Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена Владимировна

Хороший тон. На керберов действует, на Задаваку тоже. Поднимается, опираясь на мою руку. Потом даже губенки брезгливо кривит.

— Благодарю… я могу сам.

Даже переходит на трусцу. Надо же посмотреть, что там с дражайшей матушкой. Хотя по звуку ясно, что она в порядке.

Пока Визгля изливает сыночке — как она там потрясена — разбираюсь, что тут случилось. Да уж, прогулочка получилась у Моргойлов: шли себе и шли, и тут грифон посреди дорожки. Вон, уже вольерные подоспели. Выгуливали, значит. А он учуял Задаваку и рванул напрямик. Прорвался через пару живых изгородей, расколотил пару статуй. И выскочил на дорожку аккурат перед Визглей.

Но с самой Визглей решил не связываться. Да и она тут же хлопнулась в обморок. Так что грифон нацелился на Задаваку, а тот понял, что дело дрянь. Влупил удар магии воздуха и дал стрекача.

Разумно сделал, ничего не скажешь. Удар грифона задержал, так что он не сразу кинулся за моргойленышем. Тот перепрыгнул через розовые кусты, кинулся через лужайку. И, конечно, ему приспичило оглянуться — а бежит ли за ним хоть кто-нибудь?

Споткнулся о какую-то декоративную дрянь в траве, покатился, ободрал руки и колени, тут подоспел грифон… ну, и Шипелка. Вот уж кто успел вовремя.

— Ты была недалеко? — спрашивает Грызи. — Ты услышала, что происходит?

— Травы сказали, — откликается Шипелка неохотно. Косится на Задаваку и Визглю с презрением. Мол, подумать только — кого спасала.

— Ну, — выдыхает Грызи, когда мы этакой компанией достигаем крыльца. — Повезло с ветром.

Задавака выражает на постной роже умеренное недоумение.

— Грифон был близко, — поясняет Грызи, — ветер шел на него. Хорошо, что не к алапардам.

Задавака опять выцветает, до голубоватого оттенка.

Выскочивший на крыльцо Моргойл пучит глазами и трясёт головой. Разражается восклицаниями типа: «Но это… поразительно, невозможно!» Правда, непонятно — что его так поражает. Бледненький отпрыск, случай с грифоном или молчащая жена.

Визгля в таком перепуге, что не говорит ни слова, когда ее муженек приглашает нас присоединиться к ним за ужином. Грызи милосердно качает головой.

— Просто покажите, где мы можем расположиться.

Крол оттаскивает женушку в сторону и начинает обрабатывать ее по горячим следам. До следопытского слуха долетает разное: «Спасли нашего мальчика…», «Почетные гости…», даже «Ну, она же Драккант, как можно».

Непонятно, что из этого дожимает Визглю, но она даже царственно желает нам спокойной ночи. И просит только не отпускать нашего терраанта бродить по коридорам… в диком виде.

Шипелка вообще не собирается ночевать «в каменном мешке». Отправляется себе в рощу, так что всех всё устраивает.

Комнату нам отводят ту, в которой живёт Сирил.

* * *

— Я, собственно… могу его отсюда убрать, да…

Крол озаботился нас самолично отвести на ночлег. В дальнюю комнату, оборудованную «для зачуханских гостей».

Но для горевестника, который восседает себе в клетке, в самый раз.

— Хотел разместить в холле… но Эрзабелла вообще против животных в доме, а тут посчитала это дурновкусием… И Эгерт не согласился, чтобы в его комнате…

Смотрю на горевестника, он на меня. Пристально оценивает чёрными глазками. Серо-серебристый, перья чуть встрёпанные. Умный, подозрительный взгляд.

— …а для птиц у меня еще не готово помещение, и, собственно, Сирил первый экземпляр, который я решил…

Грызи уже положила сумку, теперь рассматривает горевестника так же пристально, как я.

— Почему вы вообще вздумали приобрести халадриана? Странный выбор для домашнего питомца.

— Подарок сыну на день рождения, — Крол обиженно моргает маленькими глазками. — Эгерт же интересуется живой природой, а здесь уникальный образец — говорящий халадриан, обученный.

Обученный горевестник с подрезанными крыльями, да. Нахохлился и хмуро крутит головой по сторонам. В клетке ему не нравится.

— Сирил. Сирил, дорогой, — умильно воркует Крол, нагибаясь к клетке, — скажи что-нибудь, ну же, давай…

Горевестник смотрит на него как на идиота. Потом отверзает клюв и со смаком выдает:

— Кишки.

