Проклятье на последнем вздохе или Underground - Елена Гладышева

Продавщица работала уже больше часа и её пальцы сделались неприлично грязными от немытого товара. И теперь она уже с удовольствием обслужила нахального покупателя без очереди.

— Совсем страх потерял? — преградил дорогу лысому ухажёру солидный товарищ из очереди.

— Но так он же для дамы! Наверно у неё фруктовая диета, — что бы несколько разрядить обстановку встрял в их разговор седой старичок в очках, похожий на киношного профессора.

— Простите, — обернулась к нему стоявшая немного впереди тучная дама. — А какие фрукты предпочтительны в этой диете?

— Да, любые. Лишь бы не мытые, — негромко раскрыл секрет старичок.

Очередь расхохоталась.

Южная красавица принялась за вторую горсть, а у некоторых стоящих в нескончаемой очереди подкатила тошнота.

И Рите винограда расхотелось, как и сейчас. Она поймала себя на мысли, что ей чаще запоминается плохое, чем хорошее. Наверно она всё — таки законченный пессимист!

А вокруг загорелые продавцы в тюбетейках шумно, наперебой расхваливали свой товар, силясь перекричать радио — усилители, принадлежавшие продавцам музыкальных записей, и рёв, въезжающих на базар машин, гружёных различными мешками и громко возмущавшейся живностью.

Не смотря на радушные улыбки продавцов, Рита кожей чувствовала на себе их колючие взгляды. Только благодаря милицейской форме Рустама, она всё же надеялась вернуться в Москву. Может просто не в меру разыгралось её буйное воображение? Или Риту подводила её слишком открытая одежда? Но жарко же! Прямо как в печке!

И ещё её очень смущала их речь на родном языке, на котором они переговаривались меж собой, стоило лишь повернуться к ним спиной. Риту пугали слова, состоящие из трудно сочетаемых согласных. Интересно, они сами — то понимают о чём они говорят?

Чуть дальше торговали карамелью, рафинадом и сушками.

Затем шли ряды с тюбетейками, чапанами, связками сыра, острой корейской капустой. Горячий ветерок услужливо перемешивал запахи, создавая из них невероятный восточный коктейль.

Немного дальше что — то флегматично жевала верблюдица Наташка, безразлично поглядывая на, занятых своими суетными делами, людей. После того, как в местной газете появился снимок, где на фоне «лимузина» она запечатлелась с заезжим начальником, сияющим дорогим импортным костюмом, меж её лохматых горбов, она стала знаменитой фотомоделью.

Старый узбек, сидевший на коврике возле верблюдицы, не по возрасту прытко оказался возле Риты с Альбертом. Когда — то его прапрадед водил караваны по знаменитому шёлковому пути, а дед по пустыне гонялся за басмачами. А его теперь кормила только Наташка.

— Уважаемый, только один снимок, моментальный, на память, — замельтешил он возле небедных русских.

Тут же из палатки, где продавали кассеты с музыкальными записями, выскочил молодой, модно одетый парень с японской фотоаппаратурой.

Рита в такой экзотике себе отказать не смогла, хотя и с опаской влезла между горбов этого лохматого чуда, вставшего перед ней на колени. А, когда верблюдица нехотя поднялась на ноги, Рита чуть не вскрикнула от испуга. Ей не верилось, что такой тонкой упряжью она сможет удержать это огромное, вонючее животное.

Фото действительно оказалось моментальным, хотя и не дешёвым. Рита от испуга даже не заметила, как ей на голову нацепили какой — то тюрбан.

— Прямо царица етитская, — невольно оговорилась Рита, имея в виду царицу египетскую, глядя на фотографию на себя любимую, где она в коротких шортах, открытой майке и в тюрбане, восседала верхом на верблюде.

Альберт фотографироваться отказался на отрез. Рита вспомнила, что вообще нигде не видела его фотографий.

— Наверно, это специфика его работы — лишний раз не светиться, — решила Рита. — Хотя с его внешностью трудно остаться не замеченным. Наверно боится, что его сглазят!

Мимо них на ручных тележках провезли горячие лепёшки, закрытые клеёнкой. А возле казанов с горячим пловом стояла очередь. По жирным, не мытым металлическим тарелкам ползали мухи.

— Может мы сходим в ресторан, который я видела на площади? — предложила Рита.

Есть из этих тарелок она не могла, хотя перед Рустамом ей было очень неудобно. Она и так непозволительно нагло пялилась на него всё это утро.

Невысокого роста, коренастый, с узкими глазами и широким носом на тёмном лице, с коротко стриженными смоляными волосами и тёмной кожей — в общем, среднестатистический узбек. Это же действительно с какого перепуга такая миловидная, сероглазая, романтическая натура — Жанна решилась променять видного и образованного Альберта на своего теперешнего мужа?

В ресторане вообще нечем было дышать. Такой пыткой жарой раньше Рита не подвергалась. И сейчас ей очень хотелось только одного назад — в Москву.

Между тем шустрый официант подал на стол янтарные ломти осетрины, чебуреки и бутылки с минеральной водой. Алкоголь в такую жару был неприемлем даже в лечебных дозах. А со двора пахло дымком. Там на мангалах аппетитно шипела баранина в кусочках, перебивая ароматы лука и свежей зелени.

Рита не могла не заметить, что на её элегантного Альберта засматривались почти все присутствующие в ресторане, как мужского, так и женского пола. Особенно нескромно млела русская девица с пышными формами, так нескромно, что закипал, сидящий рядом с ней, её местный ухажёр.

Конечно, рядом был Рустам и можно было надеяться на то, что конфликта удастся избежать, но Рита, назло этой толстухе, сама подвинулась поближе к Альберту, нежно стёрла пот с его лба и смачно чмокнула его в горячую щёку.

Альберт воспринял эти нежности, как должное, ухажёр остался доволен, а девица нервно захохотала.

Пошептавшись с Альбертом, официант положил на стол и быстро обменял у Альберта на доллары блок настоящих американских сигарет.

А вообще в ресторане за всех платил Рустам и он ещё несколько раз пытался отдать Альберту деньги за привезённое лекарство.

— Я не возьму, — отнекивался Альберт. — Я очень хочу, чтобы Жанна выздоровела. А, когда она совсем поправится и родит сына, вы его назовёте Альбертом, а если дочь, то пусть будет Маргаритой.

Жанна посмотрела на него долгим взглядом, грустно улыбнулась ему в ответ, а Рустам согласно кивнул.

В залах аэропорта было душно. Билеты на самолёт Рите с Альбертом достались на ближайший ночной рейс. Лучшего расклада нельзя было и пожелать! И Альберт сладко продремал весь полёт, не смотря на своих громогласных и, пьющих соседей тщетно пытавшихся что — либо рассмотреть в тёмном ночном иллюминаторе и бурно приветствовавших появление в низу любых огней или светлых пятен.