Смерть майора Черила. Роковой триместр - Джон Пенн

— Вы знаете про Билли Мортона, старший инспектор?

— О да, миссис Ройстоун. Это был, как вы говорите, кошмарный случай… но все-таки только случай, — сказал Торн. — Вы не должны казнить себя.

Удивленная его сочувствием, Сильвия вдруг улыбнулась.

— Как бы то ни было, этот случай никакого отношения к Мойре Гейл и ее обвинениям не имеет. Это еще один кошмар, и я ничего о нем не знала до сегодняшнего утра. Думаю, что-то должно было попасть в газеты, но я пропустила.

— К счастью, в газеты попало немного, и мое имя упомянуто не было, — сказал Ройстоун. — Иначе я мог бы сам подать иск… если бы был готов предстать перед общественным мнением. — Он усмехнулся. — Но, может быть, еще придется…

— Вы ничего не знали о том, в чем обвиняют вашего мужа, пока не вернулись в Корстон, миссис Ройстоун? — спросил Торн.

— Ах, нет. Я именно из-за этого и вернулась. Я встретила Хелен Кворри… вы, верно, знаете Джона Кворри, он заместитель Хью… в «Селфидже»[8], совершенно случайно, и мы посидели с ней за чашкой кофе. Она мне рассказала, и я тотчас, первым же поездом, поехала в Оксфорд, а там взяла такси. Это стоило бешеных денег, но я ведь была без машины. После того несчастного случая я не сажусь за руль. А мне необходимо было приехать скорее. — Сильвия Ройстоун глубоко вздохнула. — Я люблю моего мужа, старший инспектор. Я знаю, он хороший человек. Я должна была сказать ему, что верю в него и знаю, что все это… дикая чушь.

— Миссис Ройстоун, я уверен, ваш муж счастлив это слышать и рад, что вы с ним рядом. — Торн встал и обратился прямо к Хью Ройстоуну: — Я знаю, сэр, до сих пор все для вас складывалось нелегко… и, похоже, ближайшее будущее окажется не лучше.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Ройстоун. Его настроение опять переменилось, как видно, он решил покориться судьбе.

— Мистер Ройстоун, миссис Ройстоун, я должен вам кое-что сообщить. Возможно, мне следовало сделать это сразу, как только мы пришли, но я счел за лучшее поступить иначе. — Старший инспектор говорил медленно, придавая весомость каждому слову. — Мойра Гейл мертва. Она была убита — задушена — сегодня утром около полудня, на тропе, ведущей от фермы чуть севернее приходского дома Святой Марии, на окраине Коламбери. — Торн повернулся к Ройстоуну. — Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу, сэр?

Ройстоун на секунду смешался, потом сказал:

— Ну что ж, старший инспектор. Знаю, я не самый удачливый лгун. Позвольте мне рассказать вам. Но прежде всего поверьте — я не убивал Мойру Гейл. Сегодня утром в половине десятого мне позвонили…

Не прошло и пяти минут, как Ройстоун закончил рассказ.

— Вот так все и произошло. Я не слишком горжусь собой, но, вероятно, я запаниковал. Единственным моим оправданием служит то, что я уже ничем не мог ей помочь.

Как ни странно, старший инспектор сыскной полиции, выслушав рассказ Ройстоуна, не выразил ни малейшего удивления.

— Вам следовало поставить нас в известность об этом телефонном звонке, сэр. — Это было все, что он сказал.

— Я постарался объяснить вам, почему не сделал этого, — возразил Ройстоун. — Та, что мне позвонила, особо настаивала, чтобы я не вздумал сообщить полиции. А я и не надеялся, а все же надеялся, что эта непонятная встреча хоть что-нибудь прояснит — что-нибудь такое, что положит конец всей этой ужасной неопределенности. Я не знал, звонила ли сама Мойра, но, даже если это была она — или кто-то, действовавший по ее поручению, — я полагал, что в состоянии справиться с попыткой шантажа. Даже вторичная атака с ее стороны могла бы стать свидетельством, подтверждением… Но менее всего я ожидал увидеть труп Мойры.

Торн опять никак не комментировал сообщение Ройстоуна. К удивлению сержанта Эббота, он сказал только:

— Будь я на вашем месте, мистер Ройстоун, я бы пока никому обо всем этом не рассказывал. — И, уже выходя, добавил: — Попрошу вас дать мне слово, что вы не покинете Корстон или район Коламбери, не поставив меня об этом в известность.

В этот момент Сильвия Ройстоун, о которой все на минуту забыли, выронила бокал с шампанским, чуть слышно вскрикнула и боком упала на софу в глубоком обмороке.

ГЛАВА 21

Было уже поздно и совсем темно, когда Торн и Эббот добрались до Рединга; им стало чуть легче на душе при виде огней, горевших в обоих лестничных пролетах и в нижнем этаже дома Гейлов. Когда они, во второй раз за эти три дня, шли по короткой дорожке к входной двери, Торн, нажав на кнопку звонка, вдруг громко рыгнул: он сам настоял — и, пожалуй, это было не слишком разумно — на том, чтобы остановиться перекусить в ближайшем кафе, прежде чем приступить к этой непростой беседе, но пища оказалась жирной и неудобоваримой. Он мельком подумал о доме, постели и о Миранде, но тут же напомнил себе, что Берт и Мэг Гейл страдают сейчас куда больше, и нравственно и, может быть, даже физически.

— Да? Кто там?

При свете уличных фонарей они вглядывались в лицо, смотревшее на них сверху через приоткрытую, насколько позволяла цепочка, дверь. Лицо принадлежало высокому мужчине с карими глазами и темными, начинавшими редеть волосами; он выглядел усталым и, кажется, слегка под хмельком. Его речь была немного невнятной.

— Старший инспектор сыскной полиции Торн и сержант сыскной…

Но цепочка уже была снята и дверь широко отворилась.

— Знаю. Жена говорила, вы были здесь давеча. Входите. Я Берт Гейл, папа Мойры.

В отличие от жены, Берт Гейл держался без претензий. Он сидел до их прихода на кухне и туда же повел обоих детективов. Возле раковины стояла тарелка с недоеденным ужином, грязные кастрюли на плите, а на столе — несколько банок пива.

— Вот, хотелось напиться, — сказал он просто. — С женой сейчас все в порядке. Заснула. Когда мы услыхали про Мойру, она сразу свалилась — эта девочка была для нее все… но мы позвали доктора, и он всадил ей какой-то укол. Завтра утром сестру пришлет, проведать.

— Это хорошо, — сказал Торн. Он пододвинул стул и сел, знаком предложив Эбботу сделать то же самое.

— Угощайтесь, — сказал Берт Гейл и пододвинул к ним банки с пивом.

— Спасибо. — К удивлению Эббота, Торн принял приглашение. — Мистер Гейл, вы уж извините, что ворвались к вам в такое время, но, сами знаете, работа есть работа.

Берт Гейл кивнул.

— Ясное дело. Да я вроде как и ждал, что вы придете. Ваши парни, ну, что приходили сюда и оглоушили нас, рассказавши про Мойру… они сказали, что ее убили, это точно, мол… и еще сказали, что быстро, мол.

— Думаю, так оно и есть. Думаю, она не мучилась.

— Но она была… ее изнасиловали? Что, тот же парень? Тот, который…

— Судя по всему, ничего похожего не было, мистер Гейл. И мы еще не знаем, кто это сделал. Потому мы и здесь. Хотим, чтобы вы помогли нам.

— Я расскажу все, что знаю. Все, что поможет вам найти этого муд…

— Прежде всего мы должны узнать как можно больше о Мойре, мистер Гейл. Вы разрешите нам осмотреть ее комнату?

— Ясное дело, — тотчас ответил Гейл. — Но только уж вы потише, без шума. Спальня жены с нею рядом, не хотелось бы ее обеспокоить. Хотя бы покуда…

Берту Гейлу явно не хотелось идти наверх с ними, и Торн сам, осторожно ступая, повел Эббота на второй этаж. Домик был невелик, и даже без кратких указаний Гейла и негромкого храпа из-за двери одной из комнат узнать комнату Мойры не представляло труда.

Они увидели обычную комнату молодой девушки — с белой крашеной мебелью, голубым ковриком на полу, бело-голубыми занавесками и покрывалом. Это была на удивление уютная комната, с удобным креслом и письменным столом в углу; судя по всему, Мойра проводила здесь большую часть своего свободного времени. Над кроватью висела фотография самой Мойры, копия той, которую они видели внизу в гостиной, когда приходили сюда в первый раз. На противоположной стене висела фотография королевского семейства, вырезанная из какого-то журнала и аккуратно вставленная в рамку. Вместо плакатов с портретами поп-звезд, какие естественно было бы увидеть в комнате девушки-подростка, здесь находились рекламные афиши бюро путешествий — одна изображала Сент-Питер-Порт, другая — Касл-Корнет на Гернси. Торн внимательно изучал фотографии и афиши, переводя глаза с одних на другие, выражение его лица было заинтересованное и вопросительное. Сержант Эббот заметил это и нахмурился, но обошелся без комментариев.

Не обменявшись ни словом, полицейские детективы принялись за обыск. Они были опытны, работали тщательно и почти бесшумно. Шаг за шагом все трогательные маленькие секреты Мойры были раскрыты.

Торн быстро нашел ключ от запертого стола, он был подвязан к дну нижнего ящика. В ящике оказалась сберегательная книжка Национального банка. Мойра была, по-видимому, аккуратным вкладчиком, за последние месяцев восемнадцать ее счет постоянно рос, и теперь на нем было более трехсот восьмидесяти фунтов. Большая часть вкладов поступала регулярно — это был, несомненно, ее заработок в книжной лавке, — но пять или шесть вложений были крупнее и поступали неравномерно. Эти вклады Торн изучал с особым вниманием: один из них мог быть украденным Оруэллом, думал он, — а другие? Например, взнос в сто фунтов, сделанный несколько недель назад? Со статьей расходов разобраться было легче — плата за путешествие на Гернси в начале года, и еще одна — кругленькая сумма, возможно, стоимость золотого ожерелья.