяк? Может, он иногда и сам не знает, чего хочет, и тогда оказывается полностью во власти своих тайных желаний? В таком состоянии может выкинуть какой-нибудь фортель?

Элен с легким испугом взглянула на Стивена. Разумеется, она не думала пугаться всерьез. Разве можно любить — и бояться? Чушь!

Стивен Корнуэлл смотрел на нее нежно, радостно улыбаясь, слегка щурясь от яркого света, бьющего ему в лицо.

«Боже мой, — подумала Элен. — Быть в его власти, в полном его подчинении, оказаться абсолютно беспомощной и беззащитной перед ним, принадлежать только ему, ему одному — и никому больше в мире… Что может быть прекраснее этого? Что может быть сильнее этого чувства, чувства любви, когда отдаешь себя другому человеку в полное, безраздельное, болезненное, сладкое рабство? Он хочет завязать мне глаза, любимый мой. Он желает, чтобы я стала безвольной куклой в его руках? Он хочет крепко-крепко держать меня за руку, словно маленького ребенка перед тем, как перейти оживленную улицу, а после перехода через ту опасную трассу желает подарить мне такую игрушку, от которой бешено заколотится сердце и стремительно закружится голова? Он этого хочет, ненаглядный мой, единственный и неповторимый? Так я согласна!»

— Можно, — с радостью ответила Элен.

— Удивительно! — вдруг воскликнул Стивен. — Ты согласна?

«Наверное, он когда-нибудь и другим девушкам такое предлагал, —

подумала Элен. — Но они, глупые, вероятно, не соглашались. Поэтому Стив и удивляется, что я ничуть не возражаю, дело в том, что ни одна из тех девушек, я уверена, не любила его по-настоящему. Не любила Стива истинной, безумной, на все готовой ради любимого любовью. Так, как люблю его я. Безмерно и сильно».

— Я согласна, — повторила Элен. И с удовольствием увидела, как засияло лицо Стива, как ожили его глаза, как порозовели его щеки.

Элен поняла, что приняла в эту минуту правильное решение; правильное, прежде всего, для Стива, ну и, конечно же, для себя самой. Потому что теперь ее вес в глазах Стива, несомненно, неизмеримо возрос.

Ни страхов, ни протестов, ни опасений не осталось внутри Элен. Все сомнения бесследно исчезли. Все глупые мысли покинули ее.

Движения Стивена Корнуэлла стали мягкими и бесшумными. Лицо оставалось улыбчивым, озорным и лукавым. Стивен совершал только одному ему известное таинство — таинство любви, его любви, которое не походило ни на какую другую любовь. Любовь — чувство индивидуальное, Это как болезнь. У всех она протекает по-разному, хотя и называется одним и тем же словом.

Стивен Корнуэлл любил, как мог, по-своему, ярко, необычно, нестандартно, зато по-настоящему прекрасно!

Стив медленно подошел к Элен, бережно завязал глаза, проверил, крепок ли узел на полотенце. Элен в шутку попыталась открыть глаза. Не тут-то было! Полотенце плотно закрывало их. Оно пахло свежестью и чистотой. Элен подумала о том, что Стив, вероятно, заранее все это продумал. Заранее подготовил полотенце, такое приятное на ощупь, так хорошо пахнущее.

Он знал, что придет Элен. Он был готов встретить ее со всей любовью, на которую он был способен.

Полотенце нежно касалось век Элен, щекотало ее ресницы, виски, щеки. Узел был на затылке. Если бы Элен захотела, то она могла дотянуться рукой до этого узла и развязать его, снова увидеть свет. Но она не хотела этого.

Элен вдруг улыбнулась. Она почему-то вспомнила свое детство, и все, что было с ней после детства. В ее мозгу, словно на волшебном экране, внезапно замелькали кадры из необычного кинофильма. И название этому кинофильму было «жизнь Элен».

— Дай мне твою руку, — хриплым от волнения голосом произнес Стивен. Все это время он стоял рядом с Элен. Она слышала его жаркое дыхание, ощущала его на своих волосах, на своих щеках… — Нет, не сюда… вот сюда…

Элен не могла и не хотела сопротивляться мягким, но в то же время властным движениям Стивена. Он осыпал ее ноги многочисленными, неистощимыми, словно струи з; тянувшегося дождя, поцелуями… Колени у Элен дрожали и подгибались от волнения, от возбуждения, от предчувствия любви…

«Вот он какой, — внезапно пришла в голову Элен дурацкая мысль.

— Говорил, что сначала пообедаем, а потом уже займемся любовью… Но почему-то все переиначил… Впрочем, вовсе не почему-то… Я уверена, что действую на него, грубо говоря, как секс-бомба… Он просто не может устоять перед моими чарами. И когда перед ним встает выбор

— пообедать или заняться любовью, то он без колебаний выбирает второе…

И, подчиняясь магии его любимого, родного голоса, Элен начала поглаживать, ласкать, возбуждаться все сильнее, сильнее, сильнее… Снова перед ней замелькали кадры кинофильма под названием «жизнь Элен». Воспоминания сменяли одно другое, наслаивались друг на друга, чередовались, повторялись, мельтешили, а потом… Потом стали ускоряться.

Элен было сладко, Элен было приятно. Элен было сказочно хорошо.

Стивен был рядом, и она слышала его дыхание, и она чувствовала его присутствие, но она не видела его.

Она могла видеть его только в своих мыслях, только в своей памяти, потому что глаза у нее были завязаны крепко-накрепко. Казалось, что теперь думала не только голова Элен, думало все ее тело! Памятью каждой клетки Элен помнила горячую и гладкую кожу Стивена, светлые курчавые волосы на его груди, карие глаза, его неутомимые губы, его едва уловимый и, возможно, вначале не самый приятный, но теперь самый лучший в мире, самый родной для нее запах. Элен вспомнила, как пальцы Стивена, его умелые пальцы звукорежиссера, безошибочно находят, надавливают и поглаживают именно те точки, те самые заветные места ее тела, о существовании которых она не догадывалась и сама. Она вспомнила то, как Стив жадно, но в то же время трепетно и нежно охватывал губами ее губы и прикасался к ним языком. Язык его трепетал, словно змеиное жало. Элен вспомнила о том, как однажды Стивен ее ласкал: медленно, неторопливо, она бы сказала, как-то важно и торжественно. Он смаковал каждый свой жест. Словно артист, играющий в спектакле весьма важную и ответственную роль. Он ласкал ее нежно и осторожно, но в то же время напористо и сильно. Он нежно гладил ее, а потом целовал долго-долго. И она представить не могла раньше, что поцелуй может быть таким продолжительным…