Реквием машине времени - Василий Головачев

Потом она натянула широкие, шитые золотой канителью повода, и Росинант взбороздил копытами землю, взмахнул в воздухе передними ногами. Анастасия оглянулась, смеясь, дунула, отбрасывая с разгоряченного лица пушистые пряди. Ольга скакала к ней, следом на чембуре поспешал заводной конь, звеня объемистым вьюком с доспехами и припасами.

Анастасия мимоходом подумала, что с Ольгой ей повезло. Оруженосец должен быть для рыцаря почти сестрой, он не просто спутник рыцаря и слуга. Бывает, и жизнь твоя зависит от оруженосца. И не так уж редко. Правда, у самой Анастасии, к счастью, не выпадало пока что случая получить тому подтверждение, но все равно, с Ольгой ей повезло (а все Ольгины странности делу не помеха, наедине с собой можно сознаться, что Анастасия тоже не без греха). Жаль будет расставаться по истечении положенного срока. В утешение можно вспомнить, что девочка получит золотые рыцарские шпоры еще не скоро. Через год самое малое.

Бой и Горн подскакивали на шести лапах, как мячики. Разрумянившаяся Ольга осадила коня.

— Ну вот мы и у цели, хвала Великому Бре, — сказала Анастасия. — И путь наш лежит к «Золотому Медведю».

— Слушай, а что такое медведь? В нашем княжестве я про него не слышала.

— Легендарное чудище, — авторитетно сказала Анастасия. — Крылатое такое, с двумя головами. Оно налетает и похищает прекрасных юношей, а рыцари их потом освобождают. Говорят, когда-то оно во множестве водилось. Потом пропало.

Она погрустнела чуточку — потому что Оленька, оруженосец верный, чернокудрый и черноглазый, не имела еще золотых шпор, зато носила на плече сине-красную ленту цветов своего Прекрасного Юноши. Сине-красная лента на левом плече, надежно приколотая золотой булавкой. Пусть даже ходят слухи, что с обеих сторон нет никакой любви, и дело, как сплошь и рядом случается, в непреклонных матерях, ради сложных политических расчетов обручивших детей еще до их рождения. Все равно. У Анастасии нет ленты. А рыцарь без Прекрасного Юноши, в чью честь, согласно старинным канонам, совершаются подвиги и звенят клинки на поединках, — это, если честно, полрыцаря. Так, половиночка. А битвы и победы над чудовищами — полславы. Особенно, если вдобавок пополз шепоток, что Анастасия — мужественный рыцарь…

Анастасия сердито прикусила губу. Возвращалась душевная непогода.

— Тень набежала на твое чело, — сказала Ольга шутливо, но тут же поняла что-то и опустила глаза. — Ничего, на Обедню соберется весь Том, и, как знать…

— Да ладно, — отмахнулась Анастасия. — Вперед!

И вскоре тень зубчатых каменных стен упала на кавалькаду. Двое стражников, как полагалось по древнему ритуалу, встали в пустых воротах, загородили, скрестив начищенные до жаркого блеска ажурные лезвия алебард, и сероглазая с серебряной бляхой начальника стражи спросила, едва скрывая скуку, как спрашивала тысячу раз на дню:

— Не враги ли вы Великого Бре? Не еретики ли? Не диссиденты ли? Не вкушали ли кукурузы?

— Мы верные слуги Великого Бре, Пяти Путеводных Звезд, Сияющего Лика, — ответила Анастасия, строго соблюдая ритуал. — Никогда не давали приюта еретику, не оскверняли свой взгляд видом диссидента, а уст — мерзким вкусом кукурузы. Я — княжна Анастасия с отрогов Улу-Хем, из рода Вторых Секретарей. Все разумные и неразумные живые существа, каких ты видишь перед собой, — со мной.

— Да ниспошлет Великий Бре разумным и неразумным Светлое Завтра!

— Аминь!

Алебарды раздвинулись, и Анастасия тронула коленями теплые конские бока. Копыта затопотали по брусчатке — богатый город Том, Хозяин Житниц, мог себе позволить мощеные улицы. А в остальном он был, как прочие города — высокие узкие дома с резными ставнями, Пять Звезд над каждой дверью (медные у горожан среднего достатка, золоченые у тех, кто побогаче, из чистого золота у дворян и особо тщеславных богатеев), чистенькие тротуары и прохожие обычные — вот мускулистая кузнец в прожженном фартуке, вот голосистая пирожник в белых штанах и рубахе цвета муки, с лотком на шее, полным румяных пирогов, вот осанистая купец с золотой четырехугольной гривной на шее.

На Анастасию с Ольгой особого внимания не обращали — рыцарей к Обедне съехалось изрядно, и они примелькались.

— Пирога хочется… — совсем по-детски вздохнула Ольга. — Давай купим?

— Оруженосец на улице лопать не должен, — наставительно сказала Анастасия. — Забыла?

