Коллекция геолога Картье - Яков Рыкачев

Резко отстранив от себя фотографии, Клод в полном изнеможении откинулась на спинку кресла, лицо ее стало одного цвета с белоснежным джемпером.

— Боже мой, боже!..

— Да, Клод, вот каков он, этот Альбер Стамп, которого вы именуете дядей Альбером, — как бы сочувственно сказал Хеллс. — А ведь я не показал вам фотографий, на которых он самолично, с применением жесточайших пыток, допрашивает русских военнопленных, партизан и партизанок. У этого палача и убийцы была страсть запечатлевать для потомства свои злодеяния, и часть его фотоархива попала к нам. Наконец, вы не читали показаний, данных суду его сослуживцами по СС и многочисленными свидетелями. Я избавлю вас от этого — у меня самого при чтении этих показаний шевелились волосы на голове. Да и вы уже достаточно знаете, чтобы представить себе человека, выдающего себя за вашего дядю…

— О, значит он вовсе не дядя мне! — с облегчением воскликнула Клод. — Зачем же понадобилось ему…

— Это вы еще узнаете, Клод. А пока пойдем дальше. Известно ли вам, кто такая Эльза Штумм?

— Эльза Штумм… Это ужасная женщина, которая замучила в концлагерях тысячи людей, избивала их до смерти, травила собаками… Эльза Штумм? Я читала о ней в книгах, кажется, ее осудили потом и повесили англичане.

— Да, да, именно об этой знаменитой злодейке Эльзе Штумм я и спрашиваю вас. Вот взгляните на это фото: Эльза Штумм на виселице в Гамбурге, где она была осуждена на смерть.

— Ой, как страшно! Будто пустой мешок висит…

— А ведь Эльза Штумм была очень красива. Глядя на ее портрет, трудно поверить, что это женщина-изверг, украшавшая свою берлогу абажурами из человеческой кожи! Вот посмотрите…

Клод приняла из рук Хеллса фотокарточку, и на ее лице возникло вдруг странное выражение: смесь недоумения и ужаса.

— Что это… что это?..

— Вас, наверное, удивляет поразительное сходство между вами и Эльзой Штумм? — спокойно сказал Хеллс. — Разве вам никто никогда не говорил об этом?

— Н-нет…

— А вы припомните, милая! В прошлом году в «Одеоне», в Париже, один человек при виде вас чуть не упал в обморок; то же повторилось в музее восковых фигур; а в последний раз — на лайнере, на котором вы летели со Стампом из Парижа в Вашингтон. Все трое, видимо, бывшие узники концлагеря, в котором свирепствовала Эльза Штумм…

— Да, да… А я не могла понять тогда…

— Да вы и сейчас не все понимаете, милая Клод. Между вами и Эльзой Штумм вовсе не случайное сходство. Эльза Штумм — ваша родная мать! Вы ее незаконная дочь от Вальтера фон Хагенау, он же Альбер Стамп. Вот кто ваши родители, Клод, а вовсе не убитый майор фон Зеверинг и его супруга, погибшая при бомбежке!..

Хеллс, мнивший себя великим знатоком человеческих душ, явно не рассчитал на этот раз силу нанесенного им удара. Почти мгновенно в Клод произошла страшная перемена. От ее лица отхлынула вся кровь, ее фарфорово-голубые глаза остановились и застыли, как у мертвой, на ее побелевшем лице они казались сейчас почти черными; щеки опали, виски вдавились, челюсть отвисла, слегка приоткрыв рот, и оттуда мертвенно поблескивали сухие зубы.

Хеллс сам ужаснулся делу своих рук. Он достал из ящика стола «бодрящую» таблетку, нацедил из сифона в стакан газированной воды, вскочил с места, обежал стол и остановился перед Клод.

— Примите таблетку… выпейте воды…

Клод слабым жестом руки отвела от себя стакан.

— Не надо…

— А я вам говорю — примите! — прикрикнул Хеллс. — Вам сразу станет лучше!..

Клод по-детски всхлипнула, взяла таблетку и запила водой из стакана.

— Ну вот и хорошо! — ласковым голосом сказал Хеллс. — Не пройдет и полминуты, как вы снова будете молодцом!..

Прошло несколько минут, прежде чем Клод пришла в себя. Но было похоже, что за эти считанные минуты она успела перенести тяжелую болезнь: ее нельзя было узнать. Ничего не осталось от ее красоты, от ее юности, ее словно опалило той страшной правдой, которую открыл ей Хеллс. У нее не было сил держаться прямо, она ссутулилась в кресле, голова склонилась, глаза погасли, даже кожа на лице, казалось, одрябла. Быть может, если ей суждено жить, к ней еще вернутся и сила, и здоровье, и бодрость духа, и все блага юности, но сейчас ее душа была погружена во мрак, из которого она не видела иного выхода, кроме смерти.

— Вот и отлично! — бодро приговаривал Хеллс. — Может, еще таблеточку, а?

Клод отрицательно покачала головой.

— И чего вы так испугались, скажите, пожалуйста! От вас же самой зависит, чтобы ваша тайна навеки схоронена была в этой папке. Выведайте у Фреда Коллинса открытый его учителями, Нельсоном и Хантером, новый способ разделения изотопов урана — и все! Если для этого потребуется выйти за него замуж — выходите, да поскорей! А уж мы справим вам такую свадебку…

Клод сидела недвижно, погруженная в себя, и, казалось, не слышала, что говорит Хеллс.

— Счастливый брак по заданию тайной полиции… — проговорила она вдруг ровным, тихим голосом, с какой-то странно-иронической интонацией, в которой, верно, сказалась сейчас ее новая зрелость, приобретенная такой страшной ценой.

— Ну, зачем же упрощать… — не без обиды отозвался Хеллс. — Наше учреждение…

— Я прошу вас отпустить меня, — прервала его тем же тихим, ровным голосом Клод и тяжело поднялась с кресла. — Я не могу сейчас ни говорить, ни слушать…

— Что ж, я не возражаю, Клод, — великодушно согласился Хеллс. — Взвесьте все, подумайте, а сегодня вечером, к десяти часам, я пришлю за вами машину. Согласны?

Клод молча наклонила голову.

— Но только знайте, — железным голосом напутствовал ее Хеллс, — или вы раздобудете у Коллинса его тайну, или… Ясно?

11. ОТЕЦ И ДОЧЬ

Вскоре после неудачной попытки захватить Фреда Коллинса в гостиницу к Стампу явился посланец от капитана судна «Граф Отто Бисмарк».

— Сорвалось… — шепнул он ему в самое ухо.

Стамп жестом приказал ему молчать, усадил за стол, положил перед ним лист бумаги и авторучку.

«Операция провалилась, — писал посланец. — Видимо, за Коллинсом для защиты его от возможной опасности велась постоянная слежка, и, когда агенты увидели, что он готов взойти на наше судно, они заподозрили неладное и решительно преградили ему путь. В оправдание своих действий агенты привели, вероятно, какой-либо выдуманный предлог. Во всяком случае, после короткого пререкания Коллинс и его спутница удалились. Почти тотчас же, не заходя на судно, удалились и агенты; по всей вероятности, они последовали за Коллинсом. Однако третий агент, оставшийся во время инцидента в стороне, прохаживается по набережной и держит судно под наблюдением. Те же сведения сообщены известному вам лицу. От последнего получено приказание во избежание возможных осложнений отплыть сегодня ночью в Европу».