Память огня - Роберт Джордан

Андрол посмотрел на Таима и почувствовал сильную, сокрушительную волну гнева. Черная Башня принадлежала Ашаманам, но не этому человеку.

Настало время Ашаманов, чтобы исправить ситуацию.

Андрол взревел, поднимая свои руки и сплел врата. Сила устремилась через него. Как всегда, его врата, раскрылись быстрее, чем чьи-либо другие, быстрее, чем человек с его силой, был в состоянии сделать.

Он создал их размером с большой фургон. Он раскрыл их перед лицами направляющих Таима, разворачивая их в тот момент, когда они выпустили свой следующий шквал смертельных плетений.

Врата преодолели дистанцию в несколько шагов и открылись позади них.

Плетения созданные женщинами и мужчинами Таима поразили открывшиеся врата, которые висели перед Андролом словно туман в воздухе, а затем плетения взорвались позади них.

Плетения убили их собственных владельцев, сжигая Айз Седай, убивая Ашаманов и нескольких оставшихся Мудраалов. Напрягая усилия, Андрол взревел громче и открыл маленькие врата на путах Логайна, схлопывая их. Он открыл другие врата непосредственно на полу под стулом Логайна, направив его из комнаты к месту в дали от Черной Башни — к месту, ниспошли Свет, безопасному.

Женщина по имени Хессалам сбежала. Она бежала через собственные врата, Таим, последовал за ней с некоторыми из оставшихся. Остальные не были так мудры — на мгновение позже, Андрол открыл врата, столь же широкие как пол, погружая оставшихся женщин и Ашаманов в них, чтобы они упали с высоты в сотни футов.

Глава 15. Твоя шея в петле

Таразинский дворец в Эбу Дар был далеко не самым сложным местом, куда когда-либо проникал Мэт. Он говорил это себе снова и снова, свисая с балкона третьего этажа прямо над садами.

Он уцепился за мраморный выступ одной рукой, в то время как другой удерживал на голове свою шляпу. Свой узелок он положил внизу в садах. По его лицу стекал пот, несмотря на то, что ночной воздух был холодным.

Выше раздавалось бряцание доспехов двух шагающих по балкону Стражей Последнего Часа. Кровь и проклятый пепел! Неужели эти парни никогда не снимают свои доспехи? Их шлемы напоминали головы насекомых. Он мог разобраться с ними в два счета. Балкон был обтянут железной ширмой, чтобы защитить обитателей от ненужных взглядов снизу, но Мэт был достаточно близок, чтобы видеть входящих внутрь стражей.

Свет, они так долго там стояли, что у Мэта уже начала затекать рука. Двое человек невнятно переговаривались. Возможно, они решили присесть и выпить чашечку чая. Или достать книгу и немного почитать в ночи. Туон определенно должна уволить этих двоих. С какой это стати они так свободно разговаривают на балконе? Здесь ведь могут оказаться убийцы!

Наконец, благодарение Свету, те двое ушли. Мэт попытался сосчитать до десяти, прежде чем раскачаться, но смог только до семи. Он толкнул одну из незапертых ширм и вскарабкался через балконные перила.

Мэт тихо вздохнул, руки уже болели. Дворец, несмотря на тех двух охранников, был далеко не таким неприступным, как Твердыня. Ну у него, разумеется, было еще одно преимущество: он жил в этом дворце, спокойно приходил и уходил отсюда. По большей части свободно. Он почесал шею под шарфом — он снова стал носить его. На мгновение ему показалось, что лента превратилась в цепь.

Отец Мэта часто говаривал: не зная броду, не суйся в воду. Все знали, что не было человека честнее, чем Абелл Коутон, но некоторым людям — как тем, что у Таренского Перевоза — нельзя было доверять ни на грош. Абелл говорил, что во время торговли лошадьми, ты всегда должен просчитать пути отступления.

За те два месяца, которые он жил во дворце, Мэт изучил каждый выход — каждую трещину и проход, каждое свободное окно. Какие двери балкона было легко открыть, а какие обычно запирались с упором. Если ты можешь выбраться отсюда, то сможешь и забраться внутрь. Он ждал момент на балконе, не входя в комнату, к которой он был присоединен. Он был на третьем этаже, где останавливаются гости. Он, возможно, был в состоянии проникнуть таким образом, но внутри здание всегда лучше охранялись, чем это делалось снаружи. Лучше всего забраться снаружи.

Проникновение таким образом не привлекало внимания. К счастью, на эту сторону дворца было легко взобраться. Каменная кладка и древесина была усыпана неровностями, за которые легко можно было ухватиться. Он помнил, что однажды даже ругал Тайлин за это.