Моргойл-старший спадает с лица.

— Вообще-то, мне обещали, что он будет предрекать… полезное. Знаете, торговец утверждал, что он вполне обучен и сможет видеть будущее… ну, или хотя бы просто воспроизводить осознанные фразы.

— Кишки, — стоит на своём Сирил. На птичьей физиономии — открытое удовольствие. — Кишки. Кишки. Жра-а-а-ать.

Моргойл бормочет, что вот, сынку-то не понравился подарочек. Почему-то. Грызи без церемоний вскрывает клетку, вытаскивает горевестника, расправляет и ощупывает крылья, шепчет «Вместе…»

— Действительно, говорящий халадриан. И неплохой запас слов. И характер тот еще, я гляжу… подержи-ка, Мел.

Чешу птаху голову. Сирил с удовольствием покряхтывает. Над черными глазами у него — по два темно-сизых перышка. Будто ехидно изогнутые брови.

— Одна лапа искалечена после ловушки, хвостовых перьев недостает, маховые обрезаны… Кто им занимается, господин Моргойл?

— Мой второй дрессировщик знаком с ним, так сказать, однако его специальность… гм… далека от птиц. Но я стараюсь, чтобы у него был сбалансированный рацион, и чистка клетки…

Грызи качает головой, прерывая этот поток.

— Горевестники — стайные птицы. Им непременно нужно общение, если не с себе подобными — то с людьми. Этот скучает. Он привык к людям, и внимание ему нужно уделять постоянно. Работать и развивать речь.

Крол маниакально пучит глазенки. Обещает, что вот с завтрашнего дня прямо и начнет. Приставит кого-нибудь компетентного к Сирилу для занятий — так и говорит, компетентного. Потом раскланивается и вылетает по зову колокольца на ужин. Не переставая строить восторженные планы.

— Кишки, — мстительно говорит ему вслед Сирил.

И подставляет голову под мои пальцы, поглядывает требовательно. Даже пощипывает — показывает симпатию.

В жизни не держала в руках горевестника. Их мало можно встретить в неволе: не ловят, так, истребляют. Поселить в доме — вдруг беду на себя навлечёшь. Притащит на крыльях или на хвосте принесет… Крол, видно, совсем отбитый, раз подарил такое сынку.

— Он правда сможет говорить? Осознанно, в смысле.

Грызи потрошит свою дорожную сумку и первым делом кидается к Водной Чаше на столе. Спасибочки Кролу за такую роскошь.

— Да он и сейчас может.

— Угу. Только темы странные подбирает.

— Ему тут просто не нравится, вот он и… погоди-ка, вызову кой-кого.

Следующий час Грызи убивает на отчеты с переговорами. В питомнике всё спокойно — Конфетка отчитывается насчёт больных животных. Пухлик добавляет пару ласковых про егерей — опять квасили с Дрызгой, стало быть. Дождались, что мы в отъезде.

Пухлика Грызи посылает узнать насчет дрессировщика, Криклэнда. Добавляет короткое: «Всё, что сможешь». Вытаскивает сквозник из Водной чаши.

Сирил вовсю ластится ко мне — ни дать ни взять скворец, одуревший по весне. Мы с ним вместе решаем, что клетка у него — слишком тесная. Еще и орешков, небось, мало дают. Не говоря уж о том, что и пообщаться тут не с кем.

— Отстой, — уныло соглашается горевестник. Сразу видно, кто в поместье самый умный.

— Может, он смог бы разговаривать, — говорит Грызи, которая решила поплескаться над умывальником, — осмысленно. Если бы с ним поработать по-настоящему, постоянно и с любовью. Но даже в этом случае он будет скорее выдавать то, что ощущает, как халадриан. Чутьем. Например, кто в наибольшей опасности. Или кто раньше умрет.

— Ну, и кто же здесь умрёт? — спрашиваю у Сирила полушутливо.

Горевестник склоняет голову набок.

— Эгерт.

Грызи медленно поворачивает лицо от умывальника.

— Эгерт! — оживляется Сирил на моей ладони и хлопает подрезанными крыльями. — Эгерт, Эгерт, Эгерт… кишки.

— Та-а-ак, — говорит Грызи, распрямляясь. — Интересно бы знать, давно у него это или не очень. В любом случае, халадрианы обычно чуют беду за сутки-трое…