Дом Морганов. Американская банковская династия и расцвет современных финансов - Рон Черноу

отправлено в Банк Англии, а затем зачислено на счет Morgan Grenfell, который погашал нью-йоркские облигации по мере наступления срока их погашения. Эта операция стала знаком финансовой зрелости, сигналом миру о том, что Нью-Йорк как финансовый центр может обеспечить безопасность, сравнимую с лондонской.

Для многих американцев война поначалу казалась чем-то далеким, а для сторонников изоляции она стала еще одним примером того, почему Америке следует держаться подальше от иностранных дел. Несмотря на свои симпатии к союзникам, президент Вильсон выступил с прокламацией о нейтралитете, призывая американцев быть "беспристрастными как в мыслях, так и в действиях". Для партнеров Morgan это было невозможно. Как сказал Том Ламонт, "мы с самого начала войны хотели, чтобы победили союзники. Мы были сторонниками союзников по наследству, по инстинкту, по убеждению". Как банкиры-космополиты с лондонскими и парижскими филиалами, партнеры Моргана были глубоко вовлечены в европейскую жизнь и слишком глубоко верили в англосаксонскую цивилизацию, чтобы оставаться в стороне. Однако кардинальным правилом эпохи дипломатии было не подчиняться правительственным указам, и банк подчинился политике Вашингтона.

В начале августа французы, назначившие J. P. Morgan and Company своим финансовым агентом, обратились в банк с просьбой о возможном предоставлении кредита в размере 100 млн. долл. Администрация Вильсона не просто отклонила эту просьбу. Государственный секретарь Уильям Дженнингс Брайан - жаба в саду истории Моргана - назвал займы воюющим сторонам "худшим из контрабанд". Через несколько дней он заявил прессе, что займы американских банкиров воюющим странам "несовместимы с истинным духом нейтралитета".

В течение шести недель политика Брайана в отношении финансирования контрабанды была отменена, поскольку Вильсон скрытно, но безошибочно склонился на сторону союзников. Роберт Лансинг, советник Госдепартамента и исполняющий обязанности госсекретаря осенью того года, придумал способ обойти нейтралитет США с помощью юридической хитрости. Он убедил Вильсона принять удобное различие между запрещенными "займами", предоставляемыми через иностранные военные облигации, и разрешенными "кредитами" для закупок союзниками материальных средств. Почему после двух месяцев войны произошел такой резкий сдвиг? Американский экспорт в Европу вывел Соединенные Штаты из рецессии, и даже приходские фермеры беспокоились о том, что закупки союзниками зерна, мяса и хлопка могут быть сокращены из-за отсутствия кредитов. Как сказал Дэвисон министру финансов МакАду, "чтобы сохранить наше процветание, мы должны его финансировать". Дом Моргана предлагал удобное прикрытие для сохранения видимости и отрицания духа нейтралитета.

Соединенные Штаты, обладавшие значительным промышленным потенциалом, представляли собой идеальный арсенал для ведения войны. Но, участвуя в торгах между союзниками за американские поставки, они взвинтили цены до небес, и даже отдельные департаменты британского правительства оказались в состоянии жесткой конкуренции. Чтобы ослабить ценовое давление, Ллойд Джордж, занимавший в то время пост канцлера казначейства, обратился к Тедди Гренфеллу с вопросом, может ли компания Morgans в Нью-Йорке сделать что-нибудь для расширения производства американских винтовок, а Джек Морган навел справки в оружейных компаниях Remington и Winchester. Но для прекращения наживы на войне требовалось не просто расширение производства. В октябре 1914 года британское казначейство направило сэра Джорджа Пейша и Бэзила Блэкетта для изучения проблемы. Будучи самой мандариновой из бюрократических структур Уайтхолла, британское казначейство нуждалось в форпосте на Уолл-стрит и нашло его в лице своего нью-йоркского агента - Дома Моргана. Когда в конце ноября казначеи вернулись в Лондон, на их борту оказался еще один пассажир - Гарри Дэвисон. Поскольку Уиллард Стрейт был неугомонным, Дэвисон взял его и Дороти с собой. В новом журнале Стрейтов "The New Republic" уже было опубликовано письмо Рэя Стэннарда Бейкера, в котором он предостерегал американский бизнес от использования войны "для продвижения собственного бизнеса и торговли".

Дэвисону пришла в голову вдохновенная идея, которую, как утверждал Страйт, у него украли. Дэвисон задался вопросом, сможет ли Дом Моргана избавиться от грабительских посредников, сконцентрировав закупки союзников в одном агентстве, которое будет вести переговоры с позиции силы. Он знал, что Морган предпочитает никогда не выступать с трибуны, и предложил Джеку Моргану отправиться в лодке с людьми из Казначейства. Джек, не любивший красть славу, ответил: "Садитесь на пароход сами, это ваша идея". Друг Джека сэр Сесил Артур Спринг-Райс, британский посол в Вашингтоне, лоббировал подобную идею, заявив в Министерстве иностранных дел, что для ее реализации потребуется фирма, имеющая авторитет как в Лондоне, так и в Нью-Йорке. Логичным выбором был англо-американский Дом Моргана.

Как только Дэвисон был установлен в Claridge's, Тедди Гренфелл провел для него экскурсию по представителям Банка Англии и Уайтхолла. Британским чиновникам понравился план Дэвисона, и не только потому, что он позволял снизить цены. В политическом плане он превращал дом Морганов в громоотвод для неизбежных обвинений в фаворитизме, которые выдвигались при заключении военных контрактов. Очевидны были и обязательства фирмы. Одни чиновники опасались, что британские радикалы устроят настоящий праздник в связи с этой связью с Уолл-стрит, другие - что банк будет непопулярен среди определенных слоев американского общества. Дом Моргана знал о своей непопулярности к западу от Миссисипи. В апреле 1914 г. он рассматривал возможность создания редкого филиала в Чикаго, чтобы смягчить неприязненные настроения на Среднем Западе.

16 декабря 1914 г. Дэвисон обедал с премьер-министром Гербертом Асквитом и канцлером Дэвидом Ллойд Джорджем. Он принес с собой контракт на создание агентства по закупкам Morgan для союзников. Премьер-министр просмотрел его пункт за пунктом и сказал, что "одобряет каждое слово". 15 января 1915 года Дом Морганов подписал коммерческое соглашение с Советом армии и Адмиралтейством. Первой закупкой стала поставка лошадей на сумму 12 млн. долл. Весной аналогичное соглашение было заключено с французами через старшего партнера Моргана в Париже Германа Харджеса.

Никто не предвидел масштабов предполагаемой операции. Лорд Китченер, военный министр, сказал Дэвисону, что закупки могут составить 10 млн. фунтов стерлингов, подчеркнув при этом, что его предположения не слишком точны. В действительности же закупки составили астрономическую сумму в 3 млрд. долларов - почти половину всех американских поставок, проданных союзникам за время войны. Снимая комиссионные в размере 1%, Дом Моргана получил поразительную сумму в 30 млн. долл. Это была, пожалуй, самая важная сделка в его истории, причем не только из-за денег, но и из-за политических и корпоративных контактов, которые она дала. Джек Морган был не против того, чтобы банк занялся таким чужим бизнесом, но опасался политической реакции Великобритании против США в случае продолжения военной спекуляции. В конце января 1915 г. в Белом доме Джек получил благословение Вудро Вильсона, который заявил, что не будет препятствовать любым действиям, направленным "на развитие торговли".

Старые частные банки Уолл-стрит и Сити обладали свойством