Чужая роза (СИ) - Росси Делия

Маг ткнул кубок мне в руку, и я послушно отпила несколько глотков.

— Как ты себя чувствуешь? — не отставал Форнезе. — Голова не кружится? Сердце не болит?

— Вы что, доктор?

Я не удержалась от усмешки, а маг неожиданно тепло улыбнулся и провел рукой по волосам.

— Раз дерзишь, значит, жить будешь, — хмыкнул он и осторожно коснулся моей руки. — Аверантус моби, — прошептал, проводя указательным пальцем над моим запястьем, и в тот же миг рана стянулась и исчезла, не оставив и следа.

— Ньор Форнезе, надеюсь, вы не расскажете герцогу?

Я посмотрела на мага.

— Я не самоубийца, — усмехнулся тот и провернул ту же манипуляцию с рукой Сандро. — Ладно, пора убираться отсюда, — бросив взгляд в окно, сказал он Бруно и Гумеру. — Скоро рассвет.

Нетопырь согласно кивнул и полетел к двери, а Форнезе с сомнением посмотрел на меня, забрал с собой кувшин с остатками вина и тоже пошел к выходу.

— Если вдруг станет плохо, зови, — не доходя до двери, сказал он мне. — Мы будем рядом. И разбуди Сандро минут через сорок. Нужно выехать пораньше, чтобы успеть к заседанию.

Алессандро Абьери

— Леся.

Он открыл глаза и наткнулся на теплый сияющий взгляд.

— Выспался? — шепнула Алессия, и Абьери с удивлением понял, что действительно чувствует себя отдохнувшим. Неужели уснул?

Он привстал, опираясь на локти, и поймал губами улыбающиеся губы. Какие сладкие… И как же ему всегда мало. Ночь напролет он любил свою женщину, но так и не смог насытиться. Ее запах, тонкий рисунок вен на нежной коже груди, маленькая родинка на щеке, соблазнительные ямочки на пояснице — все это сводило с ума, как и жаркая манящая плоть, и восхитительное ощущение погружения, и то, как идеально совпадали их тела. Абьери помнил первый поцелуй с Алессией. Тогда ему показалось, что они встречались раньше, в какой-то другой жизни, и сейчас это ощущение лишь окрепло, привязав его к Лесе так сильно, что он уже не мог представить, как жил без нее все эти годы.

— Пора ехать, — с сожалением оторвавшись от дурмана алеющих маком губ, сказал он и поднялся.

Кто бы знал, как тяжело уходить от желанной женщины. Но часы на колокольне пробили три раза, и он вынудил себя отвернуться и быстро натянуть одежду. Взгляд в зеркало заставил поморщиться. Изображение было не слишком четким, но ему показалось, что лицо изменилось.

Подумать об этом не успел. Мягкие пальцы коснулись его щеки, прошлись по шее.

— Давай помогу.

Алессия разгладила ладонями бархат верты и поправила сбившиеся кружева воротника. Абьери смотрел на нее, а в душе снова нарастало волнение.

— Береги себя, — целуя тонкое запястье, произнес он. — Если почувствуешь недомогание, зови Альто. И не тревожься, все будет хорошо.

Абьери говорил уверенно, а сам вглядывался в побледневшее лицо Леси, и вспоминал вчерашний разговор с Сарелли. Старик долго сопротивлялся, но все же сделал то, о чем он просил, и составил необходимые бумаги. «Если бы ваш отец был жив, ньор Абьери, он ни за что не позволил бы вам поступить так безрассудно» — недовольно ворчал Сарелли, хмуря белые кустистые брови. Алессандро только кивал, не слушая старика, а потом быстро поставил подпись и довольно улыбнулся. Он хотел быть уверен, что, даже если его не станет, с Алессией и ребенком все будет в порядке.

«Ничего. Справлюсь. Монтено еще пожалеет, что со мной связался».

Абьери не хотел думать, что будет, если его признают виновным, но тяжелые мысли так и кружили, не давая покоя. Тот план, что он разработал вместе с Марко и Сарелли, казался неплохим, но в нем имелось несколько слабых мест. Устранить их было бы возможно, только если заручиться поддержкой влиятельных сановников. Но вот с этим как раз и загвоздка. Он успел отправить посыльных, вот только времени слишком мало, и уверенности в том, что ему придут на помощь, нет.

— Сандро, будь осторожен, — в глазах Алессии мелькнула тревога. — Пообещай, что не станешь рисковать.

— Обещаю, — улыбнулся он, стараясь подбодрить Лесю, и вдруг почувствовал, как душу окатило холодом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мадонна! Он ведь только сейчас сообразил, что так и не поговорил с Алессией о ее прошлом. Собирался, но не успел. Навалилось все одно за другим, так что и увидеться-то удалось только ночью. А там уж совсем не до разговоров было.

