Проклятье на последнем вздохе или Underground - Елена Гладышева

— Жарче чем тут уже нигде не может быть, — не подумав, ответила Рита.

На самом деле её просто разжигало любопытство — на что Альберт решился променять Московские рестораны, пусть даже и на время?

Заказав билеты на самолёт и собрав в дорожную сумку вещи, Альберт немного расслабился, позволив себе довольно вместительный стакан коньяка с закуской из нарезанного дольками лимона, щедро посыпанных сахаром.

— Присядь, — привлёк он к себе Риту. — Я хочу, чтобы ты знала о том, что туда мы едем к моей бывшей девушке.

— Очень интересно, — сердце Риты невольно дрогнуло.

— Да, не бойся, дурочка, всё осталось в далёком прошлом, — поспешил успокоить Риту Альберт, прочтя возникшее на её лице беспокойство.

— А дурочка — это сейчас диагноз или ругательство? — продолжала ершиться Рита, выбираясь из его крепких объятий.

Она посмотрела на Альберта, как вошь на буржуазию.

— Жанна была моей первой любовью, — продолжал Альберт, удерживая Риту, словно непослушного ребёнка, — Она жила в нашем дворе и мы с ней дружили с восьмого класса.

В разговоре наступила небольшая пауза. Альберт закурил.

Он намеренно опустил самые страстные воспоминания о том лете, когда они с Жанной бесцельно гуляя по парку, забрели на, заросшую кустарником и высокой травой лавочку. Кругом не было ни души, лишь гомон непуганых птиц убеждал в том, что ты находишься где — то между землёй и раем.

— Поцелуй меня, — попросила Жанна, поудобнее устраиваясь на одичавшей лавочке.

Он обнял её и поцеловал. Её руки сомкнулись у него на шее. От такой близости и запаха её заветного тела у него слегка помутилось в голове. Его рука задрожала и скользнула по упругой девичьей груди, а его собственное сердце заколотилось оглушительно громко.

— Ты хочешь меня? — её глаза блестели, а он будто тонул в её бездонных с поволокой очах.

— Да, — сказал он, зарывшись лицом в её пушистые волосы.

Потом они долго сидели, прижавшись друг к другу и молчали и, казалось, что счастливее них нет никого на свете.

Даже сейчас от воспоминаний у него сладостно замерло в груди и немного закружилась голова. А может от выпитого коньяка.

— Когда Жанна была рядом, я просто шалел от счастья. Мир вокруг был расцвечен всеми цветами радуги и прекрасен, — Альберт продолжал испытывать терпение Риты. — Её я мог выносить в любом количестве.

Возможно, в этот момент законной жене пора было готовить к бою тяжёлую артиллерию — чугунную сковороду. А Рите приходилось злиться молча.

— Наверно и правда — счастье, как ничто другое должно быть дозированным, потому что, когда его в избытке и оно почему — то вдруг даёт трещину, то всё вокруг рушится и рассыпается на мелкие осколки.

Альберт говорил, а его лицо продолжало вытягиваться.

— Потом мы поступили в институт. Я на инженера, а она на археолога. Мы дружно прогуливали лекции, что бы по чаще встречаться. Радовались жизни во всех её проявлениях. Но как — то ухитрялись сдавать сессии. Даже собирались пожениться, как только защитим дипломы.

Потом она уехала на лето на практику в Самарканд и осталась там, замуж вышла. Я тогда почему — то решил, что за местного богача. Там есть такие.

Я тогда думал, что не переживу её предательства: запил сильно, не вылезал из неприятностей и скандалов. В общем, пошёл в полное саморазрушение. Из института меня попёрли за то, что я не знаю сам, за что сильно побил двух чурок. Мать довёл до того, что она бросила престижную работу и уехала к родне в Орёл, наверно от стыда за меня.

А я поплыл по течению, чувствуя, что оно несёт меня прямо в ад.

Как следствие попал в психушку. Пролежал там полгода, а когда вышел, то решил, что это не жизнь. Это мука, кажущаяся жизнью. Это не просто глупость, а полная и ужасная бессмысленность. Это конец моего пути! И я должен свести счёты с жизнью, или не только с пьянством завязать, но и разгрести ту кучу, которую сам же наворотил.

И сделать всё для того, что бы у меня было столько денег, что бы мне больше не пришлось страдать, что бы я мог купить всё и всех!

Альберт налил себе второй стакан.

— И ты знаешь, у меня получилось!

— Я заметила, — поддакнула Рита.

— У меня было много женщин, пожалуй, слишком много. Но казалось, что такой девушки, как Жанна, я больше уже не найду никогда.

Потом появилась Нонна и отмела всех на задний план. И я захотел начать жить заново! Передо мной снова замаячила надежда на счастье, особенно с рождением дочери. Кстати, её тоже зовут Жанна.

И я начал возвращаться к жизни, всё меньше вспоминая о жуткой душевной боли, которую мне посчастливилось пережить.

Но с Нонной мы с ней не ужились. Она очень сильный человек, а два лидера редко уживаются вместе. На этой почве у нас начались острые конфликты, со временем перешедшие в хронические, серьёзные скандалы и Нонна от меня ушла вместе с дочкой.

Я пробовал их вернуть, но не получилось, — хмелея, Альберт театрально развёл руками.

— Я заметила, — вредничала Рита.

— Ты не выделывайся, а то не буду рассказывать, — обиделся Альберт. — Или тебе не интересно?

— Ну что ты, это очень даже занимательно, — теперь уже «лезла в бутылку» Рита. Её раздражала не только откровенно не щадящая её чувств исповедь дорогого ей человека, но и количество, опорожняемых им, стаканов с крепким спиртным. Хотя Рита знала, что трезвым Альберт ничего ей не рассказал бы.

— Миль пардон, мадам! Это «Реми мартен» — один из лучших коньяков в мире, который можно купить в Елисеевском гастрономе, — прорекламировал Альберт содержимое очередного стакана, который Рита попыталась ненавязчиво у него отобрать, но не смогла.

Ей не нравились эти участившиеся запои Альберта, когда он напивался так, что хоть выжимай. Она понимала, что на то должны быть причины. Другое дело, если бы действительно они были!

— Через некоторое время я с немалым удивлением понял, что отсутствие Нонны не превратило мою жизнь в подобие ада. Хотя, конечно боль осталась и иногда она давала о себе знать. Но появлялись другие женщины и я опять принимал их в свои объятья.

Альберт плеснул в бокал ещё коньяка и долго молча смаковал его.

— Потом я встретил тебя и почувствовал себя счастливым юнцом. Я снова вернулся в эту жизнь! — очень лаконично Альберт охарактеризовал свой ещё один, оставшийся в прошлом, год. — А жизнь оказывается всё так же жестока и не только ко мне!

Недавно я узнал, что у Жанны рак. И что она замужем вовсе не за баем, а за сотрудником милиции.

Первое чувство, которое я испытал — была безумная радость от того, что ей сейчас плохо! Я решил, что ей воздаётся за всё, что из — за этой стервы когда — то пережил я! Но постепенно эйфория счастья у меня сменилась жуткой депрессией.