Ночь над водой - Кен Фоллетт

Постоянно разрываясь между желанием и страхом, она делала все поспешно, виновато, словно исподтишка. Уж какой тут оргазм. Да и было это всего три раза, а потом он уехал в Испанию — как оказалось, навсегда. Она была уверена, что впереди у них куча времени, они все успеют, многое будет по-другому, изменится… но вдруг получила известие о его гибели. И весь мир сразу рухнул — Маргарет поняла, что никогда уже его руки не будут ласкать ее тело. Она рыдала так, что душу выворачивало наизнанку.

Надо было отдаться ему сразу же, в первый же день, и потом наслаждаться каждой минутой. Она, глупая, все чего-то опасалась, хотела настроиться, и время было потеряно — теперь он спит мертвым сном под каким-нибудь маленьким холмиком в Каталонии и его уже ничем не воскресишь.

Сейчас у нее появился новый шанс, неужели она сделает ту же ошибку?

Она хочет Гарри Маркса. Тело ноет, ее тянет к нему. Впервые после смерти Яна ее посетило такое чувство. Но она прогнала Гарри. Почему? Потому что боялась. Много причин — самолет, узкие койки, кто-нибудь может услышать, опять же рядом отец, могут «застукать».

Снова она боится, хотя потом будет раскаиваться.

А что, если самолет разобьется? Они летят через океан по новой трассе, мало кто совершал такое путешествие. Сейчас они на полпути между Европой и Америкой, на сотни миль от суши в любом направлении. Если с самолетом что-то случится, они погибнут в считанные секунды, и в последний момент ей станет безумно жалко, что она отказала Гарри Марксу.

Даже если все окончится благополучно и они долетят до Америки, другого шанса может не быть. Потом она намерена как можно скорее вступить в армию, и Гарри собирается стать пилотом канадских ВВС. Не исключено, что он погибнет в бою, как Ян. Жизнь такая короткая, что значат по сравнению с ней гнев родителей или ее репутация? Надо было впустить Гарри, если уж он так хотел.

Предпримет ли он новую попытку? Наверное, нет. Она однозначно дала ему понять свою реакцию. Парень, который проигнорирует это, — сущий разбойник. Безусловно, он настойчивый, но не упрямый же, как осел. Новой попытки с его стороны не будет.

Дура, глупая дура, ругала она себя. Он сейчас был бы здесь, оставалось только сказать «да» или просто промолчать. Интересно, какой он в постели? Она мысленно уже гладила его сильное мускулистое бедро атлета, перебирала пальцами короткие светлые волоски…

Наконец, не в силах больше терпеть, она решила встать и пройтись до дамской комнаты. Вдруг Гарри тоже случайно не спит — ему ведь может что-то понадобиться, например, бокал вина. Она набросила на себя халат, расстегнула молнию шторы, села. Койка Гарри была плотно зашторена. Она сунула ноги в тапочки, быстро встала.

Почти все уже спали. Она заглянула в камбуз — там пусто. Стюарды, наверное, тоже отдыхали, скорее всего, сейчас они дремлют в первом отсеке вместе со свободной от дежурства сменой. Пройдя в обратном направлении, она вошла в гостиную и увидела самых стойких: несколько мужчин играли в покер. На столе — бутылка виски, они с успехом обходились без стюарда. Она пошла дальше, слегка качаясь — снова начало болтать. Пол ближе к хвосту поднимался, между отсеками были ступеньки. Два-три человека сидели на своих койках, тихо читали при свете ночника, шторы застегнуты, большей же частью везде было темно.

В дамской комнате никого. Маргарет села за столик, посмотрела на себя в зеркало. Странно, что ее захотел мужчина. Что могло его привлечь? Обычная, ничем не примечательная внешность, бледная кожа, зеленоватые глаза. Вот разве что волосы — действительно ничего, длинные, прямые, цвета бронзы. Мужчинам это нравится.

Что Гарри подумал бы о ее теле, если бы его впустили? Вероятно, был бы разочарован ее большими грудями, они могут показаться ему коровьим выменем. Говорят, мужчинам нравятся маленькие аккуратные грудки, не больше фужера для шампанского. «Мои в фужер не поместятся», — горько подумала она.

Ей хотелось быть крошечной, хрупкой, как фотомодели в журнале «Вог», а она была похожа на испанскую танцовщицу — просто взбитые сливки. Каждый раз вечером ей приходилось надевать лифчик, иначе бы грудь «болталась». Однако Ян любил ее тело, повторяя, что манекенщицы из журналов мод похожи на кукол, неживые. «А ты настоящая», — сказал он ей как-то раз, улучив момент, когда никого поблизости не было. При этом он целовал ее шею, а руки запустил за кашемировый свитер, лаская обе груди сразу. Ему нравилась ее грудь.