— Пообещай, что никуда не исчезнешь, — требовательно посмотрел он в горячий расплавленный янтарь.

— Когда ты вернешься, я буду здесь, — твердо сказала Алессия. — Только вернись поскорее, — голос Леси дрогнул, и она прижалась к его груди, обнимая так крепко, что он почувствовал быстрые удары ее сердца. — Ты мне очень нужен.

— И ты мне нужна, Алессия.

Он почувствовал, как холодная рука исчезла, и дышать стало легче.

— Все, иди. А то я не смогу тебя отпустить, — прошептала Алессия и отстранилась.

Он только кивнул и вышел за дверь, унося с собой образ девушки с распущенными медными волосами, гордой осанкой и отчаянным взглядом.

— Наконец-то, — послышался голос Марко, стоило Абьери закрыть за собой дверь.

Друг расхаживал по коридору, Бруно бесшумно парил под потолком, а Гумер незаметно сидел у стены, почти слившись с одной из фресок.

— Нам давно уже пора ехать, — сердито сказал Форнезе.

— Я готов.

Абьери говорил спокойно, усилием воли усмирив волнение и отложив на потом тревожные мысли. Как и всегда в моменты опасности, ему не составило труда взять себя в руки. Монтено с его стервятниками еще пожалеет, что бросил вызов герцогу Навере.

— Сандро, ты нормально себя чувствуешь?

Марко посмотрел на него как-то странно.

— Да, — коротко ответил Абьери, присматриваясь к другу.

Тот выглядел слишком взвинченным. Неужели так волнуется за него? Или здесь что-то другое?

— Слушайте, сколько можно? — засуетился Бруно. — Давайте отчаливать! Гумер, чего застыл? Особое приглашение нужно?

Нетопырь мельтешил в воздухе, суетился, перелетая с места на место, тормошил Гумера, и Абьери нахмурился. Что происходит?

— Ну да, волнуюсь я, — с вызовом посмотрел на него Бруно, «услышав» незаданный вопрос. — Чего стоим? Поехали.

— Да, действительно, — поддержал Форнезе и, не глядя ему в глаза, развернулся и пошел к лестнице.

Абьери только головой покачал. Похоже, сегодня все сами не свои.

— Идем, Гумер, — позвал он пса и отправился вслед за другом.

Алессия Пьезе

Я смотрела в окно и машинально гладила ободок кольца. Камень перемен сегодня выглядел каким-то тусклым. Из него словно исчез тот свет, что наполнял тонкие грани жизнью, притягивал внимание и заставлял верить в необычные возможности.

Удивительная ирония судьбы. Казалось бы, камень у меня в руках, Беттина — в соседней комнате. Рядом нет никого, кто мог бы помешать мне вернуться домой. Но я все еще здесь. Почему?

Два года назад, когда попала в этот мир, я страстно мечтала об одном — найти дорогу обратно и вернуться. Я столько ради этого сделала!

И вот теперь, когда путь открыт, я не могу даже думать об уходе.

Я сжала камень в ладони. Когда все успело измениться?

Перед глазами стояло волевое лицо с отметиной тьмы, я и понимала, что никуда не уйду. Не смогу. Бросить Сандро? Разорвать по живому то, что нас связало? Предать его доверие? Нет. Я должна знать, что с ним все в порядке. Должна дождаться приговора. Должна убедиться в том, что Абьери ничего не угрожает. А ребенок? Разве могу я уйти и оставить малыша без отца?

«А может, это и есть тот знак, о котором ты молилась? — шепнул внутренний голос. — Прими свою судьбу. Тебе ведь так этого хочется. Что ждет тебя дома? И кто? Пара друзей? Могилы родителей? Вечная гонка за деньгами?»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А здесь? Что ждет меня здесь? Шаткое положение любовницы? Красота недолговечна. Это сейчас герцог увлечен мною, а что будет через пять, десять, пятнадцать лет? Нет, я не сомневалась, что Сандро не оставит меня ни с чем и постарается обеспечить, прежде чем выдворить из дворца, но смогу ли я смириться с тем, что его чувства прошли? Смогу ли отпустить? Сумею ли вырвать любовь из своего сердца? А ребенок? В этом мире на нем навсегда останется клеймо незаконнорожденного, бастарда, человека второго сорта. Он никогда не станет своим ни среди аристократов, ни среди простых людей. Первые будут его презирать, а вторые — опасаться. А когда герцог женится и у него появятся законные наследники? Ладно, я, но что ждет моего ребенка? Ненависть герцогини? Презрение и насмешки братьев? Высокомерие аристократов? Могу ли я обречь своего сына на подобную участь?