Наполеон, или Миф о «спасителе» - Жан Тюлар

После того как попытки наладить выращивание хлопка на юге и в Италии провалились, пришлось довольствоваться сырцом, ввозимым с Ближнего Востока и из Бразилии. Однако устранение английской конкуренции и возникшая мода на нанку, бумазею и ситец стали такими мощными стимулами, что позволили этой отрасли оставить позади даже индустрию предметов роскоши. Были внедрены значительные усовершенствования, прежде всего в технологию прядения, позволявшие получать более тонкую пряжу. Мануфактуры оснащаются хлопкопрядильными станками и самоходными челноками. «Похоже, что наибольшего прогресса наша промышленность достигла в производстве хлопкопрядильных машин», — докладывал Шампаньи императору в письме от 4 октября. Он мог бы сослаться и на льнопрядильную машину Филиппа де Жирара, на ткацкий станок Жакара… И все же английская технология оставалась в четыре-пять раз производительнее французской. Химическая промышленность также переживала пору расцвета. Долгое время Франция зависела от импорта испанской и сицилийской барильи, из которой вырабатывалась сода, идущая на нужды стекольных заводов, белилен и красилен. Возобновление войны с Англией, а затем обострение отношений с Испанией привели к резкому скачку цен: с 45 франков за центнер в 1807 году до 350 франков в 1808-м. Плодотворная идея выращивания барильи в Провансе не решила проблемы. Декрет от 13 октября 1809 года освободил 33 фабрики, производящие соду (угленатриевую соль, используемую в промышленных целях), от налога, после чего цена на центнер испанской соды упала со 120 до 55 франков.

Широкую известность приобрел способ получения соляной кислоты из жавелевой воды. На своем заводе в Терне Шапталь наладил производство кислот, хлората натрия и солей свинца. Стоит ли удивляться высоким показателям, достигнутым оружейными мануфактурами? Список старинных мануфактур Мобежа, Шарлеруа, Сент-Этьенна, Тюля и Кленжанталя пополнили новые мануфактуры Мютзига, Льежа, Турина и Кюлембурга. В 1806 году было произведено 265 800 единиц вооружения. Строжайшая дисциплина труда компенсировалась освобождением от призыва в армию, что и объясняло, по-видимому, избыток рабочей силы на военных предприятиях. Отрасль контролировалась генеральными инспекторами, отчеты которых поступали в VI отдел военного министерства, возглавляемого Гассенди. Наполеона часто упрекали в недостаточном внимании к вопросам модернизации вооружений. В действительности же основная вина за медленное внедрение технических новшеств лежала на бюрократии. Несмотря на неоднократные жалобы оружейников, отмечавших, что «винт собачки пехотного ружья приходится часто заменять из-за поломок, когда по невниманию солдат нажимает на спусковой крючок при откинутом назад курке с кремнем», и что винт следует выплавлять из стали, а не железа, эта рекомендация, осев в папках военного министерства, так и не дошла до сведения императора. Прогресс в области машиностроения, без которого промышленная революция просто невозможна, был красноречиво воспет Шапталем. Между тем паровая машина так и не получила должного распространения. Металлургия, за исключением перешедших на коксовое топливо доменных печей Крезо, фактически топталась на месте. И все же два фактора обеспечили будущее развитие французского капитализма. Наполеоновский кодекс узаконил право свободного предпринимательства, закрепив отмену цехового устройства вопреки некоторым поползновениям к его восстановлению, исходившим от имперской полиции. Всякое вмешательство государства, как в случае с рудниковыми концессиями, всегда осуществлялось в интересах частной собственности. В самом деле, разделавшись с законом от 28 июля 1791 года, предоставлявшим неограниченную свободу действия «собственникам земной поверхности», новое горнорудное законодательство, принятое 21 апреля 1810 года, разделило собственность на землю и собственность на недра, оставив за государством право на эксплуатацию последних. При этом государственные концессии приобретались за плату просто символическую в сравнении с получаемой прибылью. Поначалу весьма умеренная, она способствовала концентрации ресурсов, необходимых для эксплуатации шахт и рудников. Преодолевались пережитки старого режима. На правом берегу Рейна была отменена коллективная эксплуатация доменных печей и кузниц. Французское законодательство преобразовало старые эмфитевзисы[21] в частные наследственные владения.

Наконец, торговый кодекс 1807 года, вызвавший к жизни акционерные общества, обеспечил приток новых капиталов. Помимо эффективно действующего законодательства, следует учитывать и другой не менее важный фактор: поместный капитализм, обеспечивавший в XVIII веке развитие черной металлургии, вытесняется более предприимчивым банковским капитализмом. Последний наглядно обнаруживает свои преимущества в Дофине на примере семьи Перье: Огюстен руководит одновременно и банком, и ситцевой фабрикой в Визиле. Наряду с маршалами и государственными советниками почетное место в наполеоновской легенде занимают полководцы от индустрии. Такие, например, как текстильный король Ришар (1765–1839). Сын крестьянина, он перепробовал все профессии, пока наконец, разбогатев на спекуляциях национальным имуществом, не открыл совместно с Ленуаром-Дюфреном магазин тканей, который сразу же стал приносить большие доходы. «Ришар и Ленуар» ввели продажу товаров по твердым ценам. Перейдя от коммерции к производству, они оборудовали ткацкими и прядильными станками бывший монастырь Бон-Секур по улице Шарон, а отпочковавшись от Парижа, начали врастать в провинцию, пустив в 1800 году корни в Алансоне, в 1802-м — в Се, в 1806-м — в Лэгле… В 1810 году, когда умер Ленуар, на их предприятиях было занято 12 800 рабочих.

Другой заметной фигурой текстильной промышленности стал Оберкампф. До Революции он основал в Жуй мануфактуру по производству крашеного полотна. В 1805 году на ней было занято 1 322 рабочих; ежегодная прибыль составляла миллион 650 тысяч франков. Благодаря черной металлургии Франсуа де Вандель (1778–1825) вернул себе состояние, которого лишился в свое время как эмигрант. Он начал с того, что выкупил металлургический завод в Айанже, а в 1809 году — в Крейцвальде; приобретение в 1811 году сталелитейного комплекса в Моевре ознаменовало новый этап в жизни семьи. Можно упомянуть также Терно, совершившего переворот в сукновальном производстве, Дугласа, сконструировавшего хлопкочесальную машину, Андре Кэклена. Несмотря на нехватку некоторых видов сырья и низкий КПД энергоносителей, французская промышленность 1806–1810 годов переживает период безоблачного оптимизма. Возвращение к порядку и безопасности, возрождение роскоши, непрерывное расширение рынков сбыта (Наполеон не церемонился с союзниками, требуя, чтобы они держали свои границы открытыми для французских товаров) — все это порождало ту эйфорию, которая обусловит многие опрометчивые решения. Не случайно промышленный подъем вызывает настороженность консервативной части нотаблей. Шапталь, будучи ярым поборником прогресса, так резюмирует их настроения: «Когда войны или запретительные меры перекрывают промышленным товарам доступ к потребителю, с горечью видишь муки и метания тысяч неприкаянных людей, слишком часто нарушающих общественное спокойствие. Куда разумнее вместо того, чтобы создавать скопления людей, обслуживающих ту или иную отрасль промышленности, расселить их по деревням, где ремесла служат полезным подспорьем земледельческому труду».