Возрождение - Олег Верещагин

– Ну, с наступающим вас!

Никто не засмеялся и не спросил, насчет чего это он. В дверь стучался ветер, гулял по крыше вагона на мягких сильных лапах. И только через несколько минут молчания Мажор неожиданно засмеялся – так заразительно, что захохотали и все другие. Потом Максим покачал головой и начал расшнуровывать ботинки со словами:

– Чего-то с нами не того. Сами с собой смеемся…

– Отличный Новый год у нас будет, – серьезно сказал ему Мажор. – Праздновать нам здесь. В чем есть и с чем есть… – Он опять фыркнул и помотал головой: – Не, ну я такого еще не помню! Честное слово!

– Зато теперь будет что вспомнить, – заметил Антон, посмотрев на часы. – Почти десять. Скоро и правда Новый год. Давайте готовиться, что ли, не лежа его встречать. Может, только на следующей станции на пару часов остановимся, если по времени совпадет…

Мальчишки оживились. Мажор повторил:

– Нет, честное слово – и в мыслях не держал никогда, что буду вот так праздновать хоть один Новый год…

– А как ты его обычно праздновал? – спросил Сашка. И тут же добавил: – Честно, без подначек спрашиваю – как?

– В Таиланде, – признался Мажор и, переждав удивленный смех, пояснил: – Правда в Таиланде. Не помню, чтобы я до войны на Новый год настоящий снег видел. 29-е – и мы в Таиланд. Там наших много и обязательно кто-нибудь елку закажет. А пять лет назад один приказал полный бассейн снега навалить. В снежки играли…

– Дичь какая, – сказал Максим. Мажор промолчал, но не обиженно, а скорей задумчиво как-то. – Нет… Это как-то… Мы дома старались всегда вместе собраться… Отец, правда, не всегда мог, но это… А так – вчетвером. Семейный праздник… – Максим неожиданно смутился.

Все вспомнили, кем был его отец и что случилось с его семьей. Но никто об этом не напомнил младшему…

– А мы всем двором отмечали, – сказал Антон, ножом вскрывая банки. – Тоже традиция. И к утру обязательно драка! – Он засмеялся. – Что ты будешь делать – вот всегда! Прямо под елкой – у нас там настоящая живая растет, до сих пор цела… я проверял перед отъездом…

– Мы с… с мамой тоже настоящую наряжали… – подал голос Сашка. И не стал больше ничего добавлять, глядя в пламя керосинки. Но всем почему-то вдруг представилась офигенная ель, вокруг которой водят хоровод таежники вместе с волками и медведями. Картина внушала невольное уважение. – Во! – вдруг опомнился он. – А у нас-то елки нет! Я так не играю.

– Ну вот что. – Антон поднялся. – Тащите сюда наши лыжи и палки…

Через полчаса импровизированная елка, украшенная ножами, верхней одеждой и разной мелочью, была готова и водружена между установками курсовых пулеметов. Сашка гордо увенчал ее верхушку своими часами, поставив в них будильник на полночь.

– Бумаги бы, – посетовал Антон. – Нарезали бы снежинок, я умею.

– Че там уметь-то… – усмехнулся Мажор. – Стоп, я где-то видел бумагу… где?

Сашка молча поднялся, подошел к ящику для растопки и вытащил толстенькую кипу разноцветных глянцевых журналов. Изрек:

– Каждый из нас должен запоминать все, что увидел, – и вывалил журналы на стол. Добавил: – Хотя горит такая бумага плохо…

Остальные мальчишки, уже не слушая его, навалились на журналы, кромсая ножами статьи и фотографии, а по временам злоязычно и не всегда прилично комментируя то, что резали. Старавшийся больше всех Максим фыркнул:

– Э, помните, как Вячеслав Борисович говорил? Ну, насчет того, что боец должен все запоминать?

– А, точно-точно! – Антон закивал. – Он еще рассказывал, как читал в детстве книжку. Там один погранец гостил у какого-то следопыта-таджика, а у того дочь хлеб пекла. И этот таджик погранца спрашивает: «Сколько штук испекла?» А погранец отвечает: «Не знаю, пять или шесть…» А таджик ему: «Нарушителей тоже так считаешь? Встретишь, скажешь: ой, как много нарушителей – пять или шесть! Надо их поймать! Поймал пять или шесть – а седьмой бух тебе в спину из винтовки. «Зачем, – скажет, – меня не считал?!» Не помню, Вячеслав Борисович называл книжку…

– «Семь гвоздиков», – невозмутимо сказал Сашка. Антон скривился:

– Тебе знаешь почему легко все запоминать? У тебя тут, – он постучал по лбу Белова, – пусто. Девственно пусто, как наша Ольга Тимофеевна когда-то говорила, когда я выходил по матике отвечать. Мало впечатлений в детстве, много пустых клеточек… А у нас, простых людей, вся жизнь – одни эмоции, вот мы и… ойа, пусти! Немой, правда больно-о!

– Смотри. – Сашка выпустил из пальцев нос Антона. – А то дальше без носа поедешь. И продуктам будет облегчение, кстати. А то больно у тебя на них нюх…

– Слива будет. – Гитара печально хлюпнул, скосил глаза на нос. – Когда ты уснешь, я тебя валенком насмерть забью.

– Не понял, – сказал Максим.

– Чего тебе непонятно, Максимище? – уточнил Антон и охотно развернул картину мести: – Возьму валенок за голенище. Размахнусь. И…

– Не понял, это что? – Максим бросил на середину стола развернутый журнал – это была «Кувалда», одно из самых популярных и дегенеративных подростковых изданий РФ. Мальчишки склонились над разворотом постера.

– Чего тебе там непонятно?

– Журналу-то уже лет много, тогда, наверное, алфавит был другой, вот он и…

На постере какой-то мальчишка лет десяти-двенадцати, супермодно одетый, но босиком, сидел на сверкающем дорогом мотороллере и с улыбкой поглощал мороженое. Кажется, это была реклама, только непонятно, чего. То ли мороженого, то ли мотороллеров, то ли чего-то из надетого на пацане, а может – самого пацана. Постер был выполнен яркими красками по принципу «вырвиглаз» и снабжен подписью на североатлантическом языке: U WANT TOO!

– Ну и что тут непонятного? – уточнил Сашка, который за последнее время неплохо выучил английский и очень этим гордился, всячески, пусть и ненавязчиво, подчеркивая свое знание языка. – «Ты хочешь тоже». С ошибкой, как в Штатах было принято. И че…

Получилось так, что он уставился на Мажора последним. Двое уже смотрели. Третий медленно краснел. Наконец Максим с опасной лаской спросил:

– Радость моя, Мажорчик, это ты? Вот тут, на мотороллере, с мороженым в мощной длани и в омерзительно фирменной одежке?

– Я! – огрызнулся Олег. – Ну я, ну дальше что?

– Да нет, ничего, ничего, – готовно закивал Максим. Ясно было, что он собирается сказать что-то убойное, стопудовое. Но Сашка не дал ему этого сделать, значительно пошевелив пальцами. А Антон спросил:

– Ты правда, что ли, моделью был? – и добавил непонятно: – День нежданных встреч с прошлым, блин…

– Был. – Мажор опустил плечи. – Почти два года. У матери один партнер – владелец агентства, он и устроил…

– По блату, – не удержался-таки Максим.