К тому моменту, как Мэт выполз за ширму, подтянулся вверх и начал карабкаться к четвертому уровню, пот градом сползал по его лбу, словно муравьи, которые сбегали по склону холма. Ашандарей иногда бил его сзади по ногам. Он мог чувствовать запах моря в легком бризе. Пока кто-нибудь находился на верху, для него всё пахло лучше. Наверное, это потому, что головы, всё же, пахнут лучше, чем ноги.

Это глупая мысль, сказал Мэт сам себе. Что угодно, лишь бы не думать о высоте. Он подтянул себя на один из уступов каменной кладки, который был уже, чем футом ниже и покачнулся. Мэт глубоко вздохнул и только потом продолжил восхождение.

Здесь. Выше он мог видеть балкон Тайлин. У её покоев, конечно, было несколько балконов, но он двигался к тому, что был в спальне, а не в гостиной. Тот выходил на площадь Мол Хара, и восхождение к нему было так же заметно, как муха в белоснежном пудинге.

Он снова посмотрел на покрытый арабеской железный балкон. Он всегда надеялся что сможет подняться к нему. Он, разумеется, полагал так, когда выбирался из него.

Чтож, он не будет дураком и не будет делать ничего подобного впредь, это уж точно. Только этот раз и то неохотно. Матрим Коутон знал как присмотреть за своей собственной шеей. Он бы не прожил так долго рискуя по напрасну, с удачей или без. Если Туон хочет жить в городе где глава ее армий организует на нее покушения, это ее выбор.

Он кивнул сам себе. Он вскарабкаеться наверх, очень рационально объяснит ее что она должна покинуть город и то что этот Генерал Галган предал ее. Потом он может погулять и поиграть в кости. Для этого он и вернулся в этот город. Если Ранд будет на севере, там где все Тролоки, тогда Мэт хочет быть от него так далеко как только возможно. Мэт переживал за Ранда, но любой вменяемый человек поймет что выбор Мэта единственно правильный. Водоворот красок начал сформировываться, но Мэт подавил его.

Разумным. Он будет очень разумным.

Потея, проклиная, с ноющими руками, Мэт залез на балкон четвертого этажа. Одна из защелок на ставнях болталась здесь, точно также как тогда когда он жил в этом дворце. Быстро поработать крючком из проволоки все что было нужно ему что бы попасть внутрь. Он проник на закрытый балкон достал ашандарей, затем лег на спину дыша так словно он пробежал всю дорогу от Андора до Тира.

После нескольких минут этого, он заставил себя подняться на ноги, затем посмотрел через выскрытые ставни четыре этажа вниз. Мэт очень гордился этим подъемом.

Он поднял ашандарей и отправился к дверям балкона. Туон несомненно перебралась сюда, в комнаты Тайлин. Они были лучшими во дворце. Мэт приоткрыл дверь. Он просто посмотрит внутрь и…

Что-то выстрелило из теней перед ним и врезалось в дверь прямо над его головой.

Мэт упал, перекувырнулся, доставая нож одной рукой и сжимая ашандарей другой. Дверь раскрылась от силы, с которой арбалетный болт вонзился в ее поверхность.

Селусия выглянула в следующий момент. Правая часть ее головы была начисто выбрита, другая сторона закрыта тканью. Ее кожа была цвета сливок, но любой мужчина который посчитает ее мягкой вскоре узнает обратное. Селусия может научить наждачную бумагу одному или двум способам быть жестче.

Она нацелила на него маленький арбалет, и Мэт обнаружил, что улыбается.

— Я знал это! — воскликнула он. — Ты телохранитель. Ты всегда им была.

Селусия нахмурилась.

— Что ты здесь делаешь, глупец?

— Ох, просто прогуливаюсь, — сказал Мэт, поднимаясь и убирая нож, — Говорят, что ночной воздух хорош для парней. Морской бриз. Такого рода вещи.

— Ты сюда вскарабкался? — Спросила Селусия, поглядывая через балкон, так словно искала веревку или лестницу.

— Что? Ты обычно так не взбираешься? Это очень хорошо для рук. Улучшает хватку.

Она бросила на него страдающий взгляд, и Мэт обнаружил, что улыбается. Если Селусия была в поиске убийц, то с Туон было, вероятно, все в порядке. Он кивнул на арбалет, который был все еще нацелен на него.

— Ты собираешься…

Она промолчала и опустила арбалет.

— Премного благодарен, — сказал Мэт. — Так ведь можно человека и без глаза оставить. Не то, чтобы я был против, но теперь их у меня и так уже маловато.

— Что ты сделал? — сухо спросила Селусия. — Сыграл в кости с медведем?

— Селусия! — воскликнул Мэт, проходя мимо нее в покои. — Это же было ужасно близко к шутке! Наверное, приложив немного усилий, мы еще сможем взрастить в тебе чувство юмора. Это была бы такая диковина, что мы могли бы даже отправить тебя выступать в цирке, и брали бы за это деньги. «Заходите и посмотрите на на невероятную смеющуюся со’джин! Только этим вечером и всего-то за два медяка!..»