Зумана - Е. Кочешкова

«Бедная…», — с грустью глядя на нее, подумал Шут. Длинный переход через степь вымотал принцессу до темных кругов под глазами. Но сами глаза… они как будто стали еще ярче. В них появилось нечто новое, чего прежде Шут не замечал.

Сам он не хотел ни играть, ни спать, ни даже разговаривать. Просто смотрел на дорогу, сидя у края фургона и свесив ноги вниз. Когда-то ему уже довелось проезжать здесь. С Виртуозом и его труппой… Нет, они тогда не пересекали реку и не ступали на землю тайкуров. Шутову хозяину зачем-то понадобилось наведаться в одну из приграничных деревушек. Может в ту самую, где нынче они нашли этого возницу, может, в соседнюю. Разве теперь вспомнить… столько лет прошло. Шут тогда был совсем маленьким, не минуло и пары месяцев с того дня, как его отдали бродячим артистам. К тому моменту он уже успел понять, что норов у хозяина не самый простой… но боги, как его восхищало все, что делал Виртуоз!

Лишь много, много лет спустя, незадолго до того страшного пожара, он узнал, почему на самом деле оказался в балагане Ларса. Да, это был счастливый случай, но… не такой уж и случайный. Дала рассказала Шуту, что Виртуоз искал мальчика себе в ученики. Не только королям нужны наследники, артистам тоже… А Вейка не могла продолжить дело своих родителей — в младенчестве она перенесла тяжелую болезнь и навсегда приобрела едва заметную, но совершенно недопустимую для такого ремесла хромоту. Ее ноги были испорчены недугом… Лекарь запретил делать с девочкой то, что делали с Шутом. Она росла милой и чудесной, но боги не дали дочери Виртуоза ни ловкости жонглера, ни силы акробата, ни гибкости танцовщицы. Возможно, повзрослев, она освоила бы ремесло кукольников, но тогда, в детстве, Вейка была совсем обычной. Отец любил ее безумно, но никогда не пытался сделать подобной себе. Вместо того взял Шута… Словно знал, что своего мальчика у него так и не появится. А может и правда знал…

— Сто-о-ой… — хриплый голос возницы взрезал скрипучую тишину мерного движения. Шут проснулся от этого крика и резкого толчка, с которым остановилась повозка. Сонно моргая, он сел и несколько секунд пытался понять, где находится. Все смешалось в сознании — степь с ее шатрами, дорога от реки и даже отчего-то воспоминание о тех покоях, где он жил в Чертоге. Тряхнув головой, Шут засветил небольшую лампаду под крышей повозки. Солнце, судя по всему, давно село, и на мир опустилась ночная темнота.

— Ох… — простонал рядом Хирга и выбрался из-под теплой овечьей шкуры, которая скрывала его до самой макушки. Черные лохмы торчали во все стороны, как взъерошенные вороньи перья. Мальчишка широко зевнул, торопливо прикрывая рот кулаком, и принялся искать сапоги. Рядом с ним хмуро завязывал плащ Кайза — в его глазах не было и следа сна. Похоже, шаман оказался единственным кого не коснулось желание вздремнуть. Или он просто не поддался этому соблазну, что, в общем-то, было вполне разумно…

Элея, ничего не слыша, крепко спала…

Снаружи доносились обычные для постоялого двора звуки — гул людских голосов, лай собак, хмельное пение не в лад, плач младенца… Кобыла, запряженная в повозку, радостно заржала: верно, почуяла запах сена. Они встали у самой конюшни, Шут понял это по густому лошадиному духу. Кайзин конь был сдержанней — он только громко фыркал.

— А… Свен. Чего пожаловал на ночь глядя? — кто-то тяжело ступая, почти шаркая ногами, подошел к повозке.

— Постояльцев вам привез, — хрипло пробурчал ее хозяин. — Чудные… один вовсе из диких…

— Тайкур чтоль?

— Да не… Издаля. Погоди, сейчас сами вылезут… — он подошел к заднему борту и громко постучал ручкой кнута по деревянному полу: — Эй вы! Вставайте! «Старая подкова». Приехали.

Кайза змеей скользнул наружу. Шут кивком велел Хирге оставаться с принцессой и выбрался следом, щурясь на яркий свет факела, который держал в руке встречавший.

— И впрямь, чудные, — хмыкнул этот человек. Лицо его скрывал капюшон, однако по ладоням сразу было понятно, что мужчина еще нестар и достаточно силен. К тому же ростом небесная Матерь не обидела. Рядом с ним крутился большой серый пес с крепким загривком и мощными лапами. Не иначе, как вымесок от волчьей крови. Злобным он не казался, но случись пришлым обидеть верзилу с факелом…

— Вы хозяин этого места? — спросил Шут прежде, чем Кайза успел наговорить чего-нибудь лишнего.

— Я-то? — мужик сдвинул капюшон, так чтобы гости могли видеть его лицо. — Нет, я брат хозяина. А заедино и вышибала местный. Так что если вы с дурным умыслом, то лучше сразу поворачивайте. Хлопот лишних тут без нужды.

— Нет у нас дурных умыслов, — устало промолвил Шут. — Нам бы комнату. А лучше две, — и поежился от холода. Только выбравшись из фургона, он почувствовал, как морозна ночь под открытым небом. Пару минут постоял, а уже зубы друг о друга начали дроби выбивать.

— Ты мне, парень, сначала деньги покажь, — без обиняков велел брат хозяина. — А то много таких… Да и сами вылезайте на свет. Говорят, в степях нынче зараза какая-то лютует. Нам этого добра не надобно. Ну-ка, сымай шапку, да ладони дай гляну. И остальным скажи!

«Сымай шапку!» — хорошо ему командовать… Сам-то вышибала был тепло одет, в отличие от Шута, который сдуру продал свою дергитскую одежду еще у границы с Закатным Краем. Уж больно дрянное это дело — совсем без медяка в кармане ходить. Вот только шапка и осталась…

Он без улыбки сделал, как было велено, и взглядом показал Кайзе, чтобы тот тоже не упрямился. В степи шаман знал больше, но здесь, среди своего народа Шут гораздо лучше разумел, как следует себя вести. Убеждать вышибалу, что зараза отражается вовсе не на руках или лице — себе дороже. Потом бы не отбрехались, что, видев настоящие признаки чумы, остались здоровы. Впрочем, Шут сделал в уме узелок — надо как-то объяснить местным, чего им надо остерегаться на самом деле. А то и впрямь — придет сюда Огненная Смерть, а они и не признают ее.

Когда путники наконец вошли в харчевню постоялого двора, народ уже помаленьку расходился спать. Впрочем, даже в поздний час было заметно, что заведение не пустует. В тусклом свете дешевых лампад доедали свой ужин люди самого разного сословия и достатка — те, кого ночь застала в пути.

— Людно у вас… — промолвила Элея, оглядывая большую, но не особенно уютную комнату с грубыми дощатыми столами и широким очагом у дальней стенки. Об удобстве гостей здесь никто не думал — все равно поблизости других таких заведений не было. Принцесса устало опустилась на одну из скамей и на мгновение прикрыла глаза ладонью, пытаясь удержать сознание в бодрости. В харчевне пахло прогорклым маслом от чадящих ламп, жареным мясом и табачным дымом.