— А хочется…

— Капризная ты у меня, Олька, как мужик, — бросила Анастасия рассеянно.

— Смотри, смотри! Вон тот, рыженький, весьма даже ничего!

Анастасия повернула голову так, чтобы движение выглядело небрежным, проследила за взглядом верного оруженосца. Рыженький с завитой бородой и в самом деле был ничего, но чересчур крикливые наряды его и спутников, обилие дешевых перстеньков на руках с головой выдавали их занятие.

— Олька, это ж публичные мужчины, — сказала Анастасия, наморщив нос. — Я против смазливых слуг ничего не имею, дело житейское, рыцарю не возбраняется, но с этими…

— Уж и посмотреть нельзя. Говорят, другие рыцари…

— Вот когда получишь шпоры, прижимай кого угодно, хоть этих. А пока ты у меня в оруженосцах…

— Поняла. Молчу.

— То-то. Нам вот сюда, где калач над лавкой, потом налево.

Они остановили коней. Вывеска «Золотого Медведя» была искусной работы и впечатляла — на синем фоне, символизирующем поднебесные выси, летел золотой двуглавый медведь — пасти щерились, мощные крылья распростерты во всю доску. В лапах он нес прекрасного юношу в ярком наряде, но в левом углу, как знак грядущего скорого возмездия, изображен крохотный рыцарь, скачущая вдогонку. Анастасия вновь ощутила мимолетный сердечный укол.

Служанки выбежали к ним, повели коней в стойла, псов на псарню, потащили наверх вьюк с доспехами и одеждой. Дебелая трактирщик кланялась в дверях, по обычаю всех трактирщиков расхваливала свое заведение в голос и с чувством, особенно упирая на то, что еще матушка Анастасии, светлая княгиня, частенько проводила здесь не худшие дни своей жизни.

Анастасия глянула поверх ее широкого плеча. Там стоял слуга и зарумянился, поймав ее взгляд. Как раз в ее вкусе — волосы золотые, как у нее, глаза синие, как у нее. Это Ольке все равно, какого цвета глаза и волосы, кидается на любую стройную фигурку, а вот Анастасия — нет, таков уж ее вкус — чтобы глаза и волосы мужчины были того же цвета, что у нее. Ну, и фигурка, понятно.

А посему Анастасия, когда входили следом за дебелой трактирщиком, подтолкнула Ольгу локтем и шепнула:

— Чур, мой!

— Ну вот, вечно ты вперед успеваешь…

— Станешь рыцарем, отведешь душу, — безжалостно ответила Анастасия.

К лестнице на второй этаж нужно было пройти через огромный зал — с камином, сложенным из громадных камней, гербами на стенах, закопченными потолочными балками. Гомон там стоял неописуемый — полным-полно рыцарей. Анастасия ощутила вдруг, как укол концом копья, чей-то злой, ненавидящий взгляд и поняла, что без стычки не обойдется. Ну и пусть, когда это мы уклонялись?

Слуга ойкнул на лестнице — Олька его все-таки ущипнула, улучив момент. Анастасия на сей раз промолчала — пытаясь сообразить, кто мог на нее так зло пялиться. Знакомых лиц в зале хватало, а враги у нее имелись в немалом количестве, это уж как водится… Или на сей раз какие-то хитросплетения родовой вражды, до поры неизвестные? Иногда и такое бывает.

У двери своей комнаты (Олька покладисто исчезла в своей) Анастасия так многозначительно глянула на красавчика слугу, что того бросило в краску, до ушей побагровел. Потом попросила перед тушением огней принести ей квасу и не сомневалась, пожав значительно его тонкие пальчики, — принесет. Затворила за собой дверь, задвинула кованую щеколду. Переодевание с дороги — дело ответственное, почти ритуал, новоприбывшему рыцарю следует достойно войти в зал, где уже собралось множество дворян, любая небрежность в наряде будет подмечена.

Ванна. Вместо дорожных брюк — синие джинсы, дозволенные только дворянам, безукоризненно сшитые ремесленниками в материнском замке. Рубашка — красная же, только с сапфировыми застежками; Вместо грубых дорожных сапог — мягкие красные (но кинжал Анастасия, понятно, сунула за голенище). Черный пояс с золотыми геральдическими серпами-и-молотами. Меч на пояс, конечно. В последнее время некоторые рыцари переняли у мужчин моду носить перстни, но Анастасия этому глупому поветрию следовать не собиралась — если честно, еще и оттого, что и так поползли слухи, приписывающие ей мужественность. Зато серьги с бриллиантами и золотая цепь на шее — это по-рыцарски, кто упрекнет? Анастасия глянула в зеркало и осталась собой довольна. Вот если бы она могла еще пришпилить к плечу цвета Прекрасного Юноши… Ладно, перемелется… И вообще зеркало врет, это отражение взгрустнуло, живя самостоятельной жизнью там, у себя, в таинственном Зазеркалье, а хозяйка отражения ни при чем…