Самолет сильно трясло, и ей приходилось рукой держаться за столик, чтобы не грохнуться со стула. «Плохо, если я так и умру и никто больше не прикоснется к моей груди».

Самолет выровнялся, она вернулась в отсек. Все койки зашторены. Она постояла, подождала минутку в надежде, что Гарри приоткроет свою занавеску, но все было напрасно. Она выглянула в проход — нигде никакого движения.

Всю свою жизнь она только и делает, что чего-то боится.

А как хочется, просто ноет внутри… она дернула его штору.

Нет ответа. Она дернула опять.

На этот раз он выглянул.

Они молча уставились друг на друга.

Вдруг ей показалось, что она услышала сзади какой-то шорох.

Бросив беглый взгляд через плечо, она увидела, как отец ворочается на своей койке. Из-за шторы высунулась его рука. Он, видимо, собирался пойти в туалет.

У Маргарет не было выбора. Она втолкнула Гарри обратно на койку, моментально влезла к нему. Чуть закрыв штору, увидела, как наверху появился отец. Слава богу, он вроде ее не заметил.

Она сидела на коленях на одном конце полки, Гарри — на корточках — на другом, и при тусклом свете, чуть проникающем из-за шторы, смотрел на нее. Он был похож на ребенка, который вдруг увидел Санта Клауса, спустившегося к нему по дымоходу, — не мог поверить в такую удачу. Он открыл было рот, чтобы произнести что-то, но Маргарет жестом остановила его.

Внезапно до нее дошло, что ее тапочки стоят у его кровати. Там есть инициалы, любой может догадаться, чьи они. Кроме того, сразу станет понятно, где она спит.

Через пару секунд она набралась смелости и осторожно выглянула. Отец спускался по лесенке вниз, спиной к ней. Она протянула руку, стараясь нащупать в темноте свои комнатные туфли. Если он сейчас повернется, она погибла. Она схватила тапки, быстро втащила их за штору, и как раз в это мгновение отец ступил босыми ногами на ковер.

Странно, но особого испуга она не испытывала — только нервное возбуждение.

Маргарет даже плохо представляла себе, чего она, собственно, хочет. Наверное, просто быть рядом с Гарри. Невыносимо сейчас лежать одной на своей полке. Но и его к себе она не допустит. Нет, конечно, хочется, и очень, однако есть много «но», в том числе мистер Мембюри, который спит наверху, всего лишь в нескольких дюймах от них.

Однако уже в следующее мгновение она убедилась, что у Гарри другое мнение на этот счет, он точно знает, чего хочет.

Гарри потянулся, не долго думая обнял ее, привлек к себе, поцеловал в губы.

Ей ничего не оставалось делать, потому что сопротивляться не было никаких сил. Маргарет целиком отдалась охватившему ее чувству.

Она так долго ждала этого момента, казалось, она даже знает его тело. Сильная рука гладила ее шею, его губы трепетно касались ее губ, она чувствовала его горячее дыхание. Это был долгий, страстный поцелуй, одновременно нежный и пылкий, она ощущала каждое его прикосновение: пальцы в волосах, прижатая, не очень гладко выбритая щека, рот, жадные губы, жар, дрожь, биение сердца… она прижалась к нему.

Через несколько секунд он прервал поцелуй, чтобы отдышаться, припал к ее груди. Она опустила голову и, взглянув вниз, с ужасом увидела, что ее халат широко распахнулся, тугие набухшие соски упираются в ночную сорочку. Гарри смотрел на нее, как загипнотизированный. Медленно подняв руку, он стал гладить ее левую грудь, его нежные пальцы терлись о сосок через тонкую ткань сорочки, сладкое чувство охватило ее, по телу пробежала мелкая дрожь.

Ей захотелось снять, сорвать с себя одежду, потому что дальше оставаться в ней было невыносимо. Маргарет сбросила халат, потянулась к вороту рубашки… Какой-то голос в глубине души настойчиво предупреждал: не надо, не вздумай, потом пути назад уже не будет… Она мысленно соглашалась с ним… Но одним быстрым движением стянула через голову сорочку и предстала перед ним обнаженная.

Она чувствовала только стыд и возбуждение, желание разгоралось сильнее. Гарри с обожанием и страстью смотрел на ее тело, она чувствовала, как он хочет ее. Вдруг он встал на колени, наклонился к ней, взял в руки обе груди, начал ласкать языком — все жарче, все сильнее, тер и покусывал соски, сосал, гладил. Ее грудь чуть не лопалась, а сама она едва сдерживала стон, дыхание стало частым.

И вот она уже перестала сдерживаться, гладя его по волосам и прижимая влажные губы крепче к груди.