Возрождение - Олег Верещагин

– Ты правда, что ли, моделью был? – и добавил непонятно: – День нежданных встреч с прошлым, блин…

– Был. – Мажор опустил плечи. – Почти два года. У матери один партнер – владелец агентства, он и устроил…

– По блату, – не удержался-таки Максим.

Мажор разъяснил:

– Не по блату как раз. Оцени честно и скажи, по блату или нет.

– Где мне оценивать. – Максим в ужасе замахал руками. – Я не девочка! И не… Сашка, я ничего не сказал!!! Не надо насилия!

– Не по блату, – задумчиво повторил Мажор, не обращая внимания на подколки младшего. – И мне сперва нравилось. Не из-за денег и не из-за славы. Просто мне хотелось что-то делать… я думал, что это – важно, что это работа, настоящая работа. Больше пятидесяти фоток в журналах, одиннадцать рекламных роликов, выезды с модельным агентством. – Он приподнял верхнюю губу. – Узнавать стали, письма валом шли – и на емелю, и обычные. Звонили то и дело: «Олег – это вы? Я Катя… вы моя мечта, я уже полгода мечтаю о встрече…» И в трубку дышат. А мне кажется, что дыхание жвачкой отдает… Потом чувствую – тупею. Поглядел вокруг – такое болото… Ребятам, девчонкам самое большее по четырнадцать, а у них интриги, подсидки, мелкие пакости, друг другом для постели меняются, со взрослыми спонсорами спят, кокаин нюхают… Мать у одной плакала при мне: «Я думала – у девочки профессия будет, а она через полгода в наркоклинику попала!» Другой – парень – себе вены вскрыл, когда его в ролике не сняли… На одной передаче в прямом эфире я и выдал – не по роли, а сказал: «Пусть родители, которые любят своих детей, держат их от этих контор подальше!» Такой скандалище был, мать еле замяла… Да я бы сам ушел. Я здоровый парень, сильный, умный – так что мне, вот таким чучелом всю жизнь прожить? – Он хлопнул по журналу. – Стыдно же, честное слово!

– А где твой ум был, когда ты спайсом… – начал младший из лицеистов.

Олег смущенно пожал плечами:

– Да это я уже потом… Огляделся: делать нечего, скучно, тошно, времени навалом. Ну и решил: гори он все…

– А теперь? – быстро спросил Максим. Уже без насмешки и подковырки. Почти жадно… – Теперь точно знаешь, чего хочешь?

– Знаю, – твердо сказал Мажор. – Хочу быть офицером. И гордиться своими погонами. И своей страной. А не счетом в банке. А если придется – умереть за Родину. Теперь есть за что.

Не глядя, Сашка брезгливо кинул журнал в печку и, протянув руку над столом, молча и крепко пожал ладонь Мажора.

– Люди! – оживился Антон. – Я вам не сказал! Я же то стихотворение нашел – ну, помните: «И умру я…» – я перед отъездом все вспомнить пытался! Вот гитары нет…

– Читай так! – махнул рукой Максим.

– В общем, это Николая Гумилева стихи. – Антон сел удобнее, но потом встал, отошел к печке, оперся ладонью на стену возле нее. Помолчал и заговорил неспешно, задумчиво, глядя в пламя, выхлестывающее из дверцы:

Да, я знаю, я вам не пара,Я пришел из иной страны,И мне нравится не гитара,А дикарский напев зурны.Не по залам и по салонамТемным платьям и пиджакам —Я читаю стихи драконам,Водопадам и облакам.Я люблю – как араб в пустынеПрипадает к воде и пьет,А не рыцарем на картине,Что на звезды смотрит и ждет,И умру я не на постели,При нотариусе и враче,А в какой-нибудь дикой щели,Утонувшей в густом плюще,Чтоб войти не во всем открытый,Протестантский, прибранный рай,А туда, где разбойник, мытарьИ блудница крикнут: вставай! —

Антон посмотрел на остальных блестящими глазами и добавил: – Вот так.

– Хорошо, Гитара, – сказал Максим. – Правда хорошо, Вить… Здорово! – и повторил: – «Чтоб войти не во всем открытый, протестантский, прибранный рай, а туда, где разбойник, мытарь и блудница крикнут: вставай!»

Они помолчали. Олег излишне оживленно сказал, нарушая тишину:

– Сенька, кстати, к нам сюда обещал заглянуть, передать, когда все готовиться начнут. Что-то нету его.

– Проспал, – предположил Антон.

Максим тут же вступился:

– Он не проспит! Раз обещал – то придет и скажет!

– Горой за него? – подмигнул Олег.

Максим пожал плечами:

– Ну и горой… – и продолжал: – Я вообще сначала думал, что он трусоватый. Что Николай Федорович его… в общем, в Лицей отправил просто так. Для мебели, чтобы лишнего не говорили. До той истории с бассейном думал так.

Историю с бассейном знали все лицеисты и еще много кто постороний, хотя сам Сенька Власов никогда этим не хвастался. Младших мальчишек на одной из тренировок выстроили перед дверью, завязали всем глаза, инструктор сказал спокойно: «Сразу за дверью бассейн, но без воды. Глубина – пять метров. Вбегаете, прыгаете, приземляетесь, срываете повязку, перебегаете на ту сторону, поднимаетесь по лесенке, ждете. Все. Останавливаться нельзя ни на секунду. Если кто поломается – лежать, не двигаться, молчать, я подойду потом. Итак, кто первый?»

Мальчишки в черных повязках на глазах замялись, нелепо вертя головами. Конечно, кто-то все равно стал бы первым, и очень быстро. Но получилось так, что первым стал Сенька. Он подобрался, чуть пригнулся, нацелился на дверь, которую не видел, словно пуля в стволе, – и рванулся вперед, молча и стремительно, отчаянным ударом сразу двух рук перед собой распахнув бронедверь, которая тут же за ним тяжело захлопнулась.

Когда ошалелые мокрые мальчишки сушились на другой стороне бассейна – конечно же, заполненного водой, – то кто-то спросил удивленно: «А кто первым-то был?!» И инструктор почти безразлично кивнул на стремительно покрасневшего Сеньку: «Лицеист Власов»…

Неожиданно во внутреннюю дверь просунулся Сенька, сообщил:

– Велели передать – на станции через сорок минут встанем, отпразднуем. Все уже готовятся! Там таааакой снег валит! – Он сделал большие глаза и с натугой закрыл овальный металлический люк.

– Не люблю снег, – тихо сказал Антон. И с каким-то непонятным вызовом взглянул на Балабанова.

Максим молча пожал плечами, но потом спросил:

– А кто его теперь любит?

Теперь уже помолчал Антон. Потом сказал с тоской, злой и тяжелой:

– Знаете… так плохо одному… иногда прямо совсем. И еще – за что так? У меня же была мама… За что ее у меня отняли?

– Гитара, не надо, – попросил Сашка, садясь прямей. – И вообще, – он помедлил, но решился, – разве ты теперь один? Мы же все вместе.

Антон огляделся вокруг и так светло улыбнулся, что остальные ребята смутились. А Гитара кивнул утверждающе и сказал:

– Правда.

Глава 4

«Россия» летит на Запад

Мама, что это за горы там, на горизонте?

Я хочу туда домчаться, посмотреть с кручи.

Тихо я пойду, чтоб не спугнуть сон